Страница 196 из 216
Измазанное кровью, дорогущее платье пришлось разрезать, и по просьбе копа, наряд засунули в пакет для мусора.
— Простите, сэр, — врач обратился к Кэлу, — но мы должны провести более тщательный осмотр, чтобы исключить все возможные варианты. Внешние повреждения незначительны, но могут быть разрывы внутренних органов. Бледность кожи и потливость характерный признак внутреннего кровотечения. Но живот мягкий… — он замолчал, и развернулся к своим подчиненным, — Какого хрена спим?
— Да, конечно, — буркнул Кэл.
Джиллиан шевельнулась под голубой простыней, её лицо исказила мука. К ней возвращалась возможность чувствовать и более- менее соображать. Губы дрожали, и ей было сложно совладать с языком, но Кэл услышал неразборчивый шепот и пошел рядом с каталкой.
— Что? Что ты сказала?
— Уходи…
— Джилл, что я сделал не так?
— Пожалуйста…если ты любишь меня… — каждое произнесенное слово ей давалось с трудом. — Дай мне отдохнуть…Я должна побыть одна… Не приходи…
— Я не могу оставить тебя.
— Да… — она кивнула, — Но ты сделаешь это, потому что я прошу… Я должна…подумать.
Джиллиан с трудом вытянула руку поверх простыни и тронула Кэла, тотчас отдернув пальцы, словно обожглась. Кэл не мог смотреть ей в лицо и, отведя взгляд, увидел, как слабо пульсирует вена в том месте, где в нее была воткнута игла от капельницы.
— Пожалуйста, — прошептала Джиллиан, — Так будет лучше.
Отдаленный голос произнес: « Вторая процедурная готова». Джиллиан закрыла глаза и отвернулась от Кэла. Сознание было как в тумане. Она не могла определить, сколько времени находиться здесь. Было лишь одно жгучее воспоминание — удивленный, даже обиженный взгляд Майкла, словившего пули, и кровавый фонтан, под которым она искупалась. Её соленый теплый вкус на губах.
Джиллиан не ощущала боли, она вообще ничего не ощущала, словно вместе со смертью Майкла она утратила и собственную жизнь.
— Достаточно, сэр, — врач положил ладонь Кэлу на плечо, — Стоп, вам туда нельзя, — остановил он Кэла, дернувшегося вслед за каталкой. — И приготовьтесь к тому, что очнувшись, станет противиться общению с вами. Жертвы насилия, неважно морального или физического, отгораживаются, замыкаются в себе.
— Она те такая, — не согласился Кэл, но скорее из чувства противоречия, — Она смогла выжить, она сопротивлялась. Она не из тех, кто поддается чужому влиянию.
Недоверие, отразившееся на симпатичной физиономии доктора, разозлило, но не пускаться же в объяснения, что его слова не блажь, а неоднократно апробированы на практике. Упертости Фостер мог позавидовать даже такой упрямец, как он сам.
— Хорошо, если ваши надежды оправдаются, — протянул врач и отвернувшись от Кэла, обратился к санитарам, — Что застыли, работы нет?
— Это даже не обсуждается, — с откровенно нахальной ухмылкой ответил Кэл, и прищурился, отводя взгляд, пряча страх и не желая показать боль и отчаяние.
— Время покажет, — врач помахал перед собой рукой, — Вам бы сэр, не помешало привести себя в порядок. Туалет для посетителей прямо по коридору и налево. И… — он более внимательно оглядел Кэла, — Вы не ранены?
— Нда… вы так считаете? — Кэл ощупал себя, и гадливая усмешка исказила его лицо. — Цел и невредим, — Руки и лицо были измазаны кровью, кожа зудела, — Это не моя кровь.
На заляпанных кровью черной рубашке и потертых джинсах, темные пятна выделялись едва заметно, но липкая ткань неприятно холодила тело. При всей своей противоречивости и ненависти к чужим советам в этот раз Кэл решил не вступать в спор. Вымыться ему и, правда, не помешало.
Отступив к стене, Кэл через щель между дверными створками смотрел в спину молодого человека толкающего каталку. Маятниковые двери минуту назад распахнулись, пропуская санитара и Джиллиан, и сами собой закрылись, теперь бесшумно раскачивались туда-сюда.
Врач хотел выдать еще какую-то умную мысль, но не успел, скорая привезла бабульку, кажется со сломанной ногой, обезлюдившее на время приемное отделение вновь наполнилось суетой, и доктор, вздохнув, отправился к пострадавшей, а Кэл остался в одиночестве.
Ему хотелось разбить сломать, что-нибудь. Например, пробить кулаком толстую кирпичную стену, почувствовать, как боль расходится по всей руке, перевешивая душевные муки.
