Страница 18 из 163
Как сообщал компьютер, Энгуса ударили по голове сзади. Теперь же нападавший двигался, огибая кресло, чтобы подобраться к своей жертве. Причем двигался быстро. В доли секунды зонные имплантаты уняли боль, зарядив мышцы Энгуса, словно аккумуляторы. Его рецепторы ожили.
Энгус как раз вовремя перевернулся на спину, чтобы заметить бросившегося на него Ника. Именно так «Мечта капитана» атаковала «Затишье» – неожиданно и безжалостно.
Отчаяние и ярость исказили лицо Ника. Шрамы – будто черные слезы, струившиеся из глаз. Вверх взметнулся гаечный ключ. Должно быть, Ник нашел его в одном из ящиков с инструментом.
– Получай, сукин сын, – взревел Ник, нанося сокрушительный удар. – Побывай в моей шкуре!
Энгус, выбросив руку, перехватил гаечный ключ в нескольких сантиметрах от своей головы. Второй руки Энгусу не потребовалось. Несмотря на силу удара, гаечный ключ остановился, словно наскочил на неприступную стену. Инерция удара вывела Ника из равновесия, и он всем телом обрушился на Энгуса. Но тот был значительно сильнее Ника. Кроме того, вмонтированные в скелет ребра жесткости усиливали связки.
Управляемая микропроцессорами реакция Термопайла была молниеносной.
Разворотом плеч и движением кисти Энгус двинул ключом Саккорсо в ухо. Тот ничком повалился на палубу. Тут же попытался отползти, но был слишком слаб, чтобы удалиться на безопасное расстояние. Руки отказывались слушаться. Ник не смог даже приподняться и только разбил лицо об пол.
Тем временем Термопайл поднялся на ноги и приблизился к Нику. Энгус жаждал мести. Кровь кипела в жилах. Он бы отдал все, лишь бы шея Ника оказалась в его стальных руках – для них она не прочнее трости. Но зонные имплантаты не позволили этого. Энгусу лишь оставалось дрожать от ярости и немой боли, стоя над Ником.
– Идиот!
Слова – единственное, что было позволено Энгусу. Большинство из них были похожи на рычание, остальные вырывались с криком и эхом разносились по мостику.
– Глупо! Думаешь, сможешь выжить без меня? Ты, Мика, или Морн, или кто другой на борту? – неистовые повороты его головы разбрызгивали кровь, струившуюся из раны. – Я блокировал мостик собственными кодами, которые вам не по зубам. Вы в глубине амнионского космоса. Без меня вам суждено плутать по космосу, пока не сгниете!
Наконец, Ник сумел кое-как подняться на четвереньки.
– Я знаю, – пробормотал он, словно во сне. – Я поступил действительно глупо. Но я не пойму, зачем… – Покачиваясь на коленях, Ник посмотрел на Энгуса, – … зачем ты все это делаешь. – Казалось, измученный собственными переживаниями и полученными ранами, Ник разговаривает сам с собой. – В том, что ты делаешь, нет никакого смысла.
Программа Энгуса запрещала ему убивать. С другой стороны, она давала ему некоторую свободу. Мягко, но быстро, словно змея, рука Энгуса метнулась вперед, ухватив Ника за грудки. Через секунду Ник, задыхаясь, болтался в воздухе. Впрочем, он не сопротивлялся. Кровь хлынула в лицо. От недостатка кислорода руки стали как ватные.
Отлично. Тяжкие испытания, обрушившиеся на него с тех пор, как на борту «Мечты капитана» появилась Морн, возможно, довели его до умопомешательства, но он по-прежнему способен учиться, если уроки читались громко и настойчиво.
– Назови мне хоть одну причину, – прохрипел Энгус, – по которой я должен перед тобой объясняться. Почему я должен тебе что-то говорить сверх того, что я хочу сказать по своему усмотрению?
Теряя сознание от недостатка воздуха, Ник лишь покачал головой.
– Так-то лучше, – заметил Энгус и с явным сожалением разжал руку.
Ник повалился на палубу. Судорожно втянув в себя воздух, он затих. Неожиданно сердцебиение Энгуса участилось, стало трудно дышать. Информация с электронного окна в его мозгу стала поступать непосредственно на глазной нерв, требуя внимания Энгуса. Повреждения его черепа оказались серьезными. Если бы Энгус чувствовал боль, он бы немедленно потерял сознание. Необходимо срочно отправляться в лазарет.
