Страница 10 из 19
— Спросите его про этот протез! — прошептала Ирина. — Мы тут уже двадцать минут.
Клава подмигнула ей и тихо сказала:
— Не волнуйся. Всему свое время.
Юрий Ильич поставил на стол тарелку с аккуратно разрезанным тортом, внимательно осмотрел стол и наконец позволил себе сесть.
— Ну вот, теперь можно и отдохнуть. — Он веселыми глазами посмотрел на женщин. — Да, не часто ко мне гости ходят, тем более такие красивые барышни.
— К вам-то не часто? — удивилась Дежкина.
— Ну, это не гости, а клиенты. — Старик вздохнул. — Я, как теперь модно говорить, бизнес с отдыхом не путаю.
— Не мешаю, — усмехнулась Ирина. — Теперь говорят «не мешаю».
— Значит, не мешаю, — обрадовался старик. — Но и не путаю. Весь день человеку в рот смотришь, а иногда хочется и в глаза.
— А у нас как раз наоборот, — грустно улыбнулась Клавдия. — Большинству людей надо именно в глаза смотреть. А в некоторые даже взглянуть противно.
— Да-да, понимаю. У каждого свои профессиональные издержки. — Юрий Ильич опять хлопнул в ладоши и тихо засмеялся. — Правда, я этим на дому занимаюсь, терпеть не могу каждый день в учреждение таскаться. В вашем цеху я был бы Шерлоком Холмсом.
— Скорее доктором Ватсоном, — пошутила Клавдия.
— Точно! — Старик развеселился. — Точно, доктором Ватсоном. Воображение у меня будь здоров, а вот дедуктивный метод на обе ноги хромает.
— Ну, в любом случае помочь вы нам можете. — Допив чай, Клавдия с удовольствием попросила еще одну чашку.
— Очень интересно. И чем такой старый мухомор может помочь правоохранительным органам? — Аристов от любопытства даже подпер кулачком щеку, словно боялся что-то упустить.
— Знаете, я не очень люблю слово «органы», — сказала Клавдия. — Оно чем-то медицину напоминает.
— И тем не менее чем же?
Дежкина открыла сумочку, вынула оттуда маленький пластмассовый футлярчик и поставила его перед стариком.
— Вот. Что вы можете про это сказать?
— Ну-ка, ну-ка… — Юрий Ильич выудил из кармана брюк очки в старомодной роговой оправе и нацепил их на самый кончик носа. — Давайте посмотрим, что у нас тут.
Клавдия наблюдала, как он внимательно рассматривает золотой мост, прищурившись и откинув назад голову. И вдруг вспомнила покойного отца. Чем-то этот старик очень походил на него. Хоть и была в них огромная разница. Этот закончил институт, а отец только восьмилетку. Этот всю жизнь проработал в белом халате, а отец в синем проползал под тракторами и грузовиками. Этот пахнет лекарствами, а отец пах табаком и бензином. Но в обоих было что-то общее, поэтому запросто можно было бы представить, как они сидят за одним столиком в кафе и мудро разговаривают о жизни. Отец был бы вполне на уровне. Мама называла это «что-то» чудачеством, но Клавдии больше нравилось выражение — внутренняя интеллигентность.
— Да, это моя работа, — наконец произнес старик. — Определенно моя. Но только очень давняя. Лет двадцать — двадцать пять.
— Двадцать три, — уточнила Клавдия.
— Да? — Старик удивленно посмотрел на нее. — Что вы говорите! И что, выпал? Хотя да, вполне мог, за такое-то время. Жаль, жаль. Хотя золото, я смотрю, высокопробное, не зубное, я такое не часто делал. За двадцать три года должно было сточиться посильнее. Ну хорошо, и что вам угодно узнать об этом протезе?
— Помните, как установили личность Гитлера? — спросила Клавдия.
— Понятно, понятно. — Старик аккуратно положил протез обратно в футлярчик. — Судя по тому, что вы обратились ко мне, опознать беднягу иными способами не представляется возможным?
— Абсолютно. Мы нашли только скелет.
— Ну что ж… — Аристов поднялся со стула. — Посмотрим, что можно сделать. Извините, я вас оставлю на минуточку.
Медленно, не переставая потирать сухие шершавые ладони, он удалился. Клавдия повернулась к Ирине.
— Никогда не торопись со своими вопросами, — сказала она тихо. — Если есть возможность просто поговорить с человеком, поговори. И он больше вспомнит, больше расскажет. Но даже не это главное.
