Страница 12 из 64
Но, увы, то была не Закия, а Рашида Батыршина. Она сразу поняла, почему у парня такой грустный взгляд, и нарочито весело сказала:
— А ну-ка, Миннигали, неси свою гармошку! Давно мы что-то не собирались. Надо же встряхнуться!
Девушки дружно поддержали ее:
— Правильно! Неси гармошку, плясать будем!
Миннигали побежал домой и вернулся с гармонью. Рашида притопнула ногами:
— Вот это да! Так и чешутся пятки. Ну, растяни мехи, плясать хочу!
Миннигали прислонился к плетню и с ходу заиграл плясовую «Карабай». Рашида плавно пошла по кругу, затем все быстрее, все горячее.
— Живее играй, живей! — подзадоривала она гармониста.
Наплясавшись до изнеможения, Рашида остановилась перед Тагиром и поклонилась ему:
— Актуганов, пляши!
Тагир спрятался за спины товарищей. Не удалось заставить плясать и остальных. После лихой пляски Рашиды никто не хотел идти в круг. Трудно было сплясать лучше нее, а хуже не хотелось.
— Ну тогда ладно, давайте петь. Миннигали, сыграй-ка свою песню «Карамалы», — сказала Рашида.
Пропели хором «Карамалы», которую сочинил сам Миннигали. Потом кто-то завел «Катюшу»:
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег, на крутой…
Они перепели все знакомые песни, Миннигали играл без устали и от души вместе со всеми пел и веселился. Молодежь разошлась по домам за полночь.
XI
Весь октябрь шел снег с дождем. Потом разом наступили холода, за сутки землю сковало морозом. Березовые леса, печальные и облетевшие, серые сжатые поля и даже горы, стынущие на холодных ветрах, — вся природа, казалось, ждала, когда ее укроет белое одеяло зимы.
Один Миннигали не замечал ничего. Ему казалось, что нет ни дождя, пи снега и что мороз не сковал землю… Было ему легко, радостно. А все от того, что… он впервые заговорил с любимой. Случилось это так.
'После уроков Закия сама нагнала его и тронула за рукав. Он обернулся и увидел ее черные, широко раскрытые глаза. Она улыбалась ему.
— Ты сегодня пойдешь в клуб? — приветливо спросила Закия.
Миннигали не мог в ответ вымолвить пи слова, стоял смущенный и растерянный.
Закия улыбалась. На ее розовых щеках играли две ямочки.
— Я боюсь одна ходить… Ты проводишь меня домой?..
Она говорила что-то еще, но Миннигали ничего не понимал. Он видел ее улыбку, глаза, слышал ее красивый, как музыка или песня, голос.
— Смотри гармонь не забудь принести…
Закия убежала, рассмеявшись над остолбеневшим парнем. Смех девушки был необидный, радостный, счастливый.
Томительно тянулись часы, оставшиеся до вечера. Миннигали все успел сделать по дому, а время не шло.
Он выучил уроки. А время, как назло, стояло на месте. Тогда Миннигали схватил коньки и побежал на Уршакбаш.
На реке был уже крепкий лед, и мальчишки катались по нему вовсю. Миннигали привязал на лапти коньки-самоделки — он сам гнул их из железного, в палец толщиной, прута. Среди своих друзей, гонявших по льду на самой середине реки, Миннигали немного успокоился.
Все знали, что Миннигали очень хорошо бегает на коньках и в этом у него мало соперников. Но ему казалось, что он не по льду скользит