Страница 96 из 97
(«Горькая радость»)
Основной корпус книги «Что делать несчастливым?..» составляют пьесы, в которых оживают голоса, поступки, жесты героев поэзии Л. Щасной. Они оказываются необходимыми действующими лицами именно в наше время, каким бы старомодным ни казалось их явление нынешнему молодому племени. Отсюда и подзаголовок к книге «Что делать несчастливым?..», где из четырех произведений три значатся именно как старомодные пьесы, — это своеобразный полемический выпад в адрес тех, кто хотел бы перечеркнуть то, без чего нельзя жить сегодня. Нельзя жить без Марии (пьеса «Чаша сия»), семидесятилетней пенсионерки, в прошлом скромного бухгалтера, потерявшей в войну мужа, которого она помнит и любит до сих пор. Здесь нельзя не вспомнить очаровательную Полину Петровну Перелогину из трагикомедии «В углу под собственной пальмой… или Обратный счет». Конечно, просвещенный читатель, знакомясь с этой пьесой, может вспомнить «Странную миссис Сэвидж» Д. Патрика и «Старомодную комедию» А. Арбузова. Но это отнюдь не умаляет самобытности характера, созданного Л. Щасной, какой-то особой лучезарности, которой пронизана эта героиня. В сущности, образами своих героинь автор отвечает на вопрос, лежащий в названии книги «Что делать несчастливым?..» Ответ прост: жить и оставаться личностью вопреки всем невзгодам. Но как сложно этот ответ сделать естественным жизненным поведением!
Писателей, живущих в Ивановском крае, сегодня как никогда тянет к экстремальному, экзотическому материалу. Самое интересное здесь оказывается то, что идти за этим материалом далеко не приходится. Достаточно взглянуть на окружающий мир глазами падшего ангела, и реальная жизнь предстанет фантастическим узором, где воедино сливается эпос и фэнтези, сатира и юмор. Все это мы находим в книге Натальи Налимовой «Шуйские шняги» (Санкт-Петербург, 2010). В название вынесено жаргонное словцо, обозначающее ахинею, белиберду. Здесь в фантастико-гротесковом виде предстает история вторжения в тихую провинциальную Шую всемирно известной австрийской компании Эггер, специализирующейся на изготовлении древесных материалов. Это событие потрясло город, разделило его надвое. Автор предисловия к книге, известный питерский писатель и книгоиздатель Александр Житинский в своем предисловии к «Шуйским шнягам» не жалеет хороших слов в адрес ее автора. «…Если вы войдете в нее (книгу Налимовой, — Л. Т.) с доверием и открытым сердцем, не стараясь поймать автора за неверное словечко или рискованный образ, вы узнаете о шуянах много нового, и через них увидите и почувствуете глубинную провинциальную Россию, осеняемую ангелами, обуреваемую набегами варваров капитала, бурлящую, сонную, мечтательную, улетающую куда-то на колокольне-ракете… Но куда?..»
Как известно, нет пророков в своем отечестве. Книга Е. Налимовой осталась почти незамеченной в Иванове. Почти незамеченным остается в родном городе и проза Дмитрия Фалеева, хотя его публицистические стрелы, носящие порой субъективный характер, направленные в сторону местного Союза писателей, создают ему репутацию одного из самых скандально задиристых защитников культуры. Будучи членом Союза писателей России, я тем не менее считаю, что в принципе мера измерение качества литературы членской причастностью или непричастностью к Союзу писателей весьма относительна. В местном отделении писателей есть люди по-настоящему талантливые, но и «окололитературные» люди водятся тоже. И замечательно, что рядом живет и работает своеобразный, независимый писатель Дмитрий Фалеев, чьи лучшие усилия претворяются не в огульные фельетоны местного значения, а в настоящую литературу. Вполне заслуженно стал Фалеев лауреатом независимой премии «Дебют» (2005). Его публикуют за рубежом…
О чем и как пишет Фалеев? А пишет он о том, что, казалось бы, совсем рядом, но по каким-то причинам не попадало в объектив ивановских писателей. Пишет о местных бандитах, открывая в них загубленное человеческое начало. Вспоминаются «одесские рассказы» И. Бабеля, когда читаешь рассказ Фалеева «Плюшевый боец». Упругий сюжет, цветистость языкового орнамента, сочетание жестокости и мелодраматизма. Но, пожалуй, самое интересное наступает тогда, когда Фалеев открыто выступает в жанре нон-фикшн.
