Метаморфозы: танцор

И многочисленные отряды шаргов под стягами песочного цвета разворачивались и уходили прочь от так и не покоренных стен Шести башен. Или четырех башен и двух развалин?

Часть воинов ушла не на богатый север, а на разоренный восток, не за славой — за местью. Три тысячи всадников достаточно, чтобы тьма получила свои законные жертвы. У Тун Хара будет много работы. Младший наследник должен быть отмщен.

Мер То с десятком тафуров задержался, чтобы еще раз взглянуть на высокие белые стены так и непокоренной крепости в лучах рассвета. На подсвеченные бастионы, на неприступные укрепления. Теперь слава упадет в руки Табархана, хува опять раздуются от гордости и сложат о себе новые песни. Волки редко выпускают добычу из своих клыков, но в этот раз им придется не так просто. И даже сил всей стаи может не хватить, чтобы получить добычу. Так что, пусть сначала попробуют взять.

Мер То не сомневался, что хува еще обломают свои острые волчьи зубы об эту каменную громаду, и не испытывал сожаления.

День семьдесят первый. Неделя поиска друзей

Строим стены. Дешево. Надежно. Переделываем за двойную плату.

Мне всегда не нравились маленькие городки, может потому, что сам в таком родился и вырос. Большинство из этих одинаково сереньких, в меру пыльненьких и с натяжкой уютненьких мест запоминаются только фактом в них пребывания и тягучей неторопливостью жизни. Как Вы говорите, город называется? Да, был там. Вроде. Помню, ждал долго.

Валенхарр был таким же. Небольшие каменные дома, жмущиеся друг к другу, прячущиеся и подсматривающие друг за другом. Небольшой парк, в котором давно никто не убирал, но постоянно кто-то мусорил. Возможно, бедолаги, усиленно мутузящие друг друга деревянными палками на учебной площадке, могли бы и дворниками в перерывах подработать. Возможно, но им этого никто не предложил, а сами они не горели желанием менять учебные мечи на метла. Хотя уверен, с метлой бы они управлялись намного лучше. Серая городская стена была длинной, но невысокой и неказистой. Судя по ее внешнему виду, ремонтов она пережила больше, чем врагов. Валенхарр — крепость Валена. В насмешку его так назвали, что ли?

Въезд в город запомнился особо. Нас никто не встречал, старые деревянные ворота были заперты, только десяток разновозрастных стражников испуганно выглядывал из-за кольев, закрепленных наверху стены вместо парапета.

— Дыра, — сквозь зубы процедил Глыба.

— А то, — радостно согласился незаметно подошедший Меченый. — Я здесь, когда в последний раз был, чуть не помер со скуки. Два кабака, да ресторация для купцов, все остальное только для Высших. Слышь, командир, я смотрю, нам не рады.

Побитые жизнью ворота никто открывать не спешил, с розами к нам никто не выбегал, да и просто с вопросом никто не обратился. Защитников, как я понял, у них и своих хватало, а подкрепления им были совершенно ни к чему.

— Эй, уроды, открывайте свою калитку.

Глыба гаркнул от души, я пригнулся, Меченый скривился, на стене произошла какая-то суматоха. Никто не вышел. Деревянные ворота так и остались закрыты. Вообще-то, странно, когда Глыба так орет, очередь выстраивается из желающих подсуетиться.

— Сейчас сам залезу, да уши на пятки намотаю, — это уже капитан лучников расстарался. Голос у него был намного тише, фантазия — богаче, результат тот же. Что-то подсказывало, что если подключить остальных капитанов, ничего принципиально не изменится. Валенхарр не спешил встречать помощь с распахнутыми объятиями.

Это начинало давить на нервы. В обозе два десятка тяжелораненых, тех, кто каким-то чудом выдержал дорогу, людей с легкими ранениями — половина отряда, да и здоровые уже вымотались и мечтали только об отдыхе. О себе не говорю, мои мечты с некоторых пор — несбыточные желания. Но в любом случае, отдых был нужен всем. Куда там. Только шорохи на стене и облезлая краска закрытых ворот перед глазами. Опять. Нет, ну почему меня все в этом поганом мире пытаются обидеть? Злость поднялась быстро и полилась наружу.

— Командир, давай мы эти ворота сейчас выломаем к демонам, а?

