"Посмотрим..."

Пробуждение радости не вызвало. Мишонн еще спала, вжавшись в стенку, все тело затекло, а голова просто раскалывалась от боли. На ощупь отыскав на столе рядом таблетки и запив их водой, Мэрл со стоном опустил голову на подушку. Его движения разбудили подругу, которая, как обычно, резко вскинулась на постели, торопясь сбежать. Интересно, она всегда такая была? Как она вела себя по утрам до начала этого всего?

Вот Мэрл обычно спал до полудня: чаще всего на несвежей постели со столь же несвежей девицей под боком, с пустой бутылкой от алкоголя на полу, в комнате, полной окурков и коробок из-под полуфабрикатов. А Мишонн? Небось, просыпалась на белоснежных простынях, целовала своего жениха, необоснованная и совсем глупая ревность к которому заставляла сжимать в кулак единственную руку, пила какой-нибудь свежевыжатый сок и торопилась на пробежку? Нет, она точно ненормальная. Тяжело опустив горячую ладонь на талию попытавшейся встать женщины, он рывком притянул ее к себе.

- Стоять, - рыкнул Мэрл, не узнавая свой голос и пытаясь откашляться под тихий смех Мишонн.

- Я, конечно, слышала, что мужчины любят общаться со своими маленькими, - она прыснула и тут же поправилась, поводя бедрами и заставляя его, уже не тратя время на ожидание, торопливо дернуть молнию на ее чертовски узких и тонких штанах. - То есть, очень большими, конечно, друзьями, но тебе не кажется, что твой приказ слегка… запоздал?

- Лежать, в смысле, - поправился он, касаясь губами ее шеи и с ухмылкой ощущая дрожь, пробежавшую по ее телу. - И молчать, женщина.

- Слушаюсь, - протянула Мишонн, пытаясь изогнуться, дотянуться руками до него, но в этот раз Мэрл ей воли давать не хотел.

Да, он все прекрасно помнил о ее прошлом, не самом лучшем опыте, но, черт побери, сейчас хотелось просто взять ее: единолично, заявляя на нее свои права, заставляя стонать, утыкаясь в подушку на радость тем, кто вдруг решит пройти мимо их камеры, цепляться пальцами за шершавую стену и судорожно подаваться назад, вжимаясь спиной в его грудь. И она, замерев на мгновение, позволила ему завладеть инициативой, доверяя его единственной, но все же многое умеющей руке, отдаваясь ему – полностью. И пусть только попробует еще раз взбрыкнуть, у него на руках будет этот единственный, но неоспоримый козырь в виде ее такого гибкого тела, обмякшего уже в его объятьях.

- И башка прошла. Слушай, Шоколадка, плюнь на этих придурков, считай себя сегодня моим личным обезболивающим, - выдохнул Мэрл в ее плечо, но тут же добавил предусмотрительно. - Только хавку принеси нам.

- Сейчас скажу, кто-нибудь принесет, - с трудом, но все же освободилась она из-под него, ловко соскальзывая с койки и приводя в порядок одежду. - Я вряд ли успею.

- Не понял… Куда спешишь? - окинул он ее подозрительным взглядом.

- Очередной совет о том, как дальше жить и что делать, - беззаботно отмахнулась Мишонн, не выказывая никакого интереса к предстоящему времяпровождению, одну лишь только обреченность.

И Мэрл отлично понимал подругу: сидеть несколько часов, выслушивая пространные речи Рика, все равно не способного придумать ничего толкового для предотвращения войны, было не самым интересным занятием. Что ж, даже его разбитая голова имеет свои плюсы: он может никуда не идти, прикидываясь смертельно больным героем всея тюрьмы. Вдруг разведет кого-то юного и жалостливого на бутылку чего-то горячительного из личных запасов Граймса, которые у того несомненно где-то имелись.

- Ты это, - вздохнул Мэрл, на ощупь пересчитывая хранящиеся под подушкой оставшиеся презервативы и снова переключая свое внимание на собирающуюся уже выходить, так порадовавшую его с утра подругу. - Не парься, чего я там говорил. Мало ли, что я ляпнул. Все путем, короче. Все как надо, все на равных и прочая муть. А если чего-то, ты просто…

- Я просто еще раз воспользуюсь этим, милый, - подозрительно елейным голосом заявила Мишонн, широко улыбаясь и эротично проводя пальцами по какому-то страшному пеньку, зачем-то водруженному ею на стол.

- Чего за хрень? - нахмурился он, не понимая обуявшего ее веселья.

