Сердце Эухеньо

"Чак, добрый вечер! Я жертву принес!

(Я молодец, я такой виртуоз!)

Ты посмотри на него, дорогой -

Он же вампир и к тому ж голубой,

Негр, румын и цыган, полагаю.

Его я покушать тебе предлагаю!"

Тут осознал Эухеньо обман:

Гид оказался совсем хулиган.

Снова с предательством встретился он,

Вновь был нещадно судьбой ущемлен.

Тут уж не выдержал наш Похуеску -

Заговорил он достаточно дерзко:

"Буенос ночес, божественный Чак.

Вы в жертву хотите меня или как?"

Чак громогласно ответил ему:

"В жертву хочу и, конечно, приму!"

Хоть жертвой стать Похуеску боялся,

Жить средь предателей он заебался,

Поэтому тоном суровым изрек:

"Что ж, очевидно, исчерпан мой срок!

Давай, Чак Мооль, вырви сердце мое.

Оставь себе плащ, левый клык и белье.

Пчелиньо, предатель, козел и мудак!

Хотя бы родителям ты передай,

Что я до последнего думал о них.

Они мне последние скрасили дни".

Исторг Эухеньо большую слезу,

Пальцем еще ковырнулся в носу,

Слюни пустил, а затем продолжал:

"Мир этот мерзкий меня заебал! -

После чего злобно выдавил прыщ. -

Пусть я убог, но душою не нищ!

Однако смеется судьба надо мной!

Где бы я ни был, везде я чужой.

Друга пытался не раз завести,

Даже порою друзей коллектив -

Не суждено было сбыться мечтам,

Были мечты мои всем по хуям.

В душе не осталось мечты никакой.

Давай же убей меня, бог, боже мой!"

Чак удивленно бровями махал

И Похуеске ушами внимал.

"Что же не так? - продолжал Похуеску. -

Я ведь не груб, и совсем я не дерзкий.

Вежливость я проявляю всегда,

Не обижаю людей никогда.

Чак, ты ведь бог - не известно ль тебе,

Что изменить мне в унылом себе,

Чтобы найти хоть каких-то друзей?

Если не знаешь, скорее убей!

Жить потому что уж так нету сил.

Может урод я, а может дебил?

Может в моем воспитании пробел?"

Чак от такого вконец охуел.

Он в темноту кулаком погрозил

И громогласнейше провозгласил:

"Жрец мой Пчелиньо! Что это за хрень?!

Что, бля, за негроподобный олень?

Жрать я такое сейчас не могу.

Вдруг я желудок перенапрягу?

Храбрых сердец я вовек лишь вкушал,

Статных, красивых я воинов жрал.

Это унылое черное чмо

Хуже, блять, чем помидор с ГМО.

Думаю, что, его плоти вкусив,

Я могу стать неприятен и вшив. ══

Давай-ка отправлю его я к хуям.

Другие пусть им занимаются там,

А ты приведи мне кого повкусней,

А то станешь сам скоро жертвой моей!"

Тут Чак-Мооль заклинанье сказал,

И наш Похуеску мгновенно пропал.

Что стало с Пчелиньо, не знает никто.

Однако, читатель, я думаю, что

Все льется кровь жертв по ладоням Пчелиньо,

Как льется задорно строфа августинья.

***

Во тьме Эухеньо летел и молился

И вскоре на гору цветов приземлился.

Там сад бурно цвел, колосилась трава.

Услышал герой наш такие слова:

"Ты что здесь забыл, мерзкий ты человек?!

Ты что, целиком потерял интеллект?

Единолично я тут нахожусь,

К верховным богам дохуя отношусь!

Светится лихо мое оперенье.

А ты кто такой?" Отвечал Эухеньо:

"Я тут оказался по воле чужой.

Послал меня к вам один бог дождевой.

Зовут Эухеньо меня, Похуеску.

Должен сказать, ваши перья прелестны.

Да и жилище вообще ничего.

Похоже, великое вы божество".

Змей в оперении был удивлен.

Очень давно жил изгнанником он

И не слыхал много лет добрых слов.

