Деньги за путину

— Водяные знаки в порядке?

— На зуб попробуй, может, фальшивые.

Корецкий недоуменно пожал плечами:

— Жест красивый. В духе, так сказать, нашего времени. Но у них у самих — кот наплакал. Не понять.

— Как же, понять невозможно, — передразнил его Витек Варфоломеев.

— Ребята, на переборку! — весело распорядился бригадир. События минувшей ночи, визит бригадиров, квитанции — все это сплелось в его сознании в единый сложный комок чувств. Работа Чакварии, решил он поначалу. Сами бригадиры вряд ли бы заявились. А при чем тут Чаквария? Разве ему нет дела до других бригад? Там обстановка сложнее. Это он, Шелегеда, в любом случае даст план — даже без этих четырех рам. А они — еще как сказать. Значит, Генерозов сагитировал? Шелегеда с теплотой подумал об этом чудаковатом мужичке, который, казалось, затем и на свет появился, чтобы непрестанно и без устали помогать другим.

Раздумья о Генерозове неожиданно вызвали в его памяти образ старого мастера ФЗО деда Капитоныча, добрейшего человека, которого все звали на свой лад — Капитаныч. Это он, уходя на пенсию, раздарил ребятам весь свой фирменный инструмент. До сих пор Шелегеда хранит маленькие никелированные тисочки. А его дружок по Мостопоезду? А его первая любовь буфетчица Лида? «Ну вот, всех хороших людей вспомнил, — подумал Шелегеда. — Да нет, не всех, наверное. Был еще начальник Мостопоезда Боков — суровый, но справедливый человек, Равтытагин… Да и Чаквария мужик еще тот».

Шелегеда окинул взглядом Лососевую реку, своих парней. Они расторопно, без суеты усаживались в лодку. И сделалось ему вдруг светло и спокойно, словно не было ни штормовой ночи, ни разбитого кунгаса. Оставалась привольная и знакомая работа.

Вскоре прибыла помощь. Из старья и плавника сообща сколотили новый каркас, правда, почти вдвое меньше старого. Установить его пришлось еще выше прежней палатки, на щебнистой терраске. Кухню не тронули — как-нибудь перебьются. Чаквария разыскал на складе весь залатанный, но все еще крепкий брезент.

Вечером наскоро отпраздновали новоселье. Гости были на удивление вежливы, похвальным словом отозвались о еде, слегка выпили, но от второй рюмки отказались. Парень, сидящий рядом с Савелием, по прозвищу Кудлатый — все же не удержался, подмигнул ему и тихо спросил:

— Солярочку-то в гудрон теперь не забудешь подливать?

Савелий не стал развивать эту взрывчатую тему, вспомнив приказ Шелегеды — со спорами не возникать. Видимо, соответствующая работа была проведена и среди гостей.

День рыбака

День рыбака на путине объединяет людей самых разных профессий, занятых в данный момент отловом или обработкой рыбы. И потом, в последующие годы, тот, кто когда-то работал на путине, в этот день справедливо почувствует свою, пусть малую, но все же причастность к рыбацкому, такому трудному и такому азартному делу.

Застегивая широкий ремень с тяжелым ножом, деловито натягивая оранжевый костюм, Савелий с радостью отметил — все у него, оказывается, получается ладно и уверенно: портянки за ночь хорошо просохли, печь растопилась скоро, умывальник полон свежей воды… Сколько было путаницы из-за этих мелочей, ссор в первые дни!

Радовал и кунгас. Он покачивался на легкой волне, высоко задирая нос. В невод вошли плавно, ни разу не зацепившись за дель.

Одним словом, День рыбака! И этот бочонок пива… Уже много лет в городке строился пивзавод. Из Магадана и Москвы отпускники и командированные непременно прихватывали авоськи с пивом — самый желанный напиток! Ждали своего. А потом неожиданно выяснилось, что местная тундровая вода не годится для приготовления пива. Сколько страстей, споров, разочарований! Но нет, нашли какой-то выход, обещали сдать завод в самое ближайшее время. Выходило как раз к Дню рыбака. Конечно же, колхоз договорился: первое пиво — на путину.

Развивая пивную тему, каждый все же отметил про себя: в садке рыбы — с гулькин нос.