- Ваза, которая тебя… по голове, - прыснула дамочка, в очередной раз доказывая, что женщины и чувство юмора – понятия несовместимые. - Мне пора. Отдыхай, Мэрл.

Наклонившись, чтобы чмокнуть его в лоб как какого-то совсем убогого калеку, Мишонн ловко увернулась от ладони, тут же устремившейся к так соблазнительно покачнувшейся перед его лицом груди. Вот ведь зараза! Но главное, что своя, а там пусть развлекается своими идиотскими шутками, сколько хочет. Только вот пенек этот, по какому-то недоразумению названный вазой, Мэрл на всякий случай все же выбросит при первом же случае. Ну, или Андреа подарит, у ее очкарика все равно мозгов в голове избыток, можно и повыбивать немного.

***

Болеть было скучно. Причем скучно стало уже через час после завтрака, который Мэрлу принесла встревоженная чем-то Бет, не задержавшаяся даже для того, чтобы послушать его шутки по поводу ее отношений с шерифом. И чего все вообще какие-то взбудораженные носятся мимо его камеры? Правда носился народ недолго, и со временем в блоке воцарилась полнейшая тишина, свидетельствующая о том, что все где-то чем-то заняты, и лишь их больной герой вынужден страдать в одиночестве. Хоть бы книжку какую принесли, что ли!

Осторожно приняв вертикальное положение и сообразив, что голова почти не болит и не кружится, Мэрл неторопливо побрел в сторону кухни: на запах и голоса. Картина, представшая перед ним там, была почти идиллической: Алисия что-то помешивала, казалось, сразу во всех трех кастрюлях; Бет рядом варила кашу персонально для мелкой личинки, лежащей в коробке на столе, за которым Андреа чистила оружие; а Саша, сидя в уголке, распределяла все необходимые для оказания неотложной помощи медикаменты по небольшим персональным аптечкам, которые будут выданы каждому перед боем.

- И почему тебе не лежится? Сейчас самое время отдохнуть, - укоризненно покачала головой Алисия при виде Мэрла, упавшего на стул у стенки и устало откинувшегося на спинку – все же он явно преувеличил свои возможности. - Есть будешь? Не тошнит?

- Его аппетит даже смерть, наверное, не перебьет, - не глядя, усмехнулась Андреа. - И где только нагулять уже успел?

- Я сейчас все дам, - засуетилась покрасневшая и явно в правильном направлении мыслящая Бет, заметив его кивок.

А почему бы и правда не перекусить, раз сами предлагают? Еда лишней в это время точно не бывает. Да и приятно, в конце концов, когда так носятся вокруг, стараясь угодить и разве что подушки под спину не подкладывая. Позавтракав второй раз за сегодня, Мэрл под заунывный и совсем неинтересный, потому что без интимных подробностей, рассказ Саши о ее отношениях с Бобом собрался вернуться в камеру, но было откровенно лень вставать и куда-то идти. А на кухне так тепло и даже уютно. Да и не гнал его, осоловевшего, никто, спустя полчаса, кажется, начав принимать за мебель.

А вот это было зря, ведь столь непривычно молчаливый Мэрл слышал все еще хорошо и даже неуютно себя чувствовал при упоминании совершенно женских тем о каких-то там их очень критических днях, которым предшествовал какой-то там синдром страшного настроения и не менее ужасного повышения аппетита. Женщины так смачно расписывали боли во всем теле, ломоту ног, поясницы и еще непонятно каких частей тела, что ему даже жалко стало этих несчастных. А если вспомнить о валяющейся где-то под присмотром своего мужа корейского производства Мэгги, которой вроде как полегчало, но еще не окончательно, и вовсе тошнить начинало.

- Ой, а ты подержишь? Недолго? - пропищал рядом тонкий голосок Бет, которая всего несколько минут назад, зачем-то шепотом, вещала о том, какой ее шериф зануда, неспособный девицу даже за волосы дернуть для разнообразия, не то что миссионерскую позу на что-то более интересное сменить.

Хотя она, конечно, говорила это все совсем другими словами, даже, с непонятным Мэрлу восхищением, отмечая невиданную нежность и неторопливость своего любимого копа, но кому она врала? И дался ей этот слюнтяй? Машинально кивнув глазастой девице, он уже спустя минуту пожалел об этом, понимая, что подержать его просили самую неприятную вещь в этом помещении – ребенка. Попытавшись выдать это вдруг подозрительно закряхтевшее существо обратно его то ли няньке, то ли мачехе, Мэрл не добился ни малейшего успеха, видя перед собой лишь тонкую девичью спину.