Страница 19 из 163
Затем по внутренней связи вновь раздался сигнал вызова. Энгус. Наконец-то!
– Внимание всем. – Энгус говорил так, словно едва сдерживал боль. – В течение ближайших восьми часов мы будем в относительной безопасности. Мика, Дэйвис, вы нужны на мостике. Не спускайте с Ника глаз. Он только что пытался меня убить. Будь он хоть чуть-чуть удачливее, вы все сейчас были бы мертвы. Предоставляю вам свободу действий. Меня же на время оставьте в покое. – Энгус помолчал, но потом более спокойным тоном добавил: – Дэйвис, если хочешь, разбуди Морн, а нет – дай ей поспать. Похоже, сон ей на пользу.
Дэйвис встрепенулся. В одночасье вопросов стало еще больше. Вскочил с койки. К черту страховку! Надо больше двигаться. «Мы будем в относительной безопасности». Что значит «в относительной»? «В течение ближайших восьми часов». Откуда Энгус взял эту цифру? «Он только что пытался меня убить». О какой безопасности может идти речь, если Саккорсо на борту?
Повернувшись к Морн, Дэйвис застыл на месте. Все вопросы, касавшиеся жизни и смерти, отошли на второй план, когда Дэйвис увидел изможденное лицо Морн, искаженное мучившими ее кошмарами.
Непохоже, чтобы сон был ей «на пользу», – слишком он короток. Скорее, ей требовался консилиум врачей и психотерапевтов, а также полный покой – месяцы отдыха и лечения.
С тех пор как Дэйвис видел Морн в родильной лаборатории Амниона, где его подвергли принудительному развитию, Морн похудела не слишком сильно. Тем не менее она выглядела ослабевшей и истощенной, словно напряжение и злоупотребление зонным имплантатом опустошили ее внутренние резервы. Глаза Морн глубоко впали; глазные впадины зияли, словно раны. Волосы спутались, но было видно, что отдельные участки ее головы оставались голыми, словно Морн прошла неудачный курс химиотерапии. Несмотря на то что она была закутана в одеяло, ее вялые губы дрожали, словно от холода. Но, может быть, зонный имплантат просто не в силах защитить ее от кошмаров? Когда-то Морн была красивой женщиной. Сейчас она была похожа на живую мумию.
Морн – мать Дэйвиса. Фактически все, что он знал о себе, исходило от Морн. Его прошлое и весь его опыт принадлежали ей. Но состояние Морн – свидетельство того, что она отдала все во имя жизни Дэйвиса. Она испытала на себе действие амнионских мутагенов и жестокость Ника. Ради Дэйвиса она перенесла все тяготы на борту «Мечты капитана» и подвергла себя риску, вновь оказавшись в руках Энгуса Термопайла. И у него, Дэйвиса Хайленда, теперь находится прибор, управляющий ею.
У Дэйвиса не было времени подойти к матери и оказать ей помощь. Необходимо помочь Мике утихомирить Ника. Да и чем он может помочь матери?
Раздался стук в дверь.
– Идем, Дэйвис! – послышался голос Мики Васак, приглушенный толщиной переборок. – Если мы не остановим ублюдка, этого не сделает никто!
Пламя отчаяния стало разрастаться в груди Дэйвиса.
– Позаботься о Морн, Дэйвис! – вдруг раздался голос Сиба Макерна. – Я сам помогу Мике. У меня пистолет.
Дэйвис почувствовал неожиданное облегчение.
– Я буду через минуту, – ответил он, неуверенный, слышат ли его Мика и Сиб.
Сжав в руке пульт управления зонным имплантататом, он повернулся к Морн.
Когда-то она, спровоцированная Энгусом, совершила преступление. Дэйвис вспомнил насилие, которому подвергалась Морн, и неприкрытую похоть Энгуса. Дэйвиса затошнило – подобные воспоминания вызывали тошноту каждый раз. Именно Энгус внедрил в Морн электрод, приведший ее к болезни.
Однако затем Морн заключила с Термопайлом сделку, и он отдал ей прибор, сделавший ее одновременно и сверх-, и недочеловеком. Вместо того чтобы искать помощи службы безопасности Рудной станции и полиции, она продала душу, чтобы заполучить над собой ту власть, которую имел над ней Энгус.
К Дэйвису перешли чувства и мысли Морн, но он не унаследовал ее зависимости от имплантата. Точнее, он попросту не знал, от чего зависел сам, не ведал о запрограммированной потребности своего организма в таком неимоверном количестве норадреналина, серотонина и эндорфинов, которое было бы пагубным для обычного человека.
