Судьба Десятой

Она ухмыляется мне.

Глава 7

ДЖОН

Едва Элла начинает говорить, как меня будто ударяет током. Я вдруг снова могу двигаться. Вскакиваю с операционного стола и пытаюсь отпихнуть могов–врачей, снующих вокруг Эллы, но руки проходят сквозь них, словно они призраки. Сейчас они застыли на месте и стали неподвижны, будто их поставили на паузу. Приходится напомнить себе, что все происходит либо у меня, либо у Эллы в голове, а может, где–то посередине. В наших видениях.

— Не обращай на них внимания, — говорит Элла и садится на столе. Спрыгнув на пол, она свободно проходит сквозь аппарат, а потом и через могов. — Я даже не чувствую, чего они там со мной делают.

— Элла… — Даже и не знаю с чего начать. Извиниться за то, что позволил похитить ее в Чикаго, или за то, что не спас в Нью — Йорке…

Она обнимает меня, прижимаясь личиком к моей груди. Хотя бы это ощущается по–настоящему.

— Не переживай, Джон, — говорит она. Ее голос исполнен спокойствия, словно она смирилась со своей судьбой. — Ты не виноват.

Одну Эллу я обнимаю, а другая, застывшая во времени, по–прежнему прикована к операционному столу в окружении могов и их машин. Против воли смотрю мимо Эллы в моих объятьях на ужасающие последствия ее пребывания в плену у могов. Элла на столе выглядит бледной и истощенной, в каштановых волосах появились седые пряди. Под кожей уже проступили черные вены. Меня пробирает холодок, и я с трудом отвожу взгляд, покрепче обнимая Эллу.

Объятья размыкаются, и Элла всматривается мне в лицо. Эта ее версия выглядит почти такой же, какой я ее помню. Наивный и невинный взгляд, правда, теперь в нем появилась некая усталость, которую я раньше там не замечал, вроде той, что присуща мудрецам. Даже представить не могу, через что ей пришлось пройти.

— Что они с тобой делают? — спрашиваю я шепотом.

— Сетракус Ра зовет это своим «Даром». — Губы Эллы искривляются от отвращения. Она оглядывается через плечо, где над ней экспериментируют, и обнимает себя за плечи. — Не знаю, откуда берется эта жижа, которую он в меня запихивает, но именно в этой генетической мерзости растят искусственников. Эту же дрянь он давал некоторым людям, чтобы их усилить — ты знал об этом?

Киваю, вспоминая о Министре Обороны Сандерсоне и злобном сопротивлении в его теле, которое я ощущал во время лечения.

— И он делает это с тобой. С родной… — я до сих пор затрудняюсь произнести это вслух. — Со своей плотью и кровью.

Элла печально кивает.

— Уже второй раз.

Я вспоминаю, какой была Элла во время битвы у ООН.

— Так он сделал это перед своим важным публичным выступлением, — говорю я, собирая все кусочки воедино. — А тебя накачал, чтобы ты не сорвала ему появление.

— Это было наказание за то, что я пыталась сбежать с Пятым. Этот Дар… он мешает мне сосредоточиться, особенно когда я в сознании. Не знаю как, но эта штука позволяет ему меня контролировать. Возможно, это одно из его Наследий. Я пыталась выяснить, все о его умениях, Джон, пыталась остановить его, но…

Элла ссутуливается. Я ласково поглаживаю ее по затылку.

— Ты сделала все, что могла, — говорю я.

Она хлюпает носом.

— Угу.

Я долго рассматриваю машину, к которой подключена Элла, пытаясь как можно подробней запомнить все мелочи. Возможно, если нам как–нибудь удастся связаться с Адамом, он сможет пролить свет на то, как эта штука работает.

— Сейчас он тебя не контролирует, — говорю я, указывая на застывших у стола могов. — Это твоя заслуга. Ты все еще борешься с ним.

— Мне удалось скрыть от него, что я телепат, — отвечает Элла, немного воспрянув духом. — Каждый раз, когда он делает мне больно, я прячусь внутри своего сознания. Я тренировалась. Мое Наследие становится сильнее. Я чувствую тебя, внизу на Земле, прямо с борта Анубиса. У меня получилось затянуть тебя к себе, э-э… в сон? Называй, как хочешь.

— Как в Чикаго, — размышляю я, пытаясь разобраться. — Только в тот раз тебе нужно было до меня дотронуться.