Привык быть воинственен, зол и суров

И даже не знал, что ему отвечать,

И в этой связи предпочел промолчать.

Тогда Эухеньо решил продолжать:

"Змей, дорогой, меня бросила мать, ═══

Когда был юнцом я. Приехал я к ней,

Однако она не желала гостей.

Меня на экскурсию сопроводила,

И сразу, похоже, меня позабыла.

А экскурсовод оказался адепт

Бога Мооля, фанат непотребств.

Вот этот жрец меня ввел в заблужденье,

И вместо архитектур посещения

Я чуть не погиб, был отправлен сюда,

И здесь мне случилось тебя увидать.

Скажи мне, прекрасный пернатый колосс,

Кто ты? Куда меня рок перенес?"

Змей отвечал ему: "Кетцалькоатль

Кличут меня. Я, как видишь, пернатый

Змей. Почитал меня весь континент,

Стол мой ломился от яств и от жертв.

Потом некий Тескатлипока явился

И на меня ни за что ополчился.

Был я наивен, мой друг Эухеньо,

С радостью принял его подношение.

Зельем он мерзким меня опоил, ═════

После чего я позорно тусил.

Я танцевал и показывал жопу,

Потом укатил из страны автостопом

И вот живу теперь тут, на горе,

Сажаю какао, лежу на ковре.

Я очень желал бы вернуться в народ,

Да только никто меня, братец, не ждет.

Время богов уж давно позади,

Мне интереса в них не возбудить.

Знать, оставаться навеки мне тут", -

Кетцалькоатль изволил вздохнуть.

Руку тогда протянул Эухеньо,

Перья погладил без всяких сомнений

И произнес: "Я ведь тоже изгой.

Знаться никто не желает со мной.

Средь моих предков цыганы, вампиры...

Прошу тебя, бог, ты проанализируй:

Может, остался хоть где-то на свете

Тот, с кем все сложится в этом сюжете?

Я ведь уже побывал в куче мест!

Табор цыган улетел до небес,

Замок вампирский вообще взорвало,

Когда дело до гомосеков дошло,

Они испугались чего-то во мне.

Я горе топил во французском вине,

Но встретил в тот день же я на рю д"Алжир

Душу родную, а с ней автожир,

В том автожире летали вдвоем,

Но вскоре упали вдвоем в водоем

И оказались в Бермудах. А там

Друг променял меня сразу на дам -

Даму, точнее, аж мэра Бермуд

(Анастасия Нунахер зовут).

В Мексику он меня все же довез

И улетел. Не увидел он слез,

Что проливал я в бермудской ночи

Под грохот грома и в свете свечи.

После внезапно я стал знаменит.

В этом помог мексиканский бандит -

Он подарил мне гитару свою.

Кстати, давай и тебе я спою!

Непонятно мне, как я попал

В место где живет Кетцалькоатль.

Я всю жизнь друзей себе искал,

А нашелся богозмей пернатый.

Хорошо, что он попался мне,

Потому что он такой хороший,

Этот всемогущий богозмей.

Я надеюсь, что он мне поможет.

Надежду в него я обрел,

И удачу сулит наша встреча.

Я песню ему произвел,

Чтоб он не забыл этот вечер.

Внимал ему змей, чешуею шурша.

Решил он, что в песне имеется шарм.

К тому же он знал, как вампиру помочь:

К тем людям, чьи лица темнее, чем ночь

Послать он его собирался. В своей

Премудрости вот что узрел богозмей:

В Америке, в городе на берегу

Увидел он: негры готовят рагу,

Один руку поднял себя почесать,

И понял змей: нечего больше искать -

Под мышкой у негра средь черных волос

Родинка, желтая, как абрикос,

И провиденье ему подсказало,

Что на Эухеньо такая ж торчала.

Змей набрал воздуху в мощную грудь

И песню изволил засим затянуть:

Знаю, Эухеньо, не забыть

То, что твои губы мне пропели.

Я тебя ═могу переместить

В черные рабочие артели.

Там живет еще твоя родня -

Деда твоего потомок дальний.

Ну, прощай, и помни же меня,

Чтоб я оставался актуальным.