Союз нерушимый...

Я застыл.

Он точно не мог устроить какое-нибудь наваждение? Реален ли этот мир?

Я осмотрелся вокруг, тщательно выискивая изъяны текущей реальности, и незаметно ущипнул себя за запястье.

— Что опять? — спросил судмедэксперт.

— Да так… — недоверчиво ответил я. Всё, вроде, было на своих местах: ни повторяющихся чёрных кошек, ни какой-нибудь иной жути. — Показалось.

«Вниз-наверх или наверх-вниз? Хрень какая-то».

Труповозка эксперта неторопливо покатила в сторону Конторы. Моя дорога вела туда же, но добраться было необходимо быстрее. Поэтому я и дал команду навигатору включить спецсигналы и рвануть со всей возможной скоростью.

Моя паранойя работала на полную катушку — и пообщаться с Палычем следовало лично. В противном случае этот… Разум может как-нибудь узнать о том, как мы собираемся его искать.

Чёрт, это даже в мыслях похоже на бред сумасшедшего! А глюки к делу не подошьёшь. Палыч за такие выкрутасы точно не погладит меня по головке: придётся долго доказывать, что я не верблюд.

У меня было предостаточно времени для того, чтобы всласть попредаваться мрачным размышлениям, поэтому я не сразу заметил, что машина, оказывается, уже давно стоит на дороге без движения.

— Что за? — пробубнил я, увидев, что широкая эстакада, огибавшая центр и в районе съезда превращавшаяся в «бутылочное горлышко», была полностью запружена машинами, в том числе и жёлто-синими милицейскими «москвичами». Их тупоносые, словно высеченные из камня корпуса, я узнал бы за километр и без всяких имплантатов.

Возвращаться назад было не с руки: слишком уж долго и неудобно вышло бы добираться до Конторы окольными путями, поэтому я, кряхтя, вылез из машины и быстрыми шагами направился в сторону происшествия. Водители вытягивали шеи, стараясь разглядеть, что там впереди делается, а я ёжился от холодного ветра и смотрел в затянувшееся небо, ставшее серым и неприветливым. Облака были тёмными и свинцово-непроницаемыми, будто над Москвой пролетали скалы. Справа, в паре километров от меня, сверкала бело-голубыми разрядами электрическая ограда Москвы-реки и ярко алели звёзды на башнях Кремля.

Люди сгрудились, заполняя всё пространство между машинами и, чем ближе к месту ЧП, тем плотнее становилась толпа.

— Что случилось? — спрашивал я у окружающих, работая локтями и получая в ответ незлые тихие матерки. — Пропустите, сейчас разберёмся!

Всё стало понятно в тот момент, когда пьяный женский голос резанул мои уши.

— Ты охренел что ли, а?!

Ему вторил другой — ещё более громкий, визгливый и мерзкий.

— Безработным хочешь стать?! На фронт хочешь поехать?! Права отдал быстро!

Подойдя ближе, я увидел место ДТП. Белая красавица «Чайка» с длинным капотом и красными правительственными номерами на бампере стояла в глубоком «поцелуе» с проржавевшей салатовой «Копейкой», которой только с виду было лет тридцать. Задняя дверь «копейки» деформировалась от удара, и рядом с ней на асфальте валялись мелкие картофелины, которые высыпались из мешка, лежавшего на заднем сиденье.

Хозяин — сморщенный старичок с искусственными руками, ногами и глазами — ходил и, собирая урожай в горсти, относил обратно в машину. На петлице пиджака я заметил несколько неброских орденских планок.

Шестеро юнцов в серой форме с лейтенантскими погонами — такие же мальчишки, как и те, что помогали судмедэксперту — пытались оттеснить от «Чайки» двух женщин в длинных ярких платьях. Причёски, макияж, высокие каблуки, классные фигуры, золотые украшения, но — нетрезвые голоса и хищные лица, обезображенные бурными возлияниями и последующим отупением. Блондинка и брюнетка.

— Я повторяю, пройдёмте в машину! — голос лейтенанта дрогнул. Он попытался взять блондинку за руку и отвести в «Москвич», но пьяная особа дёрнулась и полоснула его красными ногтями по лицу.

— Руки убери от меня! Да я тебе сейчас! — прелестные губки говорили такие вещи, что удивился даже я, имевший дело с матёрыми уголовниками.

Брюнетка подскочила к подруге и принялась колотить лейтенанта, к которому поспешили на помощь другие милиционеры, старавшиеся оттащить неадекватных дамочек, но на деле только мешавшие друг другу.

— Мужики, да чё мы стоим-то? — где-то в районе моего пупка, вставал на цыпочки и толкался мелкий мужичок в синем комбинезоне. Бородка клинышком и кепка делали его похожим на Ильича, и он, видимо, об этом прекрасно знал и сходством гордился. — Какого хрена, а, мужики?

— Да вдарьте вы им, ребята! — вторил ему огромный красномордый работяга в затёртой куртке с эмблемой какого-то завода. — Сколько ж можно им так?

— Вдарь! Давай! Вдарь! Попробуйте только, отдача замучает! — взвились бабы. Блондинка предприняла ещё одну попытку пробраться к машине, однако на пути встала троица милиционеров, на которых она налетела разъярённой фурией. — Пустили меня быстро! Убрались от машины!

— Мужики, а чё мы-то терпим, а? У ментов-то инструкции, а мы-то чё? — снова подал голос «Ильич».

— Да какая тут инструкция? — пробасил здоровяк. — Они ж шишки!

— Да сколько ж можно-то терпеть, то, а? — не унимался мужичок. — А вон коньячок-то у них! Настоящий, небось! — на асфальте рядом с машиной и впрямь валялась хорошо початая бутылка армянского коньяка. — И фамилии вон какие! Жиды они там все! Ничего, скоро будет им… Вон, уже начали их стрелять! Скоро до всех дотянутся! Всем покажем!

Я понял, что дело запахло жареным. Нервный «Ильич» заводил толпу даже без броневика. Его резкие выкрики настраивали людей против пьяных женщин, атмосфера накалялась прямо на глазах. Я ласково взял провокатора за шкирку и повернул к себе.

— Вали отсюда подобру-поздорову, — шепнул я ему на ухо, и мужичок, побледнев, принялся толкаться обратно к своему тарантасу. Не знаю, что сработало больше, мой голос или пистолет, который я незаметно приставил к его рёбрам.

Я вышел из толпы и направился к юнцам в форме:

— Что тут такое?

— Гражданин, отойдите! Не мешайте! — он насупил брови, но детский голос и серая кепка, умостившаяся на длинных оттопыренных ушах, делали его не грозным, а, скорей, смешным.

— Майор Иванов, КГБ, — даже не потребовалось показывать удостоверение. Лейтенант испуганно округлил глаза. — Почему не урегулируете ситуацию?! — прошипел я. — Есть инструкции, почему не следуете?! Мне напомнить порядок действий сотрудника при задержании или отправить вас подучить его обратно в университет? Что происходит?

— Это родственницы депутата Народного Собрания, — юнец сник. — Что нам делать, товарищ майор? — как-то совсем по-детски спросил он и захлопал пушистыми ресницами.

— Инструкции соблюдать, — прорычал я и, отодвинув лейтенанта, направился к пьяным мегерам, которые всё ещё избивали безответных милиционеров.

— Пр-рекратить! — рявкнул я, когда дошёл до места драки. — Фамилии!

Брюнетка переключила своё внимание на меня.

— А на каком основании вы…

— Майор Иванов, КГБ, — я спроецировал удостоверение — но в этот раз небольшого размера, стараясь не светить им перед разгневанным пролетариатом, готовым устроить дамочкам суд Линча.

— Алина Рашман, — искривлённые в усмешке губы словно спрашивали «ну и что ты нам сделаешь?»

— А она? — я кивнул на блондинку.

— Валентина. Тоже Рашман, — всё та же ухмылка.

— В машину! — скомандовал я, кивая на милицейский «москвич».

— Ой, тут ещё один нарисовался, хрен сотрёшь! — Валентина оставила милиционеров и подскочила ко мне. Юнцы в погонах вздохнули с облегчением. — Что, фамилию не слышал?! Прикажи им дать нам проехать! Моей подруге плохо, мы в больницу едем!

— В машину, дамы, — вот чего я не любил, так это пьяных женщин, считающих, что им море по колено. Омерзительное зрелище. — Повторяю последний раз. И освободите дорогу, вы мешаете важному расследованию и тратите время сотрудников.

— А то что? — блондинка встала, уперев руки в бока.

Препираться было бессмысленно. Если уж ГБ-шника они не испугались, то, как говорится, медицина бессильна.