Теперь он должен отнести Морн в лазарет; запрограммировать кибернетические системы для удаления электрода из ее головы. Затем он должен помочь ей пережить последствия привыкания к имплантату. Морн справится, она сильная. Даже такая серьезная болезнь ей по плечу.
Кроме того, он должен сдать ее полиции. Морн не накажут. В полиции учтут обстоятельства, смягчающие ее вину. Ей предоставят возможность реабилитироваться, ведь Морн не только заслужила такую возможность, но и нуждается в ней.
Затем он должен арестовать Энгуса. Да, Ник сказал, что Энгус работает на полицию, а тот, хотя и косвенно, подтвердил этот факт, заявив, что его бывший напарник, Майлс Тэвернер, полицейский сексот. Однако данное обстоятельство не оправдывает Энгуса. Дэйвис должен сдать его в руки полиции, чтобы там увидели, какого негодяя и насильника они выбрали для выполнения своего задания.
Губы Морн по-прежнему дрожали, силясь сквозь сон и страдания произнести имя Дэйвиса. Веки вздрагивали, словно моля о чем-то. Глядя на Морн, Дэйвис вдруг осознал, что он не может, не в состоянии сделать того, что хотел. Не потому, что Энгус контролирует корабль и жизни всех находящихся на борту, а по другим совершенно причинам.
Морн – его мать, его сознание. Во имя него она совершала подвиги и прошла через все круги ада. Насколько Дэйвис понимал, Морн завоевала право выбирать собственную судьбу. А Энгус – его отец. Энгус спас его от Билла, отбил у Ника, сделал все возможное для сохранения жизни Дэйвиса. Независимо от того, что об этом скажет полиция или закон, Дэйвис в долгу у Энгуса.
Неожиданно раздался сигнал вызова по внутренней связи.
– Дэйвис, – послышался напряженный голос Мики. – Тебе стоит здесь появиться. Если я расскажу, не поверишь. Приходи, посмотри сам.
«Так тому и быть», – подумал Дэйвис, глядя на Морн. – «Пусть Морн и Энгус сами решают свою судьбу. Не буду им мешать».
Странная грусть вдруг охватила Дэйвиса. Он нажал кнопку и отключил имплантат. Затем, мягко высвободив руку Морн из-под одеяла, он нежно вложил в нее пульт управления и вновь засунул руку под одеяло. К горлу подкатил комок. Сглотнув, Дэйвис двинулся к выходу.
– Дэйвис…
Морн проснулась быстрее, чем можно было предполагать. Ее хриплый голос выдавал степень накопленной ею усталости и пережитого страха.
Дэйвис печально и, вместе с тем вдруг испытав свойственный его отцу страх, обернулся. Морн с трудом сфокусировала на нем взгляд.
– Где мы? – с видимым усилием спросила она.
– Не знаю. – Неожиданно Дэйвис испытал то чувство, которое испытывают дети, когда хотят броситься в объятия матери, почувствовать ее ласку и поделиться своей. – Как раз собираюсь узнать.
Дрожа от слабости, Морн оперлась на локоть.
– Возьми меня с собой, – прохрипела она.
– Тебе необходим отдых, – возразил Дэйвис. – Ты столько натерпелась… Выспись. Где бы мы ни были, мы пробудем здесь какое-то время.
Морн покачала головой. Несколько секунд голова продолжала качаться, словно Морн была не в силах ее остановить.
– Мне необходимо знать, что задумал Энгус, – ее голос напоминал шорох листьев. – Я ему не доверяю. Не могу. – Морн запнулась и закрыла глаза, словно читая молитву, затем заставила себя снова их открыть. – Нельзя позволить ему принимать решения самостоятельно.
Морн сделала слабую попытку выбраться из койки. Дэйвис бросился на помощь, но потом остановился. Как больно смотреть на ее слабость. Может быть, если ей не помогать, она окончательно выбьется из сил и останется в койке.
Высвободив из-под одеяла руки, Морн обнаружила в них пульт управления.
– О, Дэйвис!
Вдруг слезы покатились по щекам Морн. Притянув пульт управления к груди, она сжалась в комок, словно боясь вновь расстаться с прибором. Дэйвис не мог смотреть на Морн спокойно. Вспышка ненависти и желание покончить с Энгусом, Ником и людьми, им подобными, вдруг обожгла его изнутри. Дэйвис подошел к койке и, отстегнув одеяло, поднял Морн на руки, удерживая ее в вертикальном положении до тех пор пока она, хоть и неуверенно, но не встала на ноги.