Это несколько омрачило настроение, особенно у Савелия и Антонишина, Ведь по их вине упустили «хвост» первого хода. А Шелегеда снова подумал о приемщице Розе. Эх, если бы это было в прошлом году, когда он еще не был знаком с Людмилой…

Раму повел Шелегеда. С ним Савелий. Они уже привыкли друг к другу. Шелегеде в этом нескладном пареньке в очках нравилась какая-то незащищенность, во многом наивное, еще совсем детское восприятие жизни. Он с усмешкой вспоминал, как Савелий впервые со страхом прыгал на раму, как неловко, но с величайшей старательностью перебирал дель. «Научился, чертяка, рыбацкому делу». Шелегеда с горечью вдруг подумал, что вот закончится путина и разбредутся кто куда парни. И Савелий исчезнет со своим фотоаппаратом. Не было в жизни у Шелегеды такого ученика, которому бы он мог передать умение своих рук.

Савелий неосознанно подражал Шелегеде во всем. Побаивался его крутого нрава, резкого слова, а все равно тянулся к нему и не раз себя спрашивал: «А вдруг бы ему доверили бригаду рыбаков. Здорово и страшно!»

На рыббазе вовсю готовились к празднику: на клубе появился лозунг и громкоговоритель, у магазина разгружалась машина, и там мелькали картонные ящики с болгарским сухим вином. Окна общежитий сверкали чистотой и белоснежными занавесками.

Савелия в комнату, где жила Илона, не пустили. Она вышла сама — в простеньком халате, с бигуди под косынкой. Оказывается, сегодня ей работать во вторую смену. Но есть еще надежда: если не будет рыбы, вторая смена тоже попадет в клуб на вечер. Савелий успокоил: если у них нет рыбы, то в других бригадах подавно, и сами они будут делать переборку не раньше рассвета следующего дня.

Мимо них пробежала тетя Маня, подмигнула Савелию:

— Чего не приглашаете? Сегодня бы в самый раз…

— Мало тебе? Помолчи, — упрекнула ее Илона.

А Шелегеда сидел в маленьком кабинетике приемщицы рыбы. Дежурила Роза. Она принялась выписывать квитанции, но Шелегеда остановил ее жестом руки и ласково-нахально заглянул в глаза молодой женщины:

— Как поживаешь?

— Ты чего это — удивилась та и серьезно посмотрела на бригадира.

— Да вот все работа, работа… Поговорить недосуг, — начал туманно Шелегеда, — не виделись мы с тобой, считай, год?

— Хотел бы, зимой нашел. Я тут живу, адрес знаешь…

— Зимой я на подледном был.

— Ну, а я при чем?

— Замуж, слыхал, собираешься? — наугад бухнул Шелегеда.

— За-амуж? — протянула Роза. — Да где их взять-то, мужей? У нас зимой на всю базу три калеки…

— Город под боком.

— Погоди, а чего это ты заинтересовался моей судьбой? Надо — найду, не уродина.

— Да уж что не уродина — это точно, — Шелегеда взял ее руку в свою. — Увидел — аж заныло в груди.

— Что, Гриша, опять плохо с рыбой? — засмеялась Роза.

— Ну, ты уж скажешь! — обиделся Шелегеда. — При чем тут рыба? Я к тебе пришел. Будешь сегодня после танцев дома?

— Почему после танцев? Я на танцах буду, приходи. Такой знаменитости, как ты, ни одна девушка не откажет.

— Даже ты?

— Посмотрим-поглядим…

— Приду. — Шелегеда задумался, вспомнив, что к нему обещала прийти Людмила.

Роза принялась заполнять квитанцию.

— Постой, красавица! Кинь центнеров сто. Вернем. Сама понимаешь, праздник. Да и потрепало нас…

— Уже слышала про ваши мытарства. — Роза вздохнула и приписала еще сто центнеров. — Попробуй только не вернуть…

— До вечера. — Шелегеда подмигнул Розе и сложил квитанции.

— Ну и жук ты, бригадир. Недаром тебя никто не любит.

— Так уж не любят? А любили. Скажешь, нет?

— А ты хоть знаешь что-нибудь про любовь?

— Пока. До вечера.

На стане ждали приезда Чакварии с бочонком пива. Наварили ухи, нажарили рыбы. И вдруг оказалось, что ни у кого нет чистой одежды. Витек вынул из рюкзака скомканную грязно-белую рубашку. Долго ее расправлял, бурча что-то под нос, а потом с возгласом «сойдет!» напялил на голое тело. Поверх — свой замасленный морской бушлат. И тогда Савелий обратил внимание на цвет лица Витька — от солнца, пота и ядовитой жидкости оно походило на медный, небрежно начищенный котелок. Затем Витек взял за шиворот Сынка, раза два шоркнул им по своим ботинкам. Собачонка приняла этот жест за игру, начала носиться как угорелая. По случаю праздника кашеварил Анимподист Дьячков — непревзойденный мастер всяких рыбных блюд.