Гувернёр

Скорпиус слушал и обалдевал с каждой сказанной фразы. Отец определенно не шутил, хотя очень хотелось, чтоб сейчас строгий Драко хлопнул его по спине и улыбнулся: «Шутка, сынок!».

— В этой Инквизиции знают о магии и волшебном мире? — спросил Скорпиус.

— Нет, конечно.

— А если узнают?

— Им сотрут память, все по «Кодексу Чародеев» от 1614 года.

— А почему нельзя стереть ему память о бессмертных? Вампирах? Оборотнях?

— Потому что магические существа не подлежат этому закону.

«Магические существа?!» — возмутился в своих мыслях Скорпиус. — «Магические существа? Как флоббер-черви? Луккотрусы?»

И как-то сразу проникся законом о защите прав оборотней, который пытались продвигать супруги Уизли в Визенгамоте.

— Мы человечнее многих, — холодно заметил Скорпиус. — Магическими существами называйте волшебников, которые так не считают, гребанные людишки.

— Я процитировал закон, — пожал плечами Драко. – Но, скажи, это единственное, что тебя беспокоит? То, что ущемляют ваши права, а не тот факт, что этот мужик за окном в любой момент может забрать вас троих куда-нибудь в свою священную обитель чтоб, если не дьявола из вас изгонять, то на опыты сдать?

— Четверых, — тихо сказал Скорпиус.

— Жену Луи я не считал, эта баба настолько мощная, что она из самого дьявола бесовщину изгнать может только своим криком. Эту женщину минимум автобусом инквизиторов брать надо, — покачал головой старший Малфой, припомнив, как громко и страшно орала из окна больницы Джейд Галлагер, когда Скорпиус и Альбус поступили с «сибирской язвой».

— Четверых без жены Луи, — снова тихо сказал Скорпиус и опустил голову.

Старший Малфой схватил сына за подбородок и, прищурившись, взглянул ему прямо в глаза.

В такие моменты Скорпиус был готов орать: «Я всех сдам!».

— Пап, ты только ори, — пискнул Скорпиус.

И, осторожно вырвавшись из захвата отца, толкнул скрипнувшую дверь в свою спальню.

— Скорпиус…

— Правда, она красивая?

— Скорпиус…

— И мы поженимся в декабре. Ну или когда она сможет ходить…

— Скорпиус…

— … ну, а если не сможет, все равно поженимся, можешь уже собирать гостей, платье ей я выбрал уже.

Мистер Малфой, едва пришедший в себя после глубокого обморока, сидел в кресле, подальше от кровати с покойницей, и, прижимая ко лбу стакан с холодной водой, шептал что-то себе под нос.

— Сыночек, — прошептал Драко, умоляюще взглянув на гувернера. — Только честно, тебя ничего не смущает?

Скорпиус, сидевший на кровати, сложил костлявые руки Доминик на груди и пожал плечами.

— А что-то должно смущать? — удивился он.

— ТЫ СОБРАЛСЯ ЖЕНИТЬСЯ НА МЕРТВОЙ ДЕВУШКЕ!!!

— Ну и что? — захлопал глазами Скорпиус. — Зато она не болтлива.

— Она мертвая!

— У всех свои недостатки, папа.

— Да она же разлагается! — простонал Драко, указав пальцем на трупные пятна на коже Доминик.

— Можно подумать, моя шестая мачеха выглядела лучше, — закатил глаза Скорпиус. — И потом, это временно.

Старший Малфой снова откинулся на спинку стула.

— Значит, у тебя получилось. Ты создал камень, — протянул Драко, как-то без должного восторга.

Скорпиус кивнул.

— А я думаю, чего это инквизитор забегал? — притворно поразился Драко. — Спокойный же район, центр, и квартира обычная, подумаешь, живут здесь бессмертный, оборотень, вампир и покойница!

Скорпиус глубоко вздохнул и отвернулся.

— Ты дал мне срок в год, я нашел невесту, готов жениться. Вот что не так?

— Кроме того, что невеста мертвая — ничего, сын, все отлично, — отозвался Драко, и, посмелев, придвинул кресло к кровати. — Скажи честно, ты ее любишь?

Скорпиус взглянул на отца таким взглядом, словно тот спросил: «Скорпиус, а ты точно мальчик?».

— А ты думаешь, нет?

Старший Малфой в очередной раз испустил тяжелый вздох.

