Дневник. Начало

– Я… я просил…или это не я просил… или это был друг Малфоя…я…я не помню..

— Какой такой друг Малфоя? — жалобно заскулил Альбус.

— Прекраааасный…

– Ты мне отвратителен, – сказал Дамблдор. Я слегка отпрянул. – Значит, тебе плевать, что эти непонятные все могут погибнуть? Пусть гибнут, лишь бы ты получил то, что хотел?

Я молчал, не спуская красных глаз с Дамблдора.

– Ну так спрячь их всех, – прохрипел я. – Спаси её… их. Прошу тебя. И тортик принеси...

— А что я получу взамен, Северус?

– Взамен? – Я подозрительно глядел на Альбуса, и мне даже показалось, что я буду спорить, однако после недолгого молчания я произнес, — а тортик будет?

— Будет тебе тортик.

– Все, что угодно.

Я (настоящий) поглядел на Альбуса (тоже настоящего) и произнес:

— А я этого не помню.

— Главное, чтобы помнил я, — как-то уж очень ласково произнес крестный, — не забудь, ты обещал, что сделаешь для меня все, что угодно.

Мы вынырнули из думосбора. Я снова посмотрел на стол, где стояло наполовину съеденное чудовищное произведение кулинарного искусства. Я содрогнулся. Неужели я все это съел один?

— Ладно, я пошел. Мне еще с женой объясняться. Да и с меткой разобраться нужно. А то пока этот Добби меня найдет на моей новоиспеченной шпионской деятельности можно будет поставить жирный крест.

— С которой именно женой тебе нужно встретиться? — ехидно поинтересовался Альбус.

— С единственной, — сказал я выходя и на прощанье от души хлопнув дверью».

— Мама..тортик…тортик…мама…какого он собирался спасать? Ик… — видимо Поттеру кто-то подсунул еще один стакан успокоительного.

— Гарри, мальчик мой, он сам не знал, кого он хочет спасать. Я вообще сомневаюсь, что он Лили заметил. Если учитывать, что он два часа простоял перед Джеймсом и Сириусом, перетягивающих невидимый канат. Но то, что он за тортик пообещал мне выполнить все, что угодно, это точно. И самое главное выполнил свое обещание.

— Да, Северус всегда отдавал долги, — задумчиво произнесла Спраут.

— Обещания, клятвы, карточные долги. Другой вопрос, как он это делал, — произнес Дамблдор. И тут его взгляд упал на все еще пишущего Малфоя.— По крайней мере, не материальные долги.

— Так, Альбус, что ты там заставил Северуса сделать, я не поняла, — в голосе Эйлин прозвучала явная угроза.

— Перси, а что ты молчишь?

Из дневника неизвестного старого растомана.

====== Глава 39 “Пророчество” ======

Текст пророчества полностью взят из канона.

«15 января 1980 года.

Сегодня мне пришлось принять решение от которого зависят жизни нескольких людей, возможно даже, что я вынес им смертный приговор.

Но, наверное, нужно описать кратко события, произошедшие за прошедший год, которые привели к сегодняшнему итогу.

Моя деятельность в качестве Пожирателя Смерти заключается… Да Мерлин знает в чем она заключается. В рейдах я не участвую. Никаких заданий мне не дается. Я даже зелий для его Темнейшиства не варю. Да и Лорд меня обманул, ничему он меня не учит. Совсем даже наоборот. Я полгода на него угробил, пытаясь научить его летать. То ли он чего-то недопонимал, то ли я учитель хреновый. Но в конце концов, у нас все получилось. Чары полета, которые я придумал, довелись до совершенства. Сейчас они безпалочковые и невербальные. Причем, при всем при этом, я присутствую на всех собраниях Ближнего круга. Моим единственным заданием в течение последнего года, стало найти способ сблизиться с Альбусом Дамблдором, в идеале — устроиться на работу в Хогвартс. Любой ценой! Допускалось даже изображение полного раскаяния и перехода на светлую сторону. Конечно, для меня это задание было абсолютно невыполнимым. И каждый раз при встрече с крестным на меня нападал странный вид амнезии, я постоянно забывал ему об этом сказать…»

— Вот гад, я ему полтора года намекал, что у меня нет двух профессоров, а он все это время делал вид, что меня не понимает.

— Вот видите, он сам признает, что хреновый учитель.

— Молодой человек, я никогда не вмешивался в учебный процесс Северуса, но за всю его преподавательскую карьеру был только один студент, который завалил СОВ по зельям.

И тут Драко подал голос:

— Да было безопаснее сдать зелья, чем потом держать ответ перед нашим деканом. Он воспринимал завал этого экзамена, как личное оскорбление.

— Да чего вам было бояться, вы же со Слизерина?

— Вот именно! Читай, Уизли.

