Проклятая династия

Марк в бессилии наблюдал за толпой тварей, пришедших в подозрительное движение на площади, и не видел решения проблемы. Разве только занять оборону дворца и методически уничтожать тварей в надежде, что когда-нибудь в Обливионе они иссякнут…

- Я изначально чувствовал, - горестно покачал головой Мартин, тоже наблюдая за тварями, - что всё это бесполезно. Марк, у вас было когда-нибудь такое, когда вы что-то делаете, и чувствуете, что это зря?

Марк резко развернулся к нему:

- Мартин, - от злости он даже позабыл, что перед ним принц, а не безвестный священник из Кватча. – Вы рано опускаете руки! Мы можем оборонять дворец! Твари когда-нибудь закончатся!

- Нет, Марк, нет. Меня предчувствие не обманывало никогда. И я с самого начала, когда только начал поиски Амулета, не мог избавиться от ощущения, что вся эта суета – напрасна… Один из Септимов совершил страшное преступление против основного Завета Алессии – охранять и поддерживать границы между Нирном и Обливионом. Он присягнул на верность Мерунесу Дагону – и предал свою династию и свою империю. Это не может быть прощено или исправлено. Династия Септимов была проклята этим преступлением и должна прерваться.

- Мартин, - холодно ответил ему Марк, - я боевой маг легиона уже более десяти лет, и жизнь меня приучила сражаться до последнего, даже когда надежды нет! Бороться несмотря ни на что – до конца, потому что погибнуть с честью в бою – это лучше, чем опустить руки и всё равно сдохнуть! И не раз бывало, что нас теснили со всех сторон, и возможности победить не было никакой – но мы побеждали, потому что не позволяли малодушным мыслям о поражении сломить нашу волю! У нас в Кватче не было никакой надежды на победу – но победа там осталась за нами! Мы победили в Кватче…

Мощный толчок опять сотряс землю и не дал Марку договорить. Чёрно-красный смерч, до этого кружившийся в воздухе, внезапно поменял направление, с грохотом врезался в землю и запылал огнём, а через несколько мгновений он опал и явил гигантское человекоподобное существо, рост которого был едва ли не в половину императорского дворца. Существо имело четыре руки, неестественно красную кожу, уродливое лицо, похожее на орочье благодаря клыкам, выступающим из нижней челюсти, и два рога. От него так несло специфической даэдрической магией, что Марк не усомнился в том, что в Нирн явился один из Принцев Даэдра. Твари на площади запищали, зашипели и пришли в волнение, всем своим видом выражая готовность броситься в бой.

- Это… Мерунес Дагон? - севшим голосом спросил Марк, не веря собственным словам и давя в себе желание разделить упадническое настроение Мартина.

- Да, - Мартин скорбно сжал губы.

Мерунес Дагон переступил с ноги на ногу и перекинул из одной руки в другую секиру исполинских размеров. Марк метнул в него заклинание льда и паралича, сильное настолько, насколько он был способен, и с холодеющим сердцем убедился, что даэдра его заклинания не опаснее укуса комара. Мерунес Дагон всем телом развернулся в ту сторону, откуда прилетело заклинание, растоптав при этом с десяток своих «воинов», наклонился, чтобы рассмотреть мелкие человеческие фигурки на крыльце, и гнусно расхохотался.

- Ты пытаешься меня убить, нирнский червяк? – он попытался ухватить Марка. Тот живо отпрыгнул в сторону и инстинктивно оттолкнул Мартина поближе к дверям, хотя сомневался, что дворцовые стены смогут долго сопротивляться силе этого даэдра. Баурус выхватил меч и изо всех сил ударил им по покрытым уродливыми наростами пальцам даэдра, но меч отскочил от кожи как от камня. Мерунес Дагон снова расхохотался:

- Жалкие человечишки, - гулко пророкотал он, так что Марк почувствовал, что у него на затылке зашевелились волосы. – Глупо сопротивляться, когда стираются границы Нирна. Недолго вам осталось жить в вашем мирке! Ха-ха-ха! Что, не ожидали такого сюрприза от столь любимого вами принца Эбела, а? Чтобы тот, кому на роду написано защищать границы Нирна от Обливиона, сам пришёл ко мне и предложил Нирн в обмен на власть! Он думал обмануть меня – МЕНЯ, Мерунеса Дагона! Я с самого сотворения Нирна так не веселился, когда заключал ту сделку! И как просто это оказалось – всего-то бросить ему приманку в виде трона Септимов!

- Кто уничтожил Кватч? – выкрикнул Марк, забыв, что даэдра вряд ли его услышит.

Тот, однако, услышал.

- Я! – он самодовольно ударил себя в грудь двумя из четырёх своих рук. – Я сказал ему, что там живёт его родной братец, и его необходимо сгубить, дабы никто не покушался на его власть. Он и поверил, и добровольно расстался с собственной кровью! И ещё попытался же открыть ещё одни врата, чтобы на глазах у всех вызвать Акатоша и развеять в прах моих верных слуг. У него почти получилось! Он не знал только, что с момента заключения сделки в его душе был я, а не Акатош! Он предал Акатоша – и рассчитывал на его благословение, разве это не смешно? Ха-ха!

