Ищу комиссара

— Здравствуйте, товарищи, — как всегда, ровно в девять раздался густой, сотрясающий мембрану селекторной установки так, что она принималась жалобно верещать в конце каждого слова, голос начальника райотдела капитана Волохина. — Начинаем оперативное совещание. Начальников служб прошу доложить о наличии личного состава.

Шабалин, прижав пальцем кнопку, доложил:

— Лейтенант Шабалин. В уголовном розыске: Комаров в командировке, Седых на происшествии, у Савиной болеет ребенок, остальные на месте. Присутствует старший инспектор ОУР УВД лейтенант Кобрусев.

Он отпустил кнопку селектора, откинулся на спинку стула и, постукивая кулаком по столу, обвел взглядом сотрудников… Вот они сидят перед ним— лейтенанты и младшие лейтенанты, а один — стажер Редозубов — и вообще пока без специального звания; сидят уставшие, с осунувшимися лицами, многие не выспались, некоторые, уйдя домой под утро, не успели даже позавтракать, выкраивая для сна лишние десять минут. Федорец принес с собой пачку печенья, рассчитывая закусить здесь, — ее расхватали в мгновение ока, так что самому Федорцу и не досталось. Видя такое дело, щеголеватый лейтенант из УВД, слегка побледневший после бессонной ночи, подошел к вешалке и вынул из кармана своего полушубка две полные горсти аэрофлотских леденцов; их также съели без церемоний, запив ископаемой водой из графина. Лейтенанту, видно, приходилось много летать, и он умел находить общий язык со стюардессами.

Чуть поодаль, у окна, сидит Костик — ему в этом розыске досталось больше всех: лишь вчера, глубокой ночью, с порожняком, шедшим за лесом, вернулся он из Тагила.

Между тем закончились и доклады начальников служб, и рапорт дежурного об истекших сутках, и, как всегда, Волохин спросил:

— Вопросы, замечания дежурному?

Ни вопросов, ни замечаний не последовало. Все знали, что в кабинете Волохина сидят офицеры из окружного управления, и никто не хотел обращать на себя внимания.

Волохин, выждав несколько секунд, продолжал:

— Только что по телетайпу получен приказ начальника УВД облисполкома… — Он сделал паузу, хотя и без того все, кто находился у селектора, обратились в слух. — Приказом начальника УВД старший инспектор ОУР старший лейтенант Костик назначается начальником отделения уголовного розыска. Исполняющий обязанности начальника отделения лейтенант Шабалин назначается старшим инспектором ОУР… — Волохин вновь сделал паузу, достаточную для того, чтобы осознать, что Костик назначается не «исполняющим обязанности», а сразу начальником, и, следовательно, вопрос о приглашении «человека со стороны» снимается. — Товарищ Шабалин, ввиду сложившейся оперативной обстановки, немедленно, в кратчайший срок, сдайте дела товарищу Костику. Товарищ Костик, к четырнадцати ноль-ноль соберите инспекторский состав уголовного розыска в моем кабинете. Явиться аттестованным сотрудникам ОУР. — Последнее означало, что Редозубову, как и участковым, являться к начальнику не надо. — На этом оперативное совещание заканчиваю. Всем желаю успешного трудового дня.

19

Оба они — «Иванов» и «Петров» (создавалось впечатление, что будь с ними третий, он непременно назвался бы «Сидоровым») — устроились на временную работу в гараж в начале месяца. Оба сообщили о себе, что приехали из Тагила на сбор живицы, но по дороге пропились и хотят подзаработать, пока их оформят в цех химподсочки. Все это выглядело вполне правдоподобно — до того времени, когда стало известно, что в бухгалтерию за деньгами— честными, заработанными — они не пришли.

Им предложили очистку смотровых канав — от спекшихся, спрессовавшихся, окаменевших отходов технического обслуживания, и выдали для этой цели ломы, лопаты, метлы и носилки. Впоследствии один лом исчез. Позже какой-то лом обнаружили при осмотре передвижной ремонтной мастерской на базе ГАЗ-66, но сказать, тот ли это самый лом, кладовщик с уверенностью не мог.

Автомобиль-мастерская ГАЗ-66 был резервным. Закрепленный за ним водитель третий месяц лежал в хирургическом отделении с тяжелой травмой (разбился на собственных «Жигулях», будучи в нетрезвом состоянии), и машину брали все кому не лень, порою даже не спрашивая разрешения начальника гаража; завести ее, благодаря разболтанному замку зажигания, можно было с помощью отвертки. Все случаи, когда автомобиль брали без разрешения, установлены: кто-то отвозил в ремонт холодильник, кто-то привозил из магазина сервант; установлены и лица, самовольно бравшие машину. У всех у них на ночь кражи было твердое алиби.

