Судьба Десятой

— Чтоб ты медленно сдохла, лориенская падаль, — плюет мне Фири.

Мда, облегчать нам задачу она явно не собирается.

Прежде, чем я успеваю решить, что делать, мимо меня стремительно проходит Адам и бьет Фири по лицу тыльной стороной ладони. Она вскрикивает и падает на бок. А ведь она поражена, понимаю я. Она не ожидала удара. Может быть, она положилась на то, что у нас с Мариной не хватит духу ее пытать. Зато вот Адам…

— Кажется, ты забыла, с кем имеешь дело, Фири Дун — Ра, — говорит Адам сквозь зубы и, присев возле нее на колени, почти вертикально вздергивает ее за грудки. — Думаешь, раз я провожу время с Гвардией, то забыл наши методы? Ты же знаешь, кем был мой отец. К его огромному разочарованию, я всегда получал высшие оценки только по не боевым предметам, однако… Генерал нашел, на чем сосредоточить мои занятия. Ведение допросов… Анатомия… Представь, как тщательно Генерал обучал своего наследника. Я хорошо все помню.

Адам протягивает руку к затылку Фири и вдавливает большой палец куда–то ей за ухо. Могадорка начинает вопить, молотить ногами. Марина делает шаг к этим двум могам, посылая мне еще один взгляд. Я тяжело сглатываю, но качаю головой, останавливая ее.

Я позволю этому дойти до конца. К чему бы это ни привело.

— Пусть у нас разная идеология, Фири Дун — Ра, — говорит Адам, повышая голос, чтобы перекрыть ее крики, — зато биология одинаковая. Я знаю, где твои нервы, где тебе будет больнее. Я проведу остаток ночи, разбирая тебя на части, пока ты не станешь молить о распылении.

Адам отпускает Фири, позволяя ей упасть на землю. Она часто дышит, отчаянно пытаясь глубоко вздохнуть.

— Или можешь сказать нам, где спрятала детали, — спокойно говорит Адам. — Живо.

— Я никогда… — начинает Фири, но затыкается, вся вздрогнув, когда Адам резко встает, внезапно потеряв к ней интерес.

Он увидел то же, что и я. Как глаза Фири стрельнули к заросшему мхом бревну на краю поляны. Адам подходит к нему, пока Фири барахтается на земле, пытаясь за ним проследить. При ближайшем рассмотрении, оказывается, что бревно полностью проели термиты. Адам засовывает внутрь руку и вытягивает небольшую спортивную сумку. Должно быть, Фири засунула туда ее перед тем, как напасть на Марину.

— Ага, — говорит он, хорошенько встряхивая сумку. Внутри клацает что–то металлическое. — Спасибо за помощь.

Мы с Мариной обмениваемся облегченными взглядами под ядовитый смех Фири.

— Это ничего не изменит, предатель! — сообщает она. — Все твои действия теперь бесполезны!

Это привлекает мое внимание. Не особо церемонясь, я пинаю ее в спину, чтобы перевернуть к себе лицом.

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашиваю я.

— Война началась и закончилась, — отвечает Фири, хохоча мне в лицо. — Земля уже наша.

У меня внутри все холодеет, но я не показываю виду. Нужно быстрее убираться из Мексики и самим все проверить.

— Все детали целы? — спрашиваю я у Адама.

— Она врет тебе, Шестая. Натура у нее такая, — заверяет он меня, возможно уловив в моем голосе нервозность. Он бросает сумку на землю и нагибается ее открыть.

— А с ней, что будем делать? — спрашивает меня Марина, на миг сосредотачиваясь на Фири Дун — Ра и обновляя уже начавшие подтаивать ледяные кандалы.

Я обдумываю ответ, а Адам, кряхтя, дергает молнию, которая за что–то зацепилась или заела. Едва он, наконец, с ней справляется, как внутри сумки раздается щелчок, словно включили таймер.

— Ложись! — кричит Адам, отбрасывая от себя сумку. Все происходит слишком быстро. Я успеваю заметить, как перед сумкой вздымается земля, и понимаю, что Адам использует свое Наследие, чтобы нас загородить. Бомба внутри сумки детонирует в оранжевой вспышке и громком хлопке прямо напротив Адама. Клочья земли и смертоносная шрапнель разлетается по поляне. Ударная волна сбивает меня на землю. Ногу пронзает резкая боль — заостренный металлический осколок, скорее всего кусок детали, засел у меня в ляжке.