«На собрания я всегда опаздывал. Всегда! Потому что единственное, что удалось сделать с Меткой — это настроить ее на вызов. Да и то вызов чувствовался как легкое покалывание, после продолжительного призыва. И каждый раз я отговаривался тем, что вот конкретно в этот момент я находился в антиаппарационной зоне. Судя по всему, антиаппарационная зона находилась на территории всей магической Британии... Или Лорд думал, что я вообще не умею аппарировать? И добираюсь до места встречи чуть ли не на маггловском общественном транспорте. Вот так вот: летать умею, а аппарировать – нет. Каждый раз он верил в этот бред. Как и в тот бред, что вот именно сегодня я не смог встретиться с Альбусом. То его в школе нет, то Филч не пустил, то звезды не так сошлись. А самое главное — меня ни разу даже не пытались наказывать. Что не добавляло ко мне любви со стороны остальных Пожирателей. За исключением Люциуса. Того тоже ни разу, на моей памяти, не наказали.

Однажды, по секрету, Малфой мне рассказал, что творилось после той ночи незабываемой, но всеми забытой, когда своих верный слуг Риддл нашел голыми на поляне, вперемешку с голыми же аврорами. А мы с ним оказались в таком фаворе потому, что нас там в этот момент не было.

Я тогда попросил Люциуса рассказать поподробнее, что же потом произошло и что сказал об этом Лорд, а в обмен я показал ему то, что было до того как.

Малфой тогда спросил:

— А нецензурную лексику оставить?

— Постарайся опустить.

— Он промолчал.

— И долго он молчал?

— Часа три. Из его молчания стало ясно, что нашел он эту компрометирующую картину вместе с Аластором Грюмом. Они ничего друг другу не сделали, только, злобно зыркнув на оппонента, принялись рассортировывать своих людей. Судя по тому виду, в котором находились наши, сортировали ориентируясь исключительно по наличию Метки.

— Так, постой, а почему я при этом молчании не присутствовал?

— Так тебя и не вызывали. Меня, собственно, тоже, однако дело происходило в моем доме, так что я стал невольным свидетелем данного интима.

— Ты что, подслушивал?

— Конечно же нет. Я караулил возле двери, чтобы никто Лорду не помешал. Я же не виноват, что двери такие тонкие.

— А Лорд тебя об этом просил?

— Я преданнейший слуга Темного Лорда. Ему не надо просить меня о подобных мелочах. Кстати, он немного применил легилименцию. Поздравляю. Твоя авада его впечатлила. Он даже тебя в пример ставил. Правда, он понял, что ты начал кидаться непростительными в тот момент, когда прибыли авроры, и, поняв, что превосходство на их стороне, ретировался. Я был вместе с тобой.

Что-то я подобного в собственных воспоминаниях не видел. Ну да Мерлин с ним.

— А где твой прекрасный друг, кстати?

— Северус, не начинай. Я понятия не имею, о ком ты говоришь! Сколько можно об одном и том же, тебе не надоедает?

Я немного подумал, а потом ехидно произнес:

— Нет.

И под ругань Малфоя со смехом аппарировал.

Моя семейная жизнь, если можно ее так назвать, как-то не задалась.

Фрай, как я и предполагал, ничего не помнила о нашей свадьбе. Потом, когда она пришла в себя и перестала швыряться в меня посудой, мы пришли к выводу, что ей нужно все обдумать. Из всего моего состояния она забрала только ключи от квартиры в Лондоне. В сейфы, судя по отчетам Грипкуфа, она не заглядывала ни разу. Вообще, по настоянию Алекса, наш брак держался в строжайшей тайне. И все из-за моей Пожирательской деятельности.

Нет, наличие у меня супруги не расстроило бы никого, ну, разве что Эйвери, но жена — магглорожденная у одного из преданнейших и любимых слуг Волдеморта, выглядела бы, мягко говоря, странно. Узы, которыми связал нас пьяный Аберфорд, были нерушимыми и полностью попадали под категорию « пока смерть не разлучит нас», поэтому и мне и моей жене необходимо было смириться с этим положением вещей. Так как мы работали вместе и часто сталкивались в Отделе Тайн, я решил немного поухаживать за Фрай. В конце концов, я не монах и у меня тоже есть определенные желания, а измена – это не для меня. Это подло по отношению к женщине, которая невольно оказалась со мной связана. Так что у нас теперь конфетно-цветочный период, то, что он происходит непосредственно после женитьбы, меня не сильно волнует. Я часто остаюсь ночевать у Фрай, но до полноценной семейной жизни дело пока не дошло. Я после Лили боюсь повторения. Чего боится Фрай я не знаю, но она не настаивает на моем постоянном пребывании на своей территории. Не знаю, чем все это кончится, но я постепенно начинаю привыкать к ней. Нет, я не люблю ее, но она уже мне небезразлична. Порву любого, кто посмеет косо на нее взглянуть. А может, это и есть любовь?