Не было алиби у самого автомобиля: в ночь, когда произошла кража, он куда то исчезал из гаража. Обнаружили его лишь под утро, в пятидесяти метрах от въезда на нижний склад. Двигатель был еще теплый и завелся с пол-оборота. Судя по температуре охлаждающей жидкости и температуре наружного воздуха, машину бросили минут за 15–20 до ее обнаружения. Нашел ее сам начальник гаража— заслуженный работник, коммунист, на которого не только не было, но и не могло быть компрометирующих материалов.

Однако было установлено точно, что как раз в эти 15–20 минут и затем до обеда «Иванов» и «Петров» (после того, как оба не явились в бухгалтерию, где им пришлось бы предъявить паспорта, стало ясно, что фамилию для наряда каждый взял с потолка и долго не задумывался) уже скреблись в смотровых ямах, а один из них— «рыжий» — даже занял рубль у работавшего в ночную смену слесаря, пообещав, что отдаст на другой день, когда получит деньги. Можно предположить, что рубль они заняли для того, чтобы слесарь получше их запомнил, что он и сделал.

Таким образом, выходило, что ни тот, ни другой не могли подогнать ГАЗ-66 к въезду на нижний склад. Следовательно, либо они вообще не причастны к угону автомобиля, либо автомобиль «не причастен» к краже, либо с «Ивановым» и «Петровым» действительно был «Сидоров» — третий.

«Кто же он? — подумал Костик. — Кто третий?» Костик понимал, что розыск тех двоих все же вспомогательная операция: задержание их без мехов вряд ли что даст; но если удастся, хотя бы заочно, установить третьего, версия подтвердится.

«Кто же он?» Костик встал из-за стола и включил свет. Яркая лампочка осветила длинный, узкий, неуютный кабинет… Два стальных сейфа, где лежали дела, за которые он, Костик, отвечает теперь целиком и полностью; контрольная карта на стене, где он, Костик, значится еще ст. инспектором ОУР; серый ящик селектора, по которому он, Костик, будет теперь докладывать о наличии личного состава… «Кто третий?»

Он подошел к окну задернуть шторы, и в это время во двор, бросая свет фар во все стороны — только не на дорогу, въехал старенький «Запорожец» — «портсигар», как называл его сам владелец. Затем раздалось трехкратное хлопанье автомобильной дверцей, после чего ома, наконец, защелкнулась, затем, спустя полминуты, послышались тяжелые шаги по коридору, потом распахнулась дверь, и вошел бывший начальник уголовного розыска Иван Лаврентьевич Собко. Он молча протиснулся к столу, опустился, сопя и кряхтя, на стул, привычным движением выдвинул правый верхний ящик стола, пошарил в нем и, ничего не найдя, поднял глаза на нынешнего начальника розыска.

— Не курю, — сказал Костик. — Пойти взять в дежурной части?

Собко отрицательно покачал головой. Врачи давно запретили ему курить, он позволял себе это лишь в тех случаях, когда заходил сюда, в свой бывший кабинет, и выдвигал знакомый ящик. Тут он держал когда-то папиросы, тут держал их и Шабалин, но если новый начальник не курит и не держит, то и не надо. Так, видимо, следовало понимать его жест.

— Ну и правильно, — сказал Костик. — Здоровье надо беречь, Иван Лаврентьевич… — «Кто третий?» — подумал он и вновь посмотрел на Собко, словно тот мог ответить на этот вопрос.

Собко с треском задвинул ящик, откинулся на спинку стула и, опустив на стол огромный пухлый кулак, хрипло произнес:

— Это Лидер.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1

С Васькой Лидером — не с нынешним вором-рецидивистом, объявленным во всесоюзный розыск, а с худым, большеголовым, едва оправившимся от голодных отеков ленинградским мальчишкой, Собко впервые встретился в декабре сорок четвертого, в детдоме, организованном в придавленной войной деревушке на Малой Кунде. Собко, тогда начинающий оперуполномоченный, месяц назад демобилизованный из армии по ранению, приехал туда на еле переставлявшей ноги милицейской лошади по сигналу поварихи детского дома. Обвинения, предъявлявшиеся поварихой заведующему детдомом, были столь серьезны, что, несмотря на массу нераскрытых преступлений (в районе бродили воровские шайки и прочего сброда), несмотря на катастрофическую нехватку сотрудников, начальник милиции приказал проверить сигнал в первую очередь.