Кривич

   Пристроив табун и уплатив мыто сразу за два дня торговли, Андрюха, оставив с лошадьми Вторушу и Остромира, вернулся. К этому времени, пронырливый Боривой уже по хозяйски обосновался на месте, познакомившись с соседями по торговой деятельности.

   Андрей верхом, Акун на повозке вместе с раненым Судиславом, заплатив подорожный сбор, пересекли ворота цитадели. Ему было интересно рассматривать город. За городской стеной располагались улицы посада, на боковых лучах которых находились ремесленные слободы. Все это хозяйство было удалено от центра города из-за боязни пожара. Расспрашивая прохожих, они добрались к дому знахаря. Не сходя с лошади, сотник постучал в крепкие деревянные ворота. Через короткое время открылась калитка, вышла молодая полноватая девушка с русой косой через плечо. Глянув снизу вверх на Андрея, спросила:

   - Болезного привезли?

   - Да.

   - Сейчас открою ворота, можно завезти повозку. Батюшка скоро выйдет.

   Заведя лошадей и повозку через открытые ворота на широкий двор, прошлись по дубовым плашкам, выстеленным пред большой избой. По виду всего, что его окружало внутри двора, Андрюха понял, что средневековый лекарь не бедствует, отсюда следует, что люди к нему ходят, а значит он профессионал своего дела. Стоя у телеги, он посмотрел на бледное лицо Судислава, его перевязанную голову, руки и грудь, Андрюха вздохнул: "выживет ли?". В дороге он три раза колол ему промедол из аптечки, взятой с собой, поэтому дорогу раненый перенес легче, чем предполагал Боривой, не догадывающийся ни о чем.

   Осмотрев больного прямо в повозке, знахарь из-под бровей глянул на Андрея:

   - Кто его так?

   - Да тати, в двух днях пути отсюда. Напали на обоз, еле отбились.

   - И довезли. Да он за два дня с такими ранами должон был умереть.

   - Жить захочешь и не так раскорячишься, - криво улыбнувшись, заметил Андрей. - Мы его раны тертым мхом посыпали.

   - Ладно, заноси в избу.

   За руки и ноги подняв раненого, двинулись к избе.

   - Да не в ту. Там я проживаю. Вот же боковая дверь рядом.

   Сбоку действительно было строение. Андрюха определил его как сарай, оказалось больница. Уложили на лавку.

   - Все. Можете уходить. Завтра заходи к обеду, - сказал он Андрею. - Милана, проводи воев.

   За ними закрыли ворота, вечерело уже довольно ощутимо. Необходимо было искать место для постоя, не спать же в городе на телеге. Ищенко окликнул мимо пробегавшего юнца:

   - Скажи, отрок, где здесь постоялый двор?

   - Так, в конце улицы, Позвизд держит, я к нему сейчас и иду.

   - Акун, поворачиваем оглобли, айда за юнцом.

   - Это с превеликим удовольствием.

   Харчевня с гостиницей на втором этаже оказалась всего метров через триста, прямо возле посадской стены. За крепкими тесовыми воротами, открытыми по причине раннего времени настежь, по центру высилась двухэтажная изба, поражая широкими размерами. Справа от избы помещался хлев с хрюкающей и мычащей живностью. Судя по тому, что смрадом оттуда не несло, за животными был пригляд. Перед хлевом находилась коновязь с яслями и выдолбленным бревном для водопоя, это для тех, кто заехал перекусить. Рядом ясли для лошадей постояльцев. Телегу можно было поставить на свободном пятачке слева от ворот, там же находился погреб закрытый дубовой дверью.

   Соскочив с лошади, Андрей привязал ее уздой к коновязи, лошадь тут же потянулась к воде.

   - Жди пока здесь, - кивнул Акуну.

   Навстречу Андрею выбежал разбитной парняга, на ходу поправляющий запачканную чем-то съестным рубаху.

   - Ночевать у нас желаете?

   Глянув на неопрятный вид встречающего, Андрей скривил губы.

   -Гляну, пожалуй, сначала.

   - Милости просим.

   Юнец открыл дверь, державшуюся на ременных петлях, пропуская Андрея вперед.

