Страница 70 из 75
— Минутку, — сказал Борткевич, затем, прислонив трубку к уху, отозвался: — Да, я слушаю… Да, они уже здесь… Да, их двое… Конечно, мы их просветили… Ладно, но более двух людей с собой не бери! Хорошо… Выходите к причалу, сейчас я за вами катер пришлю…
Он дал отбой и положил трубку на стол.
— Жорж, сейчас подтянется еще один наш общий знакомый. Не удивляйся, но это Голубев. Мы еще вчера с ним подгребли к Антибу, но Вадим предпочел провести эти сутки не на яхте, а на берегу.
Судя по звуку, катер отвалил от борта и ушел к причалу за очередным переговорщиком.
— Проблема заключается в том, Георгий, — нарушив повисшее было молчание, сказал Борткевич, — что не один только ты предлагаешь мне заключить сделку.
— Вадим Анатольевич? — догадался Захаржевский.
— Да. У него имеется довольно любопытное предложение. Бизнес есть бизнес, Жорж. Поверь, ничего личного, хотя я и в курсе, с кем ты сейчас путешествуешь… Ты же финансист, а следовательно, должен понимать, что там, где спрос превышает предложение, неизбежно начинается торг, причем на повышение.
Они втроем — а также торчащий у входа "секьюрити" — насторожили уши: да, к яхте подходил катер, звук работающего движка стал перемещаться… Значит, вновь прибывшие, как и ранее Бушмин, решили, прежде чем высадить своего пассажира на яхту, обойти ее по окружности и как следует осмотреться.
Описав еще один круг, катер наконец пришвартовался к белоснежной красавице яхте, стоящей на якоре в знаменитой антибской "бухте миллионеров".
Странно, но поначалу они не слышали ничьих голосов.
Даже звуков чьих либо шагов — и то не было слышно.
Телохранитель, родом из Валенсии, сопровождающий бизнесмена Борткевича в его нынешней поездке из испанской Марбельи, обернулся к выходу, несколько озадаченный, а может, и встревоженный тем, что происходило в данную минуту за пределами салона.
Чуть наискосок, сверху от трапа, "кашлянуло"… раз… другой… и третий! Хотя эти звуки не казались опасными, "секьюрити" тем не менее, хватаясь за грудь или же за ставший уже бесполезным "браунинг HP", рукоять которого торчала из его расстегнутой наплечной кобуры, завалился набок, оказавшись в итоге на полу…
— Всем оставаться на местах!! — рявкнул мужчина в темной кожаной куртке, в правой руке которого, затянутой в тонкую перчатку, был зажат пистолет с "глушаком". Он переступил через заваленного им только что "секьюрити", на секунду повел стволом вниз, жиманул на курок, сделав "контрольку" в голову, затем — никто и глазом не успел повести — вновь вскинул свое оружие, держа из всей компании на прицеле почему то именно Бушмина — Андрей сидел к нему правым боком. — Руки на стол! Держать на виду!! Бл…ь!!! А теперь — сели прямо!! И руки — на затылок!!!
Бушмин, подчинившись, как и остальные двое, про себя подумал: "Раз тут нарисовался горилла Миронов, то должен появиться и его хозяин — Петр Лещенко…"
Действительно, через несколько секунд в салоне появился гэбист Лещенко: он был без маски, как и его подручный Миронов, в легкой темной плащевой куртке, расстегнутой на груди; из наплечной кобуры торчала рукоять пистолета.
— Мирон, обращайся с ним, как с гремучей змеей! — ткнув пальцем в Бушмина, сказал ведущий сотрудник спецотдела. — Жало у этой гадюки — острое, яд — смертелен! Так что, если хоть на миллиметр сдвинется, если вздумает пошевелиться, сразу мочи!
Борткевич наконец осмелился расплющить глаза, которые он минутой ранее зажмурил от охватившего его ужаса, вобрав одновременно голову в плечи, и немного осмотреться.
— Что это было, Жорж? — произнес он трясущимися губами.
— Кажется, наши "крыши" разбираются между собой… — негромко сказал банкир, который тоже вынужден был сидеть за столом прямо, держа руки на затылке.
— И что? — свистящим шепотом спросил Борткевич. — Ну и каков результат?
— Пока трудно сказать, — скосив глаза на гориллу с пистолетом, который держал их всех на мушке, сказал Захаржевский. — Но одно я могу сказать точно: ты, Игорь, остался совсем без охраны.
— Господа! — обернувшись к Лещенко, который, обойдя стол, встал в другом углу салона, противоположном кормовому выходу, почти у него за спиной, сказал Борткевич. — Уважаемые представители "крыш"! Э э э… Вы не могли бы сначала разобраться между собой за пределами моей яхты? Поймите, я не против сотрудничества. Но! Пожалуйста!! Давайте обойдемся без насилия… ладно?