Но Кэл, привычно сунув руки в карманы, уставился невидящим взглядом на закрытые двери, чувствуя, как кровь циркулирует по сосудам, бешено бьется в висках. Стиснутые в кулаки пальцы онемели и похолодели, тяжелое дыхание со свистом прорывалось сквозь зубы. Дикое сожаление терзало его, жаль, что не он сам всадил пулю в затылок ублюдочного Майкла.
Хотелось отделаться от всего этого, как от глупого недоразумения, сказать себе, что волей случая он оказался в заштатной провинциальной больнице, где паникер-врач наговорил ему кучу всяких нелепостей. Какая-то часть его верила, что так оно и есть. Но в глубине души, то есть там, где прятался настоящий Кэл, где-то в темных извилинах его сущности, куда зачастую не мог добраться и он сам, поселился страх.
Он никогда не тратил время на размышления о том, что скажут и что подумают о нем люди. Вся его жизнь представляла собой постоянное движение, что-то вроде катания на аттракционе «американские горки». При этом он по доброй воле был привязан к переднему сиденью. Дни и ночи с умопомрачительной скоростью перед глазами, и при этом он никогда не замедлял своего движения, никогда не останавливался. И вот его «вагончик» влетел на полном ходу в кирпичную стену. Чем больше Кэл думал об этом, тем сильнее злился. Разве он заслужил такого? Жизнь его прямо скажем, небезупречная, слишком часто он вел себя просто подло, лгал людям, причинял им разные неприятности. Он не верил ни в бога, ни в черта, хотя к последнему частенько обращался за поддержкой. Но ад должен был наступить после смерти, а он пока еще жив и собирается прожить немало лет.
Не в состоянии находиться в помещении, воздух которого пропитан болью, страданиями и щекочущим нос специфическим больничным запахом, Кэл вышел на улицу. Дождь так и не начался. Гроза попугала и прошла стороной.
Разгуливая по темной аллее, он невольно обратил внимание на подъехавшую машину парамедиков, тихо переругиваясь, они выволокли из фургона черный пластиковый мешок, застегнутый на молнию. Где-то в глубине ворохнулось чувство удовлетворенности, Кэл понимал, что покойником вряд ли был Майкл, так быстро его не смогли бы найти, да и вряд ли привезли в эту больницу.
Дом, где это животное держало Джиллиан, теперь осадили федералы, и они постараются оградить место преступления от зевак и назойливых СМИ и гражданских. ФБР давно не испытывало такого позора — прошляпили маньяка, затесавшегося в их ровные и стройные ряды.
Кэл ядовито хмыкнул, а ведь были моменты, когда федералы предполагали, что Таннер тоже стал жертвой похищения. И за эту мысль держались достаточно долго и цепко, находя объяснения многим странностям и фактам, пока в бардачке служебной машины по чистой случайности не нашли отлично замаскированный тайник, тех мелочей, что лежали в схроне оказалось достаточно, чтобы уверовать – Дин Таннер и Майкл Беллами одно лицо. Карта ключ от квартиры, на поиски которой ушло больше недели, открыла пещеру Алладина или кого там, Кэл особо не заморачивался в сравнениях. Наполненную такими «сокровищами», что даже матерые опера хватались за сердце систематизируя находки.
Да! Кэл потер переносицу, до сих пор сводило живот и подташнивало от ужаса, отвращения и бешенства. И он ничуть не жалел, что Дин убит.
ФБР приложит все усилия, чтобы скрыть подробности трагедии и найти убедительные оправдания. И тело Дина быстренько и без огласки перевезут на скромной труповозке из спецгаража. Но злое довольство, что это урод будет точно так же упакован в пластик и больше не причинит боли Джиллиан, приятно щекотало нервы.
Кэл смотрел, как парамедики усаживаются в фургон, и тот выруливает на улицу. Потом сделалось так тихо, как только возможно глубокой ночью в городе. Слышалось только отдаленное шипение шин по асфальту, прерываемое иногда визгом тормозов, непонятным лязгом и стрекотом одинокого сверчка за решетчатым забором. Кэл опустился на деревянную скамейку, зажмурился и сделал глубокий вздох, пытаясь прояснить мозги. Привычно вытянул перед собой ноги, скрестив в щиколотках, и запрокинув голову, оперся затылком о жесткую гнутую спинку. С листьев деревьев изредка срывались капли воды и тяжело плюхались на лицо, остужая разгоряченную кожу. Кэл закрыл глаза и не заметил, как отключился, нервотрепка последних недель и дикая усталость взяли своё. Теперь, когда Джиллиан была в безопасности, под присмотром врачей, он мог позволить себе небольшую передышку. Вывел его из состояния прострации женский пронзительно-визгливый голос: