Страница 46 из 69
афериста Зарудного к инспектору секретной
полиции. Даже голос его строгим стал: «О
перехваченном вами письме забудьте. Нечего в
игры лезть, где не только вы, но и я пешка». Мы-
то забыли, зло подумал Алексей, да они сами
266
напомнили. Ладно, бог не выдаст, а свиней мы
ещё и не таких с хреном едали.
Минутная растерянность прошла. Он уже
хорошо знал, что делать дальше:
- Леночка, сейчас Семён проводит вас до
дома. К глубочайшему сожалению не имею
возможности выполнить эту приятную миссию
лично.
Господи, какие несуразные, казённые слова,
подумал Алексей, словно передовую статью
пишу. И тихо добавил:
-
Поверь, так не хочется с тобой
расставаться, а надо.
- Случилось, что-то серьёзное, Лёша? -
встревожено спросила девушка.
- Со мной ничего. А вот мой лучший друг
угодил в неприятную историю. Надо выручать. Но
сегодня вечером мы с тобой обязательно
встретимся. Не возражаете, если я загляну к вам в
гости?
- Ой! Я утром в Серпухов уезжаю. Старшая
сестра замуж выходит... Вернусь только через
неделю.
- Ну тогда я к вам в следующий
понедельник зайду.
- Заходите, обязательно заходите.
- Семён, не забудь записать адрес, - сказал
Алексей. - Так какой извозчик, говоришь, у вас на
«хвосте» висел?
267
- Вон тот. Номер одна тысяча двенадцатый.
От самой Тверской заставы не отстаёт.
Лавровский решительным шагом подошёл к
пролётке филера. Сел и не торгуясь приказал:
- Гони, братец.
- Куда вась-сиясь?
- А куда арестованного у «Яра» доставили?
В охранное или жандармское?
- В ох..., - вырвалось у извозчика. Но он тут
же спохватился. - Какого-такого рестованного,
вась-сиясь? Знать ничего не знаю.
Лавровский рассмеялся:
- Ну не знаешь, так и не надо. Гони в
Гнездниковский переулок, в охранное отделение.
- В чём дело, господа? - раздражённым
тоном спросил Гагман. - Мне пришлось прервать
допрос Малинина на самом интересном месте.
- Вскрылись новые обстоятельства, - сказал
Скандраков. - Ротмистр Бердяев сейчас изложит.
- Вечером в «Яр» приехал поздравить графа
Рибопьера с победой в Большом Московском
призе
вице-президент
бегового
общества
Колюбакин. Цыгане спели в его честь
величальную, Колюбакин расчувствовался и
бросил на поднос пачку денег.
Бердяев сделал паузу.
- Николай Сергеевич, не люблю я этих
мелодраматических штучек. Вы не актёр, а мы не
268
зрители, - поморщился Гагман. - Неужели деньги
оказались поддельными?
- Так точно, господин подполковник.
Двадцать новеньких двадцатипятирублёвок и у
всех одна розетка, из которых составлена надпись
«Государственный кредитный билет», несколько
светлее остальных. Вот показания цыгана Фёдора
Соколова, что все билеты с нижеперечисленными
номерами подарил его хору Колюбакин. Деньги
мною изъяты.
Гагман рисовал на листе бумаги какие-то
кружки и стрелки. Ох уж эти мне розыскники,
думал он, найдут новый жареный факт и
радуются, словно дети малые. И даже не
задумываются, что он опровергает многое из
добытого ими ранее. Он достал из папки рапорт
Бердяева о первом случае выявления в Москве
билетов Дюнкеля, прочитал вслух:
- «Пытаясь объяснить, каким образом к
нему попали две тысячи рублей поддельными
кредитными билетами двадцатипятирублёвого
достоинства Стахович А.А. рассказал, что
принесённые им в Государственный банк
пятнадцать тысяч собирались у него с зимы:
часть была прислана из имения; часть получена
как призовые, с бегов в Ельце и Курске; вице-
президент бегового общества недавно долг
вернул. Потом он вспомнил о двух тысячах,
полученных в Московском учётном банке...»
Николай Сергеевич, вы допустили серьёзную
269
ошибку, не уточнив сумму долга Колюбакина.
Если речь идёт о двух тысячах, то ваша версия о
причастности к преступлению сотрудников банка
оказалась пустой тратой сил и времени.
Бердяев понимал справедливость упрёка, но
сознаваться в промахе не хотелось:
- Не могу с этим согласиться, господин
подполковник. Знакомство кассира Митрофанова
с Лавровским, а, следовательно, и с главным
подозреваемым Малининым, очевидно.
- Отнюдь! Пока нам достоверно известно
только о знакомстве Лавровского с двоюродной
сестрой кассира.
Скандраков поспешил на выручку своему
помощнику:
- А дружба Виндрика с родным братом
директора банка? На мой взгляд, это очень
интересная ниточка.
В голосе старого жандарма послышался
металл:
- Господа офицеры, за проведение дознания
отвечаю я, мне и решать, какие действия в данный
момент более уместны. Банковскую версию
оставим про запас. А сейчас займёмся другой. Во
всех трёх случаях фальшивые деньги оказались на
руках у людей, так или иначе связанных с бегами.
Перечисляю
их
в
порядке
выявления:
коннозаводчик и спортсмен Стахович, редактор-
издатель журнала «Беговые и скаковые известия»
Малинин, вице-президент бегового общества
270
Колюбакин. Сам по себе напрашивается вывод,
что к бегам имеет непосредственное отношение и
человек, который «распихивает» подделки.
Впрочем, может и не «распихивает», а просто
тратит их в своё удовольствие. Вы со мной
согласны?
Начальник охранного отделения и его
помощник нехотя кивнули, возразить им было
нечего.
-
Сегодня
я
высказал
начальнику
управления предположение, что мы имеем дело не
с политикой, а с уголовщиной, - продолжал
Гагман. - Теперь же я в этом не сомневаюсь. Убей
бог, но не могу я представить генерала
Колюбакина
и
шталмейстера
Стаховича,
занимающихся
постановкой
подпольной
типографии. А вот то, что они могли пойти на
преступление в корыстных целях допускаю.
- Господь с вами, Николай Густавович! -
возмутился Скандраков. - Такие почтенные люди!
- К сожалению, Александр Спиридонович,
мне доводилось видеть и куда более важных особ,
забывших про честь и совесть из-за денег. Про
Николая Константиновича, полагаю, вы слышали?
... В апреле 1874 года в Петербурге в
Мраморном дворце, где жили председатель
Государственного
совета,
генерал-адмирал
российского флота великий князь Константин
Николаевич и его жена Александра Иосифовна
случилась кража. Кто-то похитил три крупных
271
бриллианта с оклада их семейной реликвии -
иконы,
которой
император
Николай
I
благословил брак высочайшей четы. Вызвали
полицию, подняли на ноги жандармов. Через
несколько дней драгоценные камни были найдены
в одном петербургском ломбарде. Как выявилось
в ходе дознания, украл их старший сын
потерпевших
великий
князь
Николай
Константинович. Ему срочно потребовались
деньги на подарки американской танцовщице.
Судьбу высочайшего вора решал семейный
совет Романовых. Шума поднимать не стали.
Николая, лишив всех чинов, званий и наград,
сослали в Ташкент, под гласный надзор полиции.
Объявили, что он душевнобольной и нуждается в
лечении. Но слухи об истинной причине все-таки
просочились. Разумеется, офицеры секретной