- Благословение Акатоша, - с внезапно просветлевшим лицом выдохнул Мартин. – Как я не догадался!.. Да, Марк, - он развернулся к нему, - ты прав. Конец династии Септимов не означает конца Нирна. Мы победили в Кватче – мы победим и здесь! – и прежде чем Марк успел осознать его слова, он, оттолкнув Клинков, выбежал вперёд, сложил руки на груди, словно бы молясь, но тут же положил руку на Амулет Королей, висевший у него на шее, и запрокинул голову. Прежде чем оторопевшие Клинки успели добежать до него, чтобы вернуть явно сошедшего с ума принца под сомнительное прикрытие дворца, из Амулета ударил золотой луч, и в следующее мгновение Мартина окутало золотое сияние, полностью скрывшее его. Сияние начало расти, людей на крыльце обдало прохладой и ароматом полевых цветов, а затем, увеличившись в размерах до половины роста Мерунеса Дагона, сияние рассеялось, и все увидели золотого с алым дракона. Дракон взмахнул крыльями – Марк машинально бросился на землю, но крыло дракона свободно прошло сквозь него, оставив лишь ощущение прохлады – и взлетел. Толпа тварей на площади и сам Мерунес Дагон оторопело застыли. Дракон сделал круг над площадью, выгнул шею и изрыгнул столп огня по тварям, сразу сжёгши их в пепел.

Кватч повторялся…

Твари заметались, забились, попытались броситься врассыпную, в панике налетали друг на друга, кланфиры давили скампов, обезумевшие аттронахи сжигали дремор-шаманов – и все они пытались прорваться под защиту дворца и Храма Единого. Первая линия стражников не выдержала такого натиска и полегла под накатившей на них лавиной тварей мгновенно. Марк пнул мастера Реналда в двери дворца, туда же успел протиснуться канцлер Окато, а затем кто-то из засевших там придворных захлопнул её перед носом Марка, всех Клинков и второй линии стражников. Марк швырнул в приближающуюся толпу тварей тучу сосулек, затем ещё одну, пробежал несколько шагов до ажурной стенки, поддерживавшей навес над подъездом, вспрыгнул на неё, вцепившись в какие-то завитушки, дал ногой в зубы скампу, попытавшемуся вскарабкаться вслед за ним, подтянул одного из стражников, тоже успевшего добежать до стенки, швырнул в тварей заклинание мороза, и на пару со стражником резво вскарабкался вверх. Когда они, вцепившись в решётку под самым козырьком, оглянулись на подъезд, то увидели, что на противоположной стенке висит ещё один стражник, но остальных стражников и Клинков уже погребла под собой лавина тварей.

Марк попытался перебраться на козырёк. Выступ крыши, однако, был широким, и Марк не смог дотянуться до края, так что ему пришлось отставить попытки, покрепче вцепиться в тонкую стенку, с неё наблюдать за происходящим и надеяться, что избиение Акатошем тварей Обливиона во главе с самим Мерунесом Дагоном очень долго не продлится – помнится, в Кватче это заняло вряд ли больше четверти часа.

Акатош заливал всё вокруг золотистым сиянием, приглушая багровые сполохи пламени Обливиона, и пытался атаковать Мерунеса Дагона, попутно превращая в пепел тварей Обливиона. Принц Даэдра рычал, так что сотрясались дома, яростно размахивал секирой, круша всё вокруг и топча своих приспешников, которым некуда было прятаться от его ног. Акатош уворачивался от него, поливал огнём и пытался вцепиться в горло. Мерунес Дагон отступал, под его ногами хлюпали кровавые ошмётки тварей и разлетались как грязь, взмах секиры – Акатош отпрянул, а секира в замахе буквально срезала, как масло, угол дворца, ещё взмах – и перестало существовать несколько балконов на третьем этаже. Марк предпринял ещё одну попытку перебраться на козырёк, потому что Мерунес Дагон, отступая, всё приближался к парадному подъезду дворца, но не смог дотянуться до края крыши и сорвался вниз. Спасло его то, что его нога застряла в ажурном плетении, Марк со всего размаху приложился о стенку животом и подбородком, издал сдавленный стон, но не мешкая вцепился в неё одной рукой, второй выбил пару зубов скампу, который с паническим визгом тоже пытался залезть наверх. После нескольких безуспешных попыток он смог освободить ногу, развернуться, отбиться от пытавшихся добраться до него кланфиров заклинанием льда и начать карабкаться вверх, как очередной взмах секиры Мерунеса Дагона – у которого, пока Марк был занят спасением собственной шкуры, Акатош сумел вырвать кусок мяса из плеча – пришёлся по козырьку подъезда. Марка накрыл град из каменной крошки и камней. Он сгруппировался и спрятал голову под руку, но один камень всё же прилетел ему в основание черепа, ещё один проехался по спине. А когда камнепад прекратился и Марк смог оглядеться из-под локтя, стенка, на которой он висел, начала крениться, с громким треском оторвалась от крыльца, и в следующее мгновение Марк с ужасом понял, что летит в самую гущу беснующихся тварей. В руках сам собой возник шар мороза и волной улетел в толпу, а вслед за ним туда же рухнул и Марк.