— Мне кажется, ты любил и любишь не ее, а идею о том, что твоя Доминик воскреснет. А сейчас, когда все получилось, ты сидишь возле ее тела и понятия не имеешь, что делать дальше.

Вот есть же у Драко Малфоя сволочная способность словами бить больнее, чем пощечинами.

— Ты ошибаешься, — сухо произнес Скорпиус. — Я — не ты. Я могу любить одну женщину дольше года. Доминик любила меня, когда я был мертвым и ходил по этой квартире духом в похоронном свитере. И я тоже умею любить. Пусть и не совсем живых.

Драко поднял две руки, показав жестом, что не намерен больше спорить.

— А с инквизитором мы что-то решим, — пообещал Скорпиус.

— Ты с «невестой» что-то реши, — посоветовал отец. — Как-то меня не радует перспектива женить сына на трупе.

— Серьезно? — хмыкнул Скорпиус и взглядом указал на лицо девушки.

Правый глаз Доминик был широко распахнут, и пытливо рассматривал гувернера. Левый был скрыт спутанными волосами, а правый же, вполне живой, метался в глазнице, глядя то на потолок комнаты, то на Скорпиуса.

— Не такая уж и мертвая, — улыбнулся Скорпиус, когда худые холодные пальцы робко погладили его по руке.

Драко ошалело смотрел то на сына, то на покойницу. Те глядели друг на друга и, кажется, забыли о его присутствии, что совершенно не помешало несчастному старшему Малфою закрыть лицо рукой, предвкушая грядущую беду, нависшую над его сыном.

====== Самый лучший гувернёр ======

Все те же тридцать относительно спокойных дней спустя

Несмотря на то, что деревушка Билбери была довольно живописной с ее узкими дорожками, приземистыми домиками и миловидными фермами, чем-то напоминала Оттери-Сент-Кечпоул, в которой часто проводили каникулы Альбус и Луи, гостя у бабушки, привыкшему к цивилизации Скорпиусу было тяжело, по той простой причине, что в радиусе трех километров не было ни единого магазина, рынка или даже захудалого киоска. Когда же гувернер еще жил в Малфой-мэноре, тоже отдаленном от торговых кварталов, о том, откуда берется еда, он не думал никогда: холодильник, кладовая и винный погреб всегда были полны чего-нибудь съестного.

Нет, на ферме Галлагеров голодать не приходилось. Но для полного счастья Скорпиусу не хватало сигаретного киоска, да и сама прогулка по торговым точкам была для него эдакой частью жизни. Любил он это дело: ходить, смотреть, покупать.

Альбусу приходилось куда тяжелее. Рацион его состоял из одного лишь жизненно-важного продукта, который достать в отдаленной деревне, закаленной городскими легендами о стае оборотней, да еще и под надзором инквизитора, было просто невозможно. Но Ал, надо отдать ему должное, ни разу даже не пожаловался, несмотря на то, что умение едко указывать на неудобства было его визитной карточкой.

— С одного выстрела убираем инквизитора, пока он еще теплый, Ал пьет его кровь, тело потом спрячем, — в который раз говорила Джейд. — Есть возможность решить две проблемы сразу.

— Нет возможности, — в очередной раз возразил Скорпиус. — Мы не звери.

— Мы с рыжим — звери. Не вопрос, убьем мы.

Удивительно, но Луи совершенно не возражал.

— Луи, скажи что-нибудь, — окликнул Скорпиус.

Оборотень, повернувшись в его сторону, пожал плечами.

— А я что? Можешь назвать меня подкаблучником, но я согласен с Джейд.

— Да что с вами? — опешил Скорпиус, схватившись за голову. — Вы предлагаете убить человека!

Бывшие супруги и бровью не повели. Альбус, устав от этих ежедневных споров, покинул гостиную, а Доминик, к счастью, вообще их не слышала, будучи занятой племянницей, семь лет жизни которой пропустила, проведя их в гробу.

— Это можно решить, никого не убивая, — строго сказал Скорпиус.

— Так реши, — спокойно сказал Луи. — Друг, просто поверь нашему опыту. Не уживаются люди с такими, как мы.

— И что, убивать всех?

— Только тех, кто угрожает.

— Инквизитор пока не угрожает.

— А мы будем ждать? — холодно сказала Джейд.

Скорпиус закрыл лицо рукой, устав от вечных препираний настолько, что готов был уже выйти к этому инквизитору и напрямую попросить его оставить их в покое, иначе рискует быть застреленным из охотничьих ружей.