Подавляя страх, Энгус повернулся в сторону командного пульта. К счастью, руки Энгуса не дрожали, – позаботилась встроенная электроника. Введя в корабельный компьютер несколько команд, Энгус вновь включил внутреннюю связь. Он не знал, кто в какой каюте находится, да это было и неважно.
– Внимание всем, – отрывисто проговорил Энгус. – В течение ближайших восьми часов мы будем в относительной безопасности. Мика! Дэйвис! Вы нужны на мостике. Не спускайте с Ника глаз. Он только что пытался меня убить. Будь он хоть чуть-чуть удачливее, вы все сейчас были бы мертвы.
Почему бы не связать сукиного сына, не заткнуть ему кляпом рот и не запереть? Потому что программа этого не позволяет. Даже сейчас Ник защищен своей причастностью к работе Бюро по сбору информации.
– Предоставляю вам свободу действий, – добавил Энгус– Меня же на время оставьте в покое. – С этими словами Энгус хотел отключить связь, но в последний момент передумал. – Дэйвис, – продолжал он более спокойно, – если хочешь, разбуди Морн, а нет – дай ей поспать. Похоже, сон ей на пользу.
Энгусу оставалось только догадываться, через какие испытания прошла Морн на борту «Мечты капитана», не говоря уже о секторе Амниона, однако совершенно очевидно – ей нужно нечто большее, чем сон, чтобы избавиться от последствий того, что с ней сотворил Ник.
Энгус жаждал выздоровления Морн. Когда-то она принадлежала ему. В его власти было унижать или превозносить ее. Она навсегда осталась в его сердце. И он еще надеется…
Нет! Выругавшись, Энгус одернул себя. Надеяться опасно. Его жизнь – тому подтверждение. Однако тогда, в суматохе приготовлений к выполнению текущего задания, он забыл об этом правиле. И вот опять. Будто что-то подтолкнуло его в сторону надежды из глубины его электронных схем. Ник не смог бы насмехаться над ним, не смог бы подкрасться сзади и нанести удар, если бы Энгус не посмел позволить себе надеяться. Страх всегда сохранял ему жизнь. Герои погибают. Выживают только трусы.
Заставив себя мысленно замкнуться на полученном ранении, – словно оно не было следствием его грез и надежд, – Энгус поднялся по трапу и направился к корабельному лазарету.
Дэйвис
Когда наконец Энгус ответил по внутренней связи, Дэйвис накалился как маршевый двигатель. Впрочем, Дэйвису было не привыкать. Возбужденное состояние эндокринной системы, которое его организм, развиваясь в утробе Морн, научился воспринимать как норму, держало нервы в напряжении, а сердце заставляло учащенно биться. И все-таки, когда Дэйвис услышал голос Энгуса, пламя у него внутри разгорелось еще сильнее.
Какое-то время назад, – может быть, прошло всего полчаса, – он доставил Морн с мостика в первую же попавшуюся каюту. Возможно, каюта когда-то принадлежала Энгусу. Единственное, что Дэйвис знал об этой каюте наверняка, это то, что ею однажды пользовался Майлс Тэвернер. Впрочем, наплевать. В каюте было все необходимое: две койки со специальным оборудованием, защищающем от перегрузок. Постепенно, – поскольку к Дэйвису возвращалось все больше воспоминаний Морн, – он научился обращаться с пультом управления ее зонным имплантатом; мог бы даже нажимать кнопки с закрытыми глазами. Уложив спящую Морн в койку, Дэйвис лег в другую и стал ждать своей участи.
Дэйвис давно уже потерял счет времени. Слишком много часов провел он вот так, ожидая решения своей судьбы другими людьми. Дни слились для него в одно бесконечное безразличие. В каком-то смысле прошлое Морн было ему ближе, чем собственное настоящее. И все же, когда на «Трубе» вновь возросли перегрузки, Дэйвис был рад, что ремни безопасности не позволили ему разбить голову о переборки каюты.
Когда корабль, наконец, вышел на заданный курс, когда исчезли перегрузки и нормализовалась внутренняя гравитация, Дэйвиса стали мучить вопросы. Он терпел, сколько мог, затем выскользнул из койки и попытался связаться с Энгусом.
Энгус не ответил, – внутренняя связь вдруг просто перестала функционировать. Этот факт не внес в состояние Дэйвиса какого-то разнообразия. Будь то «Мечта капитана», «Купюра» или «Труба», с ним везде обращались одинаково плохо. На всякий случай Дэйвис вернулся в койку и застегнул ремни безопасности. А что еще он мог предпринять?