Страница 3 из 61
Картина проходила семь различных инстанций, где около тридцати человек (все, как один!) считали себя доками по советскому кино. Замечания, замечания, замечания… И в конечном счете ничего замечательного. Наконец, фильм показали министру культуры СССР Николаю Михайлову. Он впал в страшный гнев, вызвал Гайдая и сказал примерно следующее:
— Молодой человек, вы сделали пасквиль на советскую действительность.
Картину обрезали до короткометражки. Роль Рины Зеленой практически всю вырезали. А Гайдая чуть не попросили с «Мосфильма».
Попросить-то не попросили, но долгое время ему не давали снимать полнометражные картины. Снимал только, и то очень редко, одни «Фитили». В 1959 году все-таки получил постановку и снял фильм «Трижды воскресший», который рассказывал… о судьбе волжского буксира «Орленок». И конечно, о людях, которые плавали на этом буксире. Фильм с треском провалился, несмотря на то что в главной роли снялась первая красавица экрана тех лет Алла Ларионова. Картина получилась откровенно скучная.
Этот провал, естественно, удручил Гайдая, но не настолько, чтобы из-за этого бросить кинематограф. Военная закалка дала о себе знать. И вот…
Поехали они с женой в Сибирь, в Иркутск, к родителям Гайдая. И полез он в доме родителей на чердак. И наткнулся случайно в старых подшивках газет и журналов на стихотворный фельетон Степана Олейника про трех браконьеров и пса, который за ними гнался. С динамитом.
И сразу загорелся. «Поставлю хоть одночастевку для души», — решил Гайдай. Написал самому Олейнику, заручился его согласием и опять пропал на чердаке. Писал и писал сценарий. И написал-таки его.
Сценарий выглядел так: «Пес бежит — два метра, оглядывается — один метр, трое в кустах — три метра, Бывалый не может пролезть среди бревен — полтора метра».
Радостный от завершения титанического труда, дал прочитать сценарий жене и с надеждой спросил:
— Ну что? Правда, смешно?
— Очень смешно, — грустно ответила она.
Рождение тройки было описано выше. А вот как, образно говоря, произошло ее «зачатие». Клички своим героям Гайдай придумал сам: в фельетоне действовали безликие два Николы и Гаврила.
Гайдай так объяснял потом журналистам:
— В фельетоне Степана Олейника три героя. Он пишет: «двух Никол Гаврила вел». Следовательно, один уже есть — это Гаврила, предводитель, опытный, матерый — бывалый, одним словом. Дальше — Николы. Мне не хотелось, чтобы они были похожи: они должны быть разными. Это создавало большие возможности. Очевидно, один боится — без этого нет преступления. Значит, это трус. Ну а другой, так сказать, за компанию, подручный, черная косточка, в общем, балбес. Конечно, сейчас мне легко об этом говорить — тогда все это было значительно труднее. Но схема поиска типов была примерно такой…
Думаю, ситуация получилась довольно-таки смешная. Ну, я еще понимаю, когда по поэме Евгения Долматовского «Добровольцы» поставили фильм, где говорят прозой. Но согласитесь, весьма забавно, когда по стихотворению пишут сценарий, где нет… ни единого слова. Прямо как в типично русском анекдоте: «Стоят три бабы у колодца. И молчат». С той лишь интерпретацией: «Бегут три мужика от собаки с динамитом в зубах. И молчат».
Впоследствии Георгий Вицин охарактеризовал фильм как «Вперед — к старому кино».
Иван Пырьев, который был тогда директором «Мосфильма», долго крутил-вертел сценарий «Пса Барбоса» в руках и начертал на нем весьма интересную резолюцию: «Рука не поднимается подписать что-то непонятное». Однако сказал Гайдаю:
— Снимай — всего одна часть, невелики затраты.
И Гайдай стал готовиться к съемкам. Самым трудным оказался подбор актеров.
Труса Гайдай нашел сразу. Им мог быть только Георгий Вицин, которого Гайдай уже хорошо знал по предыдущей своей картине. Знал его стиль игры и прекрасные комедийные возможности. Долго думал, кто бы мог сыграть Балбеса. Вспомнил бедолагу Клячкина из только что вышедшего фильма Юрия Чулюкина «Неподдающиеся». Это что за артист? — спросил у Вицина. Вицин объяснил, что это отличный клоун Юрий Никулин. Сам ходил несколько раз в цирк смотреть на него. И Гайдай понял, что Балбес у него уже есть. Кто-то из помощников режиссера потом рассказывал Юрию Владимировичу:
— Когда вас увидел Гайдай, то сразу сказал: «Ну, Балбеса искать не надо. Никулин — то, что нужно».
