Страница 19 из 54
- Вот, сэр.
Перед Каем вспыхнула голопроекция из технички. Он присвистнул.
- Сколько их там было?
- Трое, сэр. Тот, кто оказался врагом, убил обоих людей и поглотил трупы, пока вы сражались.
Тварь в коконе силового поля менялась. Её туловище на глазах уменьшалось, щупальца росли. Будет такая же, как и здесь, только в два раза больше.
- Император в курсе событий, сэр. Он приказал держать это существо вот так, в двойной изоляции. Сама камера всё ещё под замком, я провожу там дезинфекцию.
- Других ты не обнаружила?
- Нет, сэр.
- Я тоже. Дворец в безопасности. Где там мой карантин?
- Вот здесь, сэр, - голопроекция сменилась. - Простите.
- Я далеко не всё знаю, Элис. Спасибо.
И Кай Оками шагнул из реальности на её изнанку.
...
Ему пришлось провести в изоляторе почти сорок минут. Кай висел в чане аквавиты, пока Элис проводила скоростную боевую дезинфекцию его тела, меча и всего помещения. За это время он даже вздремнул, а выбравшись из аквы, с удивлением обнаружил, что его одежда и доспехи не отправились в инсинератор.
- Я их просто дезинфицировала, как и вас лично, Оками-сама, - сказала ИИ на его вопрос. - Я знаю, вы не любите менять одежды. Я починила ваш плащ. Император ждёт вас.
Покров был как новый. Кай с радостью оделся. Он чувствовал себя отдохнувшим. Его сестра Мэй теперь спала, и во сне ей было спокойно, а адмирал ждал, в самом деле.
Пора на доклад.
3. Узел
Имперский генерал Ланс Герион стоял у дверей адмиральского кабинета, медля войти. Он только что прибыл из порта, сопровождая по приказу адмирала группу арестованных на подлёте к столице контрабандистов-работорговцев, которых он передал военному суду. Утром ему предстояло показательно их казнить. Перед этим Герион, как и входило в его обязанности, весь вечер осуществлял орбитальный контроль столицы и параллельно наблюдал за своим командиром. С точки зрения генерала всё шло прекрасно и для адмирала, и для империи, и для будущего цивилизованной галактики, пока начальница ИСБ не привела к Торну Мэй Сиюань. Сказать, что Гериону не понравилось происшедшее после этого в кабинете, значило ничего не сказать.
Почти год назад он забрал эту женщину из тюремной камеры на борту "Махадэвы" и привёл в каюту адмирала, а потом тоже наблюдал на своём неизменном посту. Случившееся его нимало не опечалило. Герион полагал, что адмирал просто взял от пленной мятежницы то, что ему причиталось по древнему праву войны, которое перевешивает любые нововведения. Кроме того, разрушительная непокорность Мэй Сиюань принесла народам империи огромное количество лишних страданий. Ради идеалов столичной красавицы уже погибли миллионы, и Герион считал справедливым, что ей пришлось чем-то за это расплатиться и испытать на собственной шкуре хоть самую малую долю своих даров другим людям. Тот факт, что госпожу Сиюань потом откачивали врачи, лишь укрепил его в этом мнении, пусть даже причиной была всего лишь аллергия на семя адмирала. Герион хорошо помнил фотографии женщин, изнасилованных и убитых мятежниками в Мерсии и брошенных лежать, как падаль. Всё сострадание, на которое он был способен, досталось этим жертвам, лидерше мятежников не перепало ничего.
Были и другие причины, по которым насилие Торна над Мэй легко легло в ту картину, которую генерал Герион создал в уме об адмирале и о себе самом. Генерал этих причин не осознавал, но они направляли его мысли, как речные валуны - струи воды. И, как любые неосознанные мотивы, искажали разум. В конечном счёте преступление адмирала даже облегчило подавленное состояние Гериона, став долгожданным доказательством человечности его совершенного командира, каких-то нормальных людских потребностей.
Однако то, что произошло между Торном и Мэй теперь, в ночь мирного договора, казалось Гериону другим, опасным. И их безумно интенсивный разговор, которого генерал не слышал, но чувствовал по напряжению между ними, и неожиданный обморок Мэй, и упоенная нежность, с которой Торн ласкал её - всё это было вовсе не похоже на неофициальное закрепление имперской победы над мятежом. Перед глазами генерала всё всплывала светлая рука женщины, обнимающая плечи Торна, ласкающая страшные шрамы на его спине. Шрамы были от плети, очевидно. Герион знал о них давно, он видел командира без рубашки, но не допускал и мысли о том, чтобы задать вопрос. Адмирал, которого Ланс любил гораздо больше империи, чести, карьеры и самого себя, никогда не позволил бы ему так к себе прикоснуться. Вспоминая запрокинутую голову Мэй, её лицо, полное блаженства, генерал малодушно желал, чтобы мерсианский бандит, который числился в мужьях у этой шлюхи, узнал о своих ветвистых рогах и пристрелил супругу. Малодушие было ему самому очевидно и натирало совесть, как острый камешек в сапоге - ногу во время ходьбы. А теперь ему надо было войти в кабинет с докладом, и эта женщина будет там - чего доброго, обнажённая. Генерал уже полминуты стоял и мучился.
В тот момент, как он всё же решился, он краем глаза заметил движение в коридоре.
К нему шёл Кай Оками.
В полном боевом облачении, доспехах и чёрной накидке, которую носят все ведьмы, чудовищный герой мятежников был страшен. Генерал обмер. Ему вдруг представился некий вполне определённый заговор, подлый план, который вот-вот - ... и Герион, не раздумывая, выхватил бластер.
- Стоять! Руки вверх!
Оками послушно остановился.
- Бросай оружие!
- Хорошо, - сказал ведьмак. - Меч у меня в рукаве, сейчас достану, медленно. Вы тоже не двигайтесь, генерал. Не стреляйте.
Вот так-то лучше, хотел сказать Герион - но обнаружил, что не в состоянии шевельнуться.
Кай Оками и в самом деле вынул меч из рукава - стальную рукоять, пока безобидную - и спокойно приближался. Герион хотел стрелять, бежать или закричать - хотел этого захотеть - но его воля и мышцы не двигались, как машина без мотора. Человек, он простой человек в подземелье ведьм. Всё, конец.
- Мой меч - хорошо сбалансированная трубка, генерал. - Мятежник встал прямо перед Герионом и поднял оружие к его глазам. - Полая. Она пуста. Конфисковать её не имеет смысла, я могу использовать и перо. - Оками улыбнулся, как ребёнок. - Не знаю даже, как часто при встречах с имперцами это меня выручало.
Ведьмак был светел лицом, молод и голубоглаз, похож на дорусского мифологического героя Ивана-дурачка, такого же пасторального персонажа. Перед глазами Гериона внезапно ожил невидимый клинок, пронзил воздух, опалил кожу едва ощутимым дыханием острия. Не Иванушка, нет, а оборотень Серый волк, надевший его личину. Или сам Кощей.
- Я вас сейчас отпущу, генерал. Не тупите, не хочется отрезать вам руки.