Логор раскрыл рот и уставился на меня, как будто я ему только что Владыку на танец предложил пригласить.

— Ты чего, сержант, опять? Не надоело еще?

И столько усталости и злости было у него в голосе, что становилось понятно, еще немного, и командир начнет кулаками вправлять вывих сознания одного не самого спокойного подчиненного.

— Мне ждать надоело. Раненым помощь нужна, а ворота эти все равно никого не удержат, сам посмотри. Рорка придут, плюнут на них, те и повалятся. Пошли, — и я повернулся к телегам со скарбом. — Смотри, сейчас телегой зарядим пару раз, и все будет, моментом побегут открывать.

Логор даже не посмотрел на ворота, а Меченый скептически заметил:

— Высшие за такое голову снимут.

— Да нет здесь Высших, сам посмотри, война идет, а тут что творится. Да и тихонечко мы, разок, — и я двинулся к крайней телеге, доверху груженой всяким членовредительским железом. — Так, обозначим и только.

Нет, они могли меня остановить, удержать. В клетку какую посадить. Захотели бы — успели, но не остановили, и я развил кипучую деятельность. Возницу ссадили, лошадь распрягли, десяток солдат под моим руководством зло потянул импровизированный таран к створкам ворот. Вжикнула стрела, на поллоктя впившаяся в деревянный частокол наверху, — Меченый принял правила игры и не дал высунуться со стены кому-то особо любопытному. А потом мы «тихонечко», с разгона, с бравым хаканием саданули этим средневековым танком по воротам. Даже я, однорукий и хлеба не евший, помогал. Нет, ну кто знал, что они возьмут, печально скрипнут и униженно рухнут нам под ноги?

Валенхарр встретил свои подкрепления разинутыми ртами, выпученными глазами и немногочисленными проклятиями. Не хватало только отборного русского мата, но это я как-то не расстарался. А потом подошел Глыба и от души саданул первому попавшемуся стражнику в зубы. Сколько тот потерял зубов, увы, так и осталось тайной, потому уже проехала последняя телега, а он их все еще пытался выплевывать.

«Спасибо, Глыба, что не мне», — подумал я и, немного скособочась, задумчиво потопал в этот серый, никчемный, дрожащий от страха город.

Сколько было таких городов? Сотни до него и тысячи после. Печальная участь обреченного города на войне. Он ждал завоевателей, как насильника ждет загнанная в угол жертва. Город носил звучное название «Крепость Валена». Красивое название и пустой звук.

Город боялся. Его трясло как сморщенный лист на сильном ветру, когда все остальные листья уже облетели, и ему осталось сколько? День? Два? Город, как живое существо, трясся от ужаса, его лихорадило, стальные тиски паники и безнадежности сжимали его тощее горло. Немногочисленная стража на старых стенах и плохо обученное ополчение в тренировочном лагере пытались показать, что они готовы, что им не страшно, что победа — вот она, почти рядом, но никто не верил. Даже они сами. Хорошие актеры давно покинули Валенхарр. Да и плохие, пожалуй, тоже.

Улицы были пусты. Наиболее достойные выбрали бегство. Алифи первыми покинули этот город. За ними потянулись и люди. Помощники Высших и купцы, мастеровые и служители культа света, художники и барды, праведники и проститутки. Как в любом мире и в любой стране. Так просто найти вескую причину, стопроцентный мотив, почему не нужно оставаться и умирать в этом обреченном месте. Каждый из них, безусловно, важен и ценен, каждый не бежит — нет, он только вынужден смириться с потребностью уехать, но он еще повоюет. Обязательно повоюет. Только не здесь, не сейчас, но когда-нибудь — точно.

Так трудно найти стимул остаться и честно умереть… кто оценит такую честность? Еще не нашлось в этом мире идиота, придумавшего слово «патриотизм».

Я не мог их презирать. Это не мой народ, это не моя страна, мне вообще не важны ни они, ни их нравственные потуги — у меня есть иная цель. Но так сложно просто не замечать. Они проиграли эту войну. Они проиграли ее задолго до битв и сражений. Да если так пойдет дело, не будет никаких битв и сражений. Рорка просто пройдут, танцуя и потягивая свое пиво. Или кумыс. Что они там пьют-то, надо узнать, даже интересно.