— Теперь это ни к чему. Похоже, я стала сильнее.

Ободряюще сжимаю Эллу за плечо. Этим нужно гордиться, она показывает свои истинные возможности и учится справляться с таким сильным Наследием, хотя еще так юна. Но ситуация слишком мрачная для каких–либо поздравлений.

Оглядываю медотсек и нахожу дверь, потом смотрю на Эллу.

— Можешь показать мне корабль? — спрашиваю я. — Это вообще возможно?

Элла выдавливает неуверенную улыбку.

— Хочешь экскурсию?

— Знание устройства судна мне пригодится. Когда я проберусь сюда и спасу тебя.

У Эллы вырывается невеселый смешок, и она отворачивается. Надеюсь, она еще не потеряла надежду. Пускай сейчас перевес и не на нашей стороне, но я не позволю ей до конца жизни оставаться дрессированной внучкой Сетракуса Ра. Я найду способ ее спасти. Не успеваю я сказать ей об этом, как она кивает.

— Я могу тебе все показать. Я побывала во всех уголках корабля. А если я что–то увидела, оно сохранилось здесь, — говорит Элла, постукивая пальцем по виску.

Мы выходим из медотсека в коридор. Стены из нержавеющего металла освещены тусклой красной подсветкой, холодное и экономичное место. Элла проводит меня по Анубису, показывает смотровую площадку, пункт управления, казармы — все эти помещения пусты. Старательно запоминаю каждую деталь, чтобы по памяти нарисовать карту, как только проснусь.

— А где все моги? — спрашиваю я Эллу.

— В основном, в городе. Сейчас на Анубисе минимальный состав.

— Приму к сведению.

Где–то в глубине корабля мы останавливаемся напротив стекла, отгораживающего очередную лабораторию. Внутри весь пол занимает резервуар с густой черной жидкостью. Над ним установлена пара мостков, каждый из которых оборудован различными пультами управления, следящим оборудованием и, как ни странно, двумя мощными бластерами. Вдруг из жидкости вырастает объект продолговатой формы, чем–то напоминающий яйцо, только покрытый фиолетовой плесенью и пульсирующими черными венами.

Прижимаю руки к стеклу и поворачиваюсь к Элле.

— А это еще что за чертовщина?

— Понятия не имею, — отвечает она. — Он меня сюда не пускает. Хотя…

Элла постукивает себя костяшками по лбу и на миг глубоко задумывается. Внезапно фигуры внутри лаборатории начинают двигаться. Шестеро могадорцев в противогазах встают на мостики, молча управляя странными механизмами. Среди них — Сетракус Ра собственной персоной. От его вида я резко подаюсь к стеклу. Приходится сдерживаться, чтобы не кинуться на него, напоминая себе, что все это не по–настоящему.

— Это… твое воспоминание? — спрашиваю я Эллу.

— Да, подсмотрела однажды, — отвечает она. — По–моему… не знаю. Возможно, это что–то важное.

Тем временем, Сетракус Ра снимает с себя украденные лориенские кулоны и, держа их в своей лапище, какое–то время изучает голубые камни лоралита. Три из них он снял с убитых Гвардейцев, остальные, по–видимому, отнял у тех, кто был им пленен в тот или иной момент. Кажется, на него даже на миг находит ностальгия при виде этих трофеев.

Затем, он бросает их в резервуар. На яйце появляются четыре крошечных пасти и всасывают кулоны, поглощая их свечение.

— А это еще зачем? — спрашиваю я Эллу, даже сон не мешает почувствовать себя дурно. — Что это ему даст? Чего он добивается?

Вдруг взгляд Сетракуса Ра стреляет в нашу сторону, и он что–то выкрикивает. Секундой позже он исчезает в дымке вместе с другими могами.

— Это он как раз меня засек, — поясняет Элла, прикусывая губу. — Я не знаю, что он там делал. Прости, Джон. Последнее время я все помню слегка… расплывчато.

Мы идем дальше. В конце концов, Элла приводит меня к стыковочному ангару. Это огромное помещение с высокими потолками заполнено рядами Скиммеров. Вот откуда стартовали могадорские эскадрильи, терроризирующие в данный момент Нью — Йорк.

— Они постоянно летают туда–сюда, — говорит Элла, указывая рукой на металлические двери в конце ангара. — Если они будут открыты, сюда вполне можно пробраться. Мы с Пятым пытались сбежать как раз через них.