Гувернёр

Лишь контрабандный «Феликс Фелицис» и распитая перед началом дела бутылка сорокалетнего виски могли гарантировать пятипроцентную вероятность удачи, во что искренне верили друзья, трансгрессируя на такое далекое расстояние.

Оказавшись в тесной кладовой Третьяковской галереи в которой, судя по крошкам на старом столе и немытым чашкам, смотрители и экскурсоводы частенько попивали чаи, юные алхимики почти не пересекаясь взглядами, приступили к последним приготовлениям. Альбус достал из рюкзака мантию-невидимку, позаимствованную без разрешения у отца. Луи глотнул виски из фляги. Скорпиус брызнул на палец каплю пахучих женских духов, которые забыла Лили в квартире, и, поморщившись, протер уголки глаз.

- Господи, – прошептал гувернер, зажмурившись, не в силах терпеть, как в глазах защипало.

- Удачи, – шепнул Альбус и, натянув мантию, прошмыгнул за дверь, в поисках нужного зала с нужной картиной.

- Скорпиус, вспомни самые грустные моменты своей жизни, – посоветовал Луи.

- Да я пытаюсь, – огрызнулся Скорпиус, снова пытаясь вызвать слезы. – Пошли.

Дойти до десятого зала оказалось совсем не сложно. Огромная картина сразу же бросилась в глаза, и Луи, на мгновение застыв на месте, восхитился.

Скорпиус же, вспомнив про похороны своего хомячка, фильм «Хатико», подготовку к Ж.А.Б.А., подъем в пять утра и то немногое, что доводило его до слез, отнюдь не оценил исполинское полотно, а действовал исключительно по плану.

Альбуса он обнаружил недалеко от картины, тот, решив подать им знак, высунул из мантии руку. Смотрелось это довольно странно, парящая в воздухе рука выглядела даже жутковато, однако каким-то чудом никто, кроме Скорпиуса внимание на это не обратил, притом, что у картины толпились восторженные посетители галереи.

- Пора, – шепнул он Луи, который, оторвав взгляд от картины, кивнул.

Бесцеремонно растолкав маглов, они протиснулись к высокому охраннику, расхаживающему неподалеку.

- У нас украли ребенка! – истерично заверещал Скорпиус, вцепившись охраннику в рукав.

- Расскажите еще раз, что произошло?

Скорпиус закусил губу. Начальник охраны говорил по-английски очень даже хорошо, поэтому ситуация осложнялась тем, что визгливо нести бред и орать навзрыд не выйдет, так как его прекрасно понимают.

Луи отказался проходить за охраной, ссылаясь на то, что продолжит поиски несуществующего ребенка в остальных залах, а на самом деле – поможет Альбусу чуть наклонить картину, чтоб рассмотреть цифру. Таким образом, Скорпиус, сверкая воспаленно-красными глазами, сидел в комнате один, в окружении охраны и смотрителей. Но разве неугомонный Малфой хоть раз не находил выход из безвыходных ситуаций?

- Мы геи, – дрогнувшим голосом произнес Скорпиус, прижимая к груди стакан с водой. – Привезли с мужем нашего приемного сына на экскурсию, а он за кем-то увязался и…

- Как зовут мальчика? – несколько растеряно спросил начальник охраны.

- Леголасом, – всхлипнул Скорпиус. – Мой ребенок…

- Где вы видели его в последний раз?

Скорпиус задумался, и, сделав пару глотков воды, снова прорыдал:

- В восьмом зале! Он за каким-то мужиком увязался!

И, решив развить тему получше, ахнул:

- А вдруг это маньяк?

- Ну хоть немного, – прошептал Луи, пытаясь оттянуть картину на себя.

Это не укрылось от разъяренного экскурсовода, который, едва не прибив его указкой, ринулся вперед.

- Конфундус, – прошептал Альбус. – Черт, Луи, быстрее, это уже двадцать шестой.

- Она тяжеленная, – возразил оборотень, пытаясь заглянуть в расстояние между картиной и стеной. – Нихрена не видно.

- Еще наклони. Женщина, что вы смотрите? Мы реставраторы из Англии! – гаркнул Альбус на особу, потерявшую дар речи при виде двух «реставраторов», пытающихся стащить картину со стены.