Через звон в ушах до меня доносится истерический хохот Фири.

Глава 6

ШЕСТАЯ

Мне на ноги падает что–то тяжелое, еще глубже засаживая в бедро осколок бомбы. Это Фири Дун — Ра. Ее лицо и руки покрыты свежими порезами, результат ее же собственной самодельной бомбы. Запястья и лодыжки по–прежнему скованны льдом, но это не помешало ей на меня навалиться. Я все еще прихожу в себя после взрыва, так что реагирую не так быстро, как следовало бы. Фири бьет меня лбом в живот, извиваясь как червяк поперёк моего тела.

— Сейчас ты сдохнешь, лориенская падаль, — маниакально цедит она, все еще пребывая в эйфории от успеха со своей ловушкой.

Что–то я сомневаюсь, что сейчас у нее есть четкий план — разве что закусать меня до смерти или придушить своей тушей, но и я не настолько плоха, чтобы допустить что–то подобное. Быстрым ударом телекинеза отшвыриваю от себя могадорку, и она кувырком летит по земле, перекатываясь по горящим ошметкам брезентовой сумки. Оковы мешают ей встать на ноги, и она вопит от разочарования.

Затыкаю ее, со всей дури пнув ногой в лицо. Она падает без сознания.

— Оставайся со мной!

Голос Марины отрезвляет меня, а то в ярости я бы уже прям тут, наверное, убила эту Фири. Вихрем оборачиваюсь и вижу, как Марина склоняется над Адамом.

— Он…?!

Я хромаю через поляну, позабыв, что у меня в ляжке застрял 15-сантиметровый зазубренный стальной осколок. К черту боль. Адам в гораздо худшем состоянии.

Пошатываясь, обхожу небольшой холмик, который Адам успел возвести за доли секунды до взрыва — земля задержала часть шрапнели, но недостаточно. Бомба все равно взорвалась практически напротив парня, так что основную мощь взрыва Адам принял на себя. Он лежит на спине, Марина склонилась над ним, и меня пробирает дрожь, когда я вижу, насколько сильно он пострадал. Весь его торс разворочен, словно его распотрошили заживо. Ему нужно было броситься на землю, а не изображать из себя живой щит. Глупый мог. Решил погеройствовать.

Поразительно, но Адам до сих пор в сознании. Он не может говорить — должно быть, все его силы уходят на дыхание. Только смотрит огромными, испуганными глазами, делая хриплые влажные вдохи. Окровавленные руки стиснуты в кулаки.

— Я смогу, я смогу… — без конца повторяет Марина самой себе, ни секунды не раздумывая, кладя руки на чудовищную рану Адама. Беспомощно глядя поверх ее плеча, я осознаю, как, должно быть, эта ситуация до боли напоминает ей то, что случилось с Восьмым.

Дыхание Адама становится все более и более рваным, но внутренности начинают срастаться под прикосновением Марины. А затем происходит нечто тревожное — раздается треск и шипение, словно зажгли спичку, и часть живота Адама коротко вспыхивает, прежде чем распасться знакомым могадорским пеплом смерти.

Марина вскрикивает от неожиданности и отдергивает от Адама руки.

— Что это было?! — выпучив глаза спрашиваю я.

— Не знаю! — кричит Марина. — Мне что–то сопротивляется. Шестая, а вдруг я делаю ему только хуже?

Недолеченная рана снова тут же начинает кровоточить. Адам бледнеет. Хотя, казалось бы, куда уж больше. Его рука шарит по земле в поисках Марины.

— Не… кх, не останавливайся, — умудряется пробулькать он, и я замечаю у него во рту темную кровь. — Что бы ни случилось… не прекращай.

Взяв себя в руки, Марина снова прижимает руки к ране. Она зажмуривает глаза и сосредотачивается, по ее испачканному лицу струится свежий пот. Я неоднократно видела, как Марина лечит раны, но ни одна не требовала от нее таких усилий. Тело Адама медленно начинает регенерировать, и вдруг еще одна часть внутренностей вспыхивает и распадается пеплом, как будто у него внутри горит запал от бомбы. Хотя вроде бы это всё — дальше лечение проходит без происшествий.

Уходит пара минут, но Марине наконец–то удается закрыть рану. С трясущимися руками, она плюхается на попу, задыхаясь как после скоростного забега. Адам, все еще лёжа на спине, пробегает пальцами по свежей коже на животе, которой не было еще минуту назад. В конце концов, он приподнимается на локте и смотрит на Марину.