В одном из недавних интервью Фалеев заявил: «Писатель — не тот, кто хорошо пишет, а тот, кому есть о чем сказать. Когда я пишу, то не забочусь о маркетинговой привлекательности моей литературы, не ищу эффектных ходов. Меня не эффект интересует, а толковость, именно хорошо сделанная работа»[352]. Вот такая хорошо сделанная работа и представлена в книге Фалеева «Бахтале-Зурале! Цыгане, которых мы не знаем» вышедшей в московском издательстве «Альпина нон-фикшн» в 2013 году.
Цыгане на улицах Иванова и его окрестностях — не новость. Их постоянно видишь на улицах. Особенно часто около вокзала, в скверах, в парках. Относятся к ним ивановцы настороженно, как к назойливым чуждым пришельцам, хотя с удовольствием смотрят красочные фильмы о цыганах, вроде фильма Лотяну «Табор уходят в небо», и с умилением слушают душещипательные цыганские романсы. Но никому в голову не приходило вплотную подойти к этой части обитателей нашего края и понять, как они живут, о чем думают. Фалеев подошел и написал отличную книгу. Своего рода художественное исследование о быте, нравах, а главное — о пестром разнообразии характеров этого удивительного народа. Написал с большим пониманием и любовью. Недаром в название книги вынесено цыганское приветствие «Бахтале-зурале!», что означает «Счастья-благополучия!»
В предисловии к своей книге Фалеев пишет: «…Я нашел у цыган совсем не то, что искал, оно меня нисколько не разочаровало.
Я завел связи. Стал ездить в табор. У меня появилось там много знакомых, и я многому у них научился. Не потому, что цыгане — уникумы, а потому, что, закружившись в прогрессе, мы утратили нечто такое хорошее, что было и у нас, но мы потеряли, а цыгане еще не успели потерять, хотя тоже теряют».
На страницах книги Фалеева цыгане предстают не в оперном облачении и в не в привычном мещанском понимании («ворье», «все жулики»), а как народ, на протяжении многих столетий сохранявший базовые ценности своей жизни, своего характера, где было, как в каждом народе, и хорошее, и дурное и который, несмотря на всю свою инаковость, вписан в общечеловеческое развитие жизни. Послушаем, о чем говорит с автором один из самых умных и обаятельных героев книги Фалеева цыган Гога:
«— Спиваются цыгане <…> Работы нет. Чего им делать? Сидят и пьют! <…> Везде бардак. Когда это кончится?! — Гога не злится, а просто размышляет. — Все разрушается, и почему должно быть лучше — предпосылок не видно. Только и надежды на то, что Россия — страна непредсказуемая.
Ишь как завернул! Но я с ним согласен:
— Да, — говорю, — умом Россию не понять.
— Аршином общим не измерить… Тютчев, кажется?
Тут уж я не выдержал и в голос рассмеялся не над Гогой, конечно, а над собственным удивлением от того, что цыган знает Тютчева!»
Да, Фалеев не скрывает, что многое меняется сегодня в цыганской жизни отнюдь не в лучшую сторону. И говорит об этом писатель с глубоким сожалением. За этим не только боль за цыган, но и за Россию, которая тоже теряет какие-то базовые особенности своего существования. Только и остается верить: «умом Россию не понять…»
Все чаще в литературе нашего края обнаруживается желание выйти за рамки обычной реальной жизни, дать волю фантазии и воображению. «В действительности все совсем не так, как на самом деле» — эти слова А. де Сент-Экзюпери Мария Махова избрала одним из эпиграфов к своей книге «Другие вещи» (2012). Это своеобразный калейдоскоп жизненных ликов, претворенных в песни, в байки, в анекдот. Но держится все это прежде всего на любви к близким людям, на вере в силу творчества. Впрочем, сама Мария Махова сформулировала кредо своей поэзии следующим образом:
352
О цыганском духе и писательской судьбе // http://www. 37. ru/ guest/obshchestvo/o-tsyganskom-dukhe-i-pisatelskoy-sudbe/