Мантия-невидимка уже валялась в углу за ненадобностью, если бы Ал знал, что будет стрелять «Конфундусом» по людям, которые заметят, как они с Луи пытаются сначала стащить картину со стены, а потом, поняв всю безысходность, хотя бы приподнять и посмотреть изнанку холста, оставил бы ее дома.

Уже весь десятый зал окутался облаком заклятия умопомрачения, а кузены, пыхтя под тяжестью шедевра живописи, не добились ни малейших успехов.

- Конфундус! – рявкнул Альбус, нейтрализовав новую группу посетителей. – На счет три. Раз…два…три!

Снова приподняв картину, Луи догадался просунуть рюкзак между стеной и рамой, боясь поцарапать или хоть как-то еще задеть бесценный холст.

- Если в министерстве узнают, что мы околдовали маглов, – прошептал Луи, обеспокоено глядя на затуманенных посетителей.

- Забудь об этом, – посоветовал Альбус и, прошептав «Люмос», сунул палочку в щель между картиной и стеной. – Надпись должна быть на уровне человеческого роста, иначе бы Фламель просто не сумел бы записать. Луи, ты понимаешь, что одно неверное движение, и меня прижмет картиной к стене?

- Я держу, – не очень уверенно успокоил Луи. – Только быстрее, прошу тебя, я не смогу одной рукой держать раму, а другой стрелять заклятиями по посетителям.

- Женщина, которая стояла левее, сказала кому-то, что видела, как моего сына уводил какой-то мужчина, – лепетал Скорпиус, почти осушив уже третий стакан воды. – Кровинушку мою похитили!

- Не волнуйтесь, – уже устав от компании истеричного гея, протянул начальник охраны. – Сейчас посмотрим запись с камер наблюдения и все выясним.

Скорпиус чуть не подавился водой.

«Твою мать, камеры!» – мысленно простонал он.

Интересно, что увидят на экране? Мирную экскурсию и двух идиотов, воюющих с огромной картиной?

- А знаете, хрен с ним, с ребенком, мы еще усыновим, какие наши годы! – воскликнул Скорпиус, забив последний гвоздь в гроб своей «гениальной» идеи.

Охранники одновременно повернулись к нему и подозрительно прищурились.

- Покажите-ка документы.

Паспорт Скорпиус принципиально не носил, тихо ненавидя свою фотографию. Ситуация усугублялась с каждой секундой.

«А как бы поступил папа на моем месте?» – снова задумался Скорпиус.

- Мой отец узнает об этом! – крикнул он, не думая, ответив на свой же вопрос.

- Документы, – прорычал бритый наголо начальник охраны.

«Хорошо, а как бы второй папа поступил на моем месте?» – не унимался Скорпиус.

Подумав секунду и представив Виктора Крама в подобной ситуации, Скорпиус, искренне надеясь, что у друзей дела обстоят лучше, сжал руку в кулак и с силой впечатал его в челюсть охранника.

- Семь, – протянул Альбус.

- Да не семь, а уже сорок пять, – в ужасе сказал Луи, заколдовав очередных туристов.

- Нет, семь – это число. Число Фламеля.

Луи аж встрепенулся.

- Точно?

- Абсолютно, – пропыхтел Ал. – Приподними картину, я вылезу.

Просочившись между картиной и стеной, Альбус, наконец, распрямившись, едва не охнул от боли, которой отозвалась поясница.

- Что теперь?

- Бежать надо, – хрипло сказал Луи. – Ах да, и забрать этого короля драмы.

- А что с маглами? – поинтересовался Альбус.

- Так оставь, себе дороже.

* *

Час спустя

Опустив покрасневшую руку Скорпиуса в миску с ледяной водой, Луи, едва сдерживая улыбку, полез в аптечку за эластичным бинтом.

- Ну что ты ржешь? – прошипел Скорпиус, придерживая руку.

- Да ничего, Рембо, ничего, – усмехнулся Луи. – Ну какого черта ты с кулаками на них полез?

- Виктор всегда говорил, что лучше ударить раз в челюсть, потом под дых, а потом снова в челюсть, чем махать палочкой и кричать «Остолбеней!».

- Виктору можно так делать, – настоятельно сказал Луи. – И мне можно так делать. А тебе – ни в коем случае.

- Чего это? – нахмурился Скорпиус.

Луи осторожно высунул его руку из воды и, опустив на махровое полотенце, пояснил:

- Ты нежный слишком.

- Чтооо? – ужаснулся гувернер.