А вот артиста на роль Бывалого не могли найти долго. Сначала его должен был играть Иван Любезнов. Но он отказался: «Я столько бегать не могу». По этой же причине отказался от съемок и другой знаменитый и любимый всеми комик Игорь Ильинский. Придумал какую-то уважительную причину и Сергей Филиппов.
Как ни странно, выручил Иван Пырьев:
— Берите Моргунова, вон он какой — молодой, здоровый…
Гайдай не мог ослушаться начальника. Вот так и получилась знаменитая тройка.
НЕОБЫЧНЫЙ КРОСС И СОБАКА БРЁХ
Десять минут, которые
потрясли киношный мир.
Репетиций сначала не было. Режиссер хотел присмотреться к тройке артистов, проверить, получилось ли то, что он задумал, или нет. Ему нужен был идеальный ансамбль, в котором каждый из трех актеров дополнял бы двух других.
Вообще, Леонид Гайдай всегда был довольно своеобразным человеком. Свободным. В позу не вставал. Диктатором не был. Артисты воспринимали его не как диктатора, а как сообщника. Все делалось на полушепоте, на улыбке, спокойно, без раздражения. А ведь, скажем, и Эйзенштейна, и Пырьева нужно было слушаться беспрекословно. А Пудовкин кричал на съемках чуть ли не матом. Заметим, между прочим, у актеров тоже есть самолюбие.
Оператор Константин Бровин поставил свою камеру во дворе «Мосфильма» и попросил всех попрыгать, побегать. Узнав, что картину будет снимать именно этот оператор, Юрий Никулин вначале всполошился. Ну а как же было не всполошиться, если в фильме «Неподдающиеся» Бровин снимал кадр с настенными часами полсмены. Однако во время съемок Никулин переменил свое мнение: Костя оказался человеком деловым, приветливым, с большим чувством юмора. Частенько он помогал всей тройке артистов в работе.
Так как по вечерам Никулину предстояло выступать в цирке, режиссер решил устроить съемки недалеко от Москвы в Снегирях. Да, но до Снегирей еще нужно было добраться. Так что приходилось артистам вставать в шесть утра, чтобы доехать до заветных Снегирей. И уже в восемь начинали гримироваться.
Как-то Гайдай сказал Никулину:
— С гримом у вас все просто. У вас такое смешное лицо. Нужно только экзотическую деталь придумать. Пусть вам приклеят большие ресницы, вы будете хлопать глазами, и от этого ваше лицо будет выглядеть еще глупее.
В девять начинались репетиции. Часам к двенадцати включалась камера и… Дубли, дубли, дубли. Заканчивалась работа где-то около пяти вечера.
Многие трюки придумывались по ходу дела. Гайдай очень внимательно относился к любым предложениям съемочной группы и, если соглашался с ними, тут же претворял в жизнь. Награда за удачную находку — лично от него бутылка шампанского.
Например, было такое предложение. Сидит у подножия косогора старушка божий одуванчик. Рядом с ней на земле большая корзина. В корзине яйца. Первым сбежал с косогора Бывалый, перепрыгнул корзину и побежал дальше. Следом за ним Трус. Перепрыгнул корзину и тоже дальше побежал. Третьим бежит Балбес. Ну, уж этот точно угодит в корзину! Ничуть не бывало! Подбегает к корзине и перепрыгивает. Останавливается, оглядывается: что за дела? Влезает обратно на косогор и снова бежит. И только теперь благополучно попадает ногой в корзину с яйцами. Но это предложение так и осталось неосуществленным.
А вот предложение, которое было принято и даже снято. Троица вклинивается в стадо. Трус падает на козу, Балбес на корову, а Бывалый оглядывается и видит, что за ним бежит бык с коробкой динамита с дымящимся фитилем. Получалось, что собака вроде бы, как эстафетную палочку, передала динамит быку… Бывалый жмурится, открывает глаза. И… его радости нет предела. Почудилось. За ним все-таки бежит пес. Снять-то этот трюк сняли, но в фильм эти кадры так и не попали — вырезали.