— А что? — тихо спросила Калашникова.
— Нервы. — Клава вздохнула. — Старайся больше общаться на работе с хорошими людьми. Это как своеобразная терапия. Если будешь ограничивать себя одними преступниками, к тридцати годам превратишься в Железного Феликса. Пока ты этого не чувствуешь, а потом и не почувствуешь. Поняла?
— Кажется, да.
— Молодец. — Клава еще подлила себе заварки. — А чай у него действительно отличный.
— Так-так… — раздался из прихожей голос Юрия Ильина. — Теперь давайте займемся поисками.
Он вошел в кухню, неся перед собой огромный деревянный ящик. С трудом водрузив его на стол, гордо посмотрел на женщин и сказал:
— Думаю, милые дамы, что смогу вам помочь.
— А что это, Юрий Ильич? — спросила Ирина, с интересом рассматривая ящик.
— А это, милочка, все мои пациенты. — Аристов похлопал по крышке.
— Как, все?
— Все, кому делал зубные протезы. — Юрий Ильич открыл ящик. — Картотека, можно сказать.
Внутри ящик был разбит на несколько отделений. Но вместо карточек с именами Клавдия, к своему удивлению, обнаружила там множество точно таких же футлярчиков, в каком ей вернули мост.
— Так, нам двойной. Верхние пятый и шестой слева. Посмотрим, посмотрим.
Старик быстро открывал футлярчики, снова закрывал и ставил на место.
— А где же картотека? — разочарованно пробормотала Калашникова.
— А вот это она и есть. — Аристов взглянул на нее и улыбнулся. — Вот вы своих пациентов по каким приметам узнаете? По отпечаткам пальцев, по фотографиям, по родинкам каким-нибудь, да? А я — по зубам. Если меня попросят вспомнить лысого одноглазого китайца, которого я лечил на прошлой неделе, я мало чем смогу помочь. А только скажи мне — в прошлом месяце, разрушение верхнего пятого справа, дупло на втором нижнем справа и сильный налет — я сразу вспомню. Ага, вот, кажется, этот. — Он аккуратно положил на стол перед Ириной небольшой кусочек гипса.
— А что это? — она осторожно взяла кусочек и повертела в руках.
— Это слепок. — Аристов аккуратно сложил остальные футлярчики в нужный отсек. — По нему я и делал интересующий вас протез.
— И вы его до сих пор храните? — удивилась Клавдия.
— Видите ли, любезная Клавдия Васильевна, — старик снял очки и повернулся к ней, — зубы, к сожалению, вещь менее долговечная, чем жизнь. А протезы еще менее долговечны, чем зубы. И вот когда человек приходит ко мне делать мост, я беру его под свою опеку, что ли. И когда первый мост придет в негодность, моему клиенту достаточно позвонить мне, назвать свое имя, и на следующий день его будет ждать новый готовый мост. И не надо опять проходить эти долгие утомительные примерки, все гораздо быстрее.
— Здорово! — Клавдия улыбнулась. — Когда понадобится, обязательно обращусь к вам.
— Спасибо за комплимент. — Аристов покраснел от удовольствия. — Надеюсь, что вам не скоро понадобится. Ну а это… — Он посмотрел на номер коробочки, аккуратно приклеенный к крышке, достал толстую тетрадь с пожелтевшими страницами и долго листал, то и дело поплевывая на пальцы.
— Так, вот, кажется этот. Корытов Антон Егорыч. Протез из своего материала. Первое посещение пятого июня семьдесят шестого, второе, соответственно, через три дня, восьмого. Окончательный расчет десятого июня семьдесят шестого года. Жалоб не было.
— Корытов Антон Егорыч. — Клавдия записала в блокнот. — Вы его, Юрий Ильич, конечно не помните?
— Конечно. У меня по двадцать человек в неделю проходит, куда уж их упомнить. — Старик хотел спрятать футляр со слепком обратно в ящик, но потом подумал и протянул его Дежкиной. — Вот, мне больше не понадобится.
— Спасибо. — Клавдия сунула коробочку в сумку. — А телефона своего он не оставлял? Или адреса?
— Нет, я этого не практикую, виноват. — Юрий Ильич комично присел и развел руками. — Если передумает кто-то, или струсит, я его разыскивать не намерен. Я за клиентами не гоняюсь, у меня и так очередь на два месяца вперед.