   Внутри было опрятно. По бокам зала поставлены печи для обогрева обеденного зала в зимнее время. Столы чистые, выскобленные, пол подметен, ставни на окнах открыты, в них поступал прохладный воздух со двора. Под притолокой торчали ветки полыни и можжевельника.

   "Для ионизации помещения", - определил Андрюха.

   За спиной послышалось сопение:

   - Светелки наверху.

   Парень показал рукой на ведущую на второй этаж лестницу.

   - Ну что ж. Зови хозяина.

   Хозяин, бородатый, тучный мужик в чистой вышитой рубахе, появился незамедлительно.

   - Хозяин, крышу-то у тебя снять можно?

   - Дык, а насколько остановишься?

   - А это как дело пойдет. Думаю дня на три точно.

   - А коли так, оставайся.

   - И сколько за это удовольствие я должен?

   - Ты один?

   - Сегодня двое, а дальше один останусь.

   - Ага! Ну так, светелка с чистым бельем, еда, овес для лошадей, место под телегу, - слегка задумался, в подсчетах ничего сложного небыло, каждодневная рутина. - Четыре деньги.

   - Устраивает. Пускай юнец позовет моего человека, а ты показывай светелку, умоемся, ужинать спустимся. Так что, ты нам меда хмельного выставь, да щец, а к ним по доброму куску свинины зажарь.

   - Сделаем. Давай деньги, и идем смотреть светелку.

   Андрюха полез в кошель, отсчитал четыре новгородки и сунул в руку хозяина заведения.

   Стянув с себя кольчугу, камуфлированную куртку, Андрей перепоясал рубаху ремнем с мечом. Сполоснув руки, вдвоем с Акуном спустились на ужин. После дороги еда показалась необычайно вкусной. Хмельной мед бодрил. Помимо них в зале хватало посетителей и жильцов. После хлопотного дня в заведении у Позвизда был аншлаг. Набив утробушку деликатесами, обоих потянуло в сон. Уже стоя на лестнице, Андрей подозвал хозяина:

   - Уважаемый, как бы нам с утра в баню сходить, уж очень помыться хочется, но сегодня сил уже нет.

   - Дак, на заднем дворе баня. Сегодня отдыхайте, а завтра с утра милости просим. Баня у нас знатная, сранья пошлю топить, как проснетесь, все будет готово.

   - Благодарствуем.

   - Да и бельишко простирнуть можно, в оплату все уложено.

   Добрая пища и хмельной мед благотворно, сказались на молодые организмы. Чтобы заснуть мгновенно, потребовалось лишь добраться до лавок и снять с себя верхнюю одежду.

   Поутру, сытые и намытые, словом как две новые гривны, Андрей и Акун пересекли на повозке городские ворота, уплатив за проезд гужевого транспорта стражнику. Рынок гудел как растревоженный улей. Проехав мимо купеческих лабазов, они очутились у начала торгового коловорота.

   - Акун, стань с телегой вон у того складского сарая и жди меня. Схожу к Боривою, и прокатимся к нашим лошадникам.

   - Я понял. Но-о-о, родимые! - отдохнувшие за ночь лошади весело потянули телегу.

   По Андрюхиным понятиям, рынок мало чем отличался от барахолок тысяча девятисотых годов. За деревянными лотками, крытыми навесами из дранки, торговали узнаваемые по прошлой жизни лица кавказской национальности, среднеазиаты, да и славян-торговцев присутствовало много.

   - Ёкарный бабай, и здесь азеры обосновались! - пробормотал Андрей.

   Вчера, когда он оставлял Боривоя на торгу, дело шло под закрытие рабочего дня и весь этот цирк уже либо свернулся, либо собирался сворачиваться. Нынешняя толкотная торговля, наполнила сердце его ностальгией по дому. Рядом с ним, раздались выкрики с интонациями ломанного русского языка:

   - А вот гранаты спелые, сладкие, подходи, дам отведать. Четыре по цене одного. Подходи, четыре по цене одного.

   Андрей повернул в сторону выкриков. Лицо характерного типа, с чертами до боли знакомыми каждому россиянину конца двадцатого, начала двадцать первого века.

   "Ну, точно азер!".

   Стоящий за лотком чернявый худосочный парняга, лет тридцати, в одежде восточного пошива, торговал курагой, гранатами, инжиром и изюмом. На прилавке также присутствовала халва, желтоватый сахар и прочие восточные сладости.