— Заткнитесь, Борткевич! — процедил гэбист. — Именно вы и еще пара тройка ваших друзей заварили всю эту кашу! Ладно, струхнули, снервничали, с кем не бывает! Ну так встретились бы, обсудили ситуацию, согласовали по новому наши интересы… Так нет же! Заползли в свои норы, на звонки не отвечаете! Совсем страху лишились? Или забыли, что такое "конторская" "крыша"?
— Смотрю я на тебя, Лещенко, — подал реплику Бушмин, — и думаю, что у тебя самого "крышу" конкретно снесло.
— Мочкануть его, командир? — поинтересовался Миронов, который по прежнему держал Бушмина на прицеле, карауля каждое его движение. — Давайте я его шлепну…
— Успеется! — Лещенко зло усмехнулся. — Ну что, Михайлов? Или как там тебя в натуре кличут — Бушмин? Не умеешь ты проигрывать, да? Не ожидал, конечно, такого поворота.
— Я могу закурить? — спросил Андрей. — Последнюю сигарету, на дорожку!
— Валяй! — разрешил Лещенко. — Кстати, ты особо не торопись на тот свет… Сначала ответь на мои вопросы… Ну а потом я уже решу, что мне с тобой делать.
Андрей выковырял из пачки "мальборину", щелкнул "Ронсоном", прикуривая, потом положил зажигалку обратно на стол.
— В салоне моей яхты, между прочим, я никому не разрешаю курить, — нервно сказал Борткевич. — А а а… да делайте вы, что хотите, только меня не трогайте!
— Игорь Леонидович, давайте ка сюда перстень! — склонившись над нефтяником, приказным тоном сказал Лещенко. — Вот только не вздумайте меня огорчать! Если вы забыли его взять с собой, то пеняйте на себя: просверлим дыру в голове и выбросим за борт, на корм местным рыбам!
Борткевич инстинктивно потянулся рукой к горлу, но гэбист опередил его: сгреб нефтяника сзади за шиворот, оттянул верх водолазки, нащупал пальцами витую золотую цепочку и рывком, ломая застежку крепления, сдернул цепь, на которой вместо креста или же какого нибудь амулета "оберега" была подвешена массивная золотая печатка, с вензелями "И" и "Б", украшенная семикаратным ограненным камушком довольно редкого нежно розового цвета.
— Мирон, держи их на мушке! — сказал Лещенко, вытаскивая из внутреннего кармана лупу и смещаясь к хорошо освещенной компактной стойке бара. — Так… так… вензеля… камушек… клеймо мастера… выглядит как оригинал.
— А это и есть оригинал, — пробормотал сильно напуганный таким развитием события Борткевич.
Андрей, скосив глаза на своего партнера Захаржевского, увидел, как тот, в свою очередь глядя на него, на секунду или две прикрыл веки.
"Вот и все, — подумал Андрей про себя. — Один перстень контролирует сам Жорж, другой, старший во всей "коллекции", находится в распоряжении господина Серебрянского, который, в свою очередь, находится под контролем, третий, собственность Борткевича, — вот он, в ладони гэбиста Лещенко, у которого, в свою очередь, тоже имеются в наличии уже как минимум два "изделия". Теперь, по крайней мере, картинка более или менее прояснилась…"
— Лещенко, а где ваш приятель? — поинтересовался Андрей, не обращая, казалось, никакого внимания на ствол, удлиненный глушителем, из которого сегодня были уже убиты как минимум двое человек, а именно охранники Борткевича. — Я имею в виду Голубева, которому вы, как я подозреваю, помогли в деле организации его фиктивного похищения?
— Ты уже, вижу, и сам допер? — кривя уголки рта, сказал Лещенко (одновременно с этим он вложил перстень, изъятый у Борткевича, в мешочек из темно синей замши, затянул его особым манером и спрятал куда то за пояс). — Если бы не это мудачье, эти гребаные бизнеры, Борткевич, Липкин и прочая "гоп компания", едва не порушившие все наши планы, то все бы у нас прошло как по нотам! Кстати, господа Захаржевский и Бушмин, на "вандомскую коллекцию" объявился оч чень сер рьезный покупатель! Вернее сказать, на тот комплект документов и на портфель ценных бумаг, которые подсобрало, подгребло под себя известное вам "Братство трубы"… Вас, Георгий Александрович, мы намеревались даже подключить — согласен, против вашей воли — к осуществлению нашей собственной схемы. Но тут некстати подсуетился ваш друг Бушмин и — признаюсь — сорвал наши замыслы, едва не отправив вас в Грозном на тот свет.