Метаморфозы: тень

Тщетно. Все тщетно. Ллакур, пришедший вместе с отрядами Итланы, предупреждал, что оттуда, куда заглянул овеянный славой Владыка, не видно человеческих желаний и надежд. Оттуда остается только одна дорога — к Свету. Теперь дочь Энгелара знала это уже точно.

День и ночь гарнизонный лекарь, любимый лекарь Итланы, единственный, которому она доверяла лечить саму себя, колдовал над постелью Энгелара, пытаясь сделать хоть что-то — если не вылечить, то привести в сознание, понять причину столь странного недуга. Тщетно. В палатке девы битвы лежало лишь тело, по какому-то недоразумению всё ещё остававшееся живым.

— Может быть, если бы у меня было больше времени и трав… Но…, — измотанный бессонными сутками лекарь лишь развел руками. — Я не знаю, что это. Я никогда такого не видел, могу только предположить… Магия. Что-то похожее встречается после магических поединков. Плюс какое-то зелье, не давшее сознанию своевременно оправиться от последствия удара. Но я не уверен, госпожа.

Итлана только сухо кивнула и отослала всех: и лекаря, не сумевшего вернуть ей надежду, и Ллакура, не успевшего защитить отца. Тяжело терять близких, но еще тяжелее терять повторно, только-только получив надежду…

Итлана вошла в огромный шатер Геррика с ошеломляющим эффектом — охранявший проем входа ветеран Алифи покатился кубарем и со всей своей немаленькой массы врезался в двоих офицеров, направлявшихся к выходу. Лязг доспехов, звон кирас рыцарей, треск рвуще йся ткани. Геррик ждал этой встречи, но все равно оказался не готов к такому напору. Он с трудом сдержал гнев, выждал короткую паузу и только потом повернул голову, чтобы взглянуть на происходящее с интересом. По крайней мере, советнику представлялось, что его взгляд должен был быть именно таким — слегка заинтригованным. Ну, не бешенство же, бушующее в душе, он должен был отражать? Геррик словил себя на мысли, что он хотел бы увидеть себя в этот момент со стороны.

Дева битвы. Что ж ты с нее возьмешь? Кровь правителей закипает быстрее. Итлана с презрением перешагнула через чей-то сбитый в свалке наплечник, и, сделав еще один шаг навстречу сидевшему возле большого круглого стола Геррику, процедила сквозь зубы:

— Убери этих клоунов. Нам надо поговорить.

Ну, рано или поздно это должно было произойти, почему не сейчас? Конечно, антураж не тот, да и офицеры подвели, но он — не они, его этой бабочке-красотке так не бросить под ноги. Геррик, картинно вздохнув, выпроводил поднимавшихся с земли Алифи.

— Слушаю тебя.

— Тебя? — Итлана побелела от гнева. — Ты забываешься, лаорец. Ты, безродный пес, шваль без племени. Что ты сделал с моим отцом?

— Тихо, тихо, — вот сейчас Геррик успокоился. Оскорбления только усиливают вкус будущей победы, придают ей запах специй. — Твой отец слишком стар, он просто не вынес тяжести пути, так бывает. Но нам надо поговорить о других вещах, по сравнению с которыми здоровье твоего отца — мелочь. Удивлена? Мелочь. Пустяк. Мне только что сообщили, что перехвачен дозор Рорка. Знаешь новости? Нет? Правое крыло твоей Столицы пало. Ву-ух. Остались одни руины. Нет больше западной крепости, Куаран теперь не бабочка, а однокрылый урод. Пройдет совсем немного времени и левое крыло ждет участь правого. Всё, дорогая. Так что давай обсудим будущее твоего трона, а не прошлое. Давай обсудим, чье седалище будет протирать его завтра, а не то, кто восседал на нем когда-то. Время Энгелара прошло, но твое время — впереди.

Итлана сделала широкий шаг вперед, приблизившись к Геррику вплотную, и влепила ему пощечину. Наотмашь. Со всей силы. В глазах лаорца потемнело. Голова мотнулась, ноги подкосились и, если бы он не успел рефлекторно схватиться за край стола, быть бы ему там же, где и офицерам совсем недавно — под ногами этой взъяренной бестии. Ничего, тем лучше.

Геррик медленно поднялся на еще дрожавшие ноги, вытер рукавом дорогого дублета разбитые в кровь губы и усмехнулся. Он не стал отвечать пощечиной — зная умения Итланы, не факт, что попал бы, а выглядеть еще смешнее даже для привычного ко многому Геррика было бы чересчур.

— Довольна? Прежде чем ты повторишь, поясню. Еще один удар, и я прикажу своим солдатам тебя схватить, раздеть догола и выпороть на плацу. А потом попросту уведу войска, оставив тебя одну спасать твой городишко. Ты все поняла? Дура. И запомни, эту пощечину ты будешь вспоминать всю жизнь.

Он опустился на удобный, обитый кожей стул. Поход походом, но Геррик любил комфорт, а лишних пару стульев обоз не тянут. Откинулся на спинку и так, снизу вверх, не предложив наследнице трона присесть, напыщенно продолжил:

— Будущее, моя дорогая, будущее, вот о чём надо думать. В этом будущем нет места твоему городу. Твой трон поставит себе вместо нужника какой-нибудь захудалый вождь мелкого племени Рорка.

Итлана, не спрашивая разрешения, потянула второй стул на себе и села напротив, поставив обутую в тяжелый мужской сапог ногу на стопу Геррику. Сознательно. Расчетливо.

— Я воин, глупец, мне плевать на трон.

— Тебе — да. Но твоему отцу не было. И мне тоже. Я долго думал, как помочь дочери своего старого друга…

— Ты никогда не был моему отцу другом. Он презирал таких, как ты. Слизняков с гнилой душой.

Геррик с улыбкой посмотрел на гостью. Из рассеченной губы снова выступила кровь и потекла тонкой струйкой на подбородок. Пришлось с досадой доставать из кармана платок и прикладывать к углу рта. Под насмешливым взглядом дочери Энгелара.

— Ты ошибаешься. В последние месяцы мы с твоим отцом стали близкими друзьями. Он начинал каждый свой день с беседы со мной и заканчивал каждый день беседой со мной. Я действительно хочу помочь ему. Тебе. Ну, и себе, конечно. А кто у нас без греха? Маленькая компенсация за большие усилия, Итлана, не более того. В общем, я подарю тебе твой город, точнее его остатки, но это лучше, чем ничего. Взамен, моя дорогая, ты выйдешь за меня замуж, — Геррик с удовольствием отметил, как резко сузились зрачки собеседницы. — Ты останешься у трона, пока я буду отстраивать твой город. Ты же дева битвы? Ты будешь воевать. Громить противников, нагонять ужас. А власть — это такая тоска. Скучная, грязная, никем не оцененная работа. Ее я возьму на себя. Так что, у тебя простой выбор: править одной на пепелище или разделить со мной тяжесть управления процветающей страной. О, я верю, что она будт процветать — твоя энергия и мой ум могут совершить чудеса.

— Ты перепил, пес.

Итлана поднялась на ноги и двинулась к выходу.

— Я не закончил, дорогая, но ничего, мой секретарь сообщит тебе детали. И последнее, Итлана. Только тебе скажу. Ты была бы замечательной наградой и без трона, но с троном ты — лучшая в мире. Наши дети будут править миром. Радуйся…

Последние слова он говорил уже в пустоту, дочь Энгелара вышла с прямой спиной и несломленным видом, но… Геррик остался доволен разговором.

— Барр Бравин, — Карающий склонил голову.

— Брось, Ллакур, мы с тобой прошли слишком много, чтобы тратить время на поклоны, — Бравин подошел к Карающему и положил руку на плечо.

— Очень рад тебя видеть снова. Как ты, как все?

— Нормально. В Маинваллир прошли, как и в прошлый раз, по реке. Обратно прорвались вместе с солдатами гарнизона, ничего примечательного. Шарги и хува ушли на север, там некому стало воевать, — и переведя тему. — Вижу, Вас также можно поздравить. Это он?

Ллакур обратился к Бравину, точно оценив возможные варианты.

— Он, Заморыш, — и предвосхитив возможные вопросы, заклинатель добавил. — Так надо. Я не готов пока рассказывать детали, рано, да и опасно.

Он наконец повернулся ко мне:

— Это Ллакур, самый опасный Алифи из тех, которых знаю. Карающий. Знакомьтесь.

Я изобразил полупоклон.

— Высший.

Ллакур ответил легким, почти незаметным кивком и вновь обратился к Мастеру заклинаний:

— Мы что, будем говорить при нём?

— Да, при нём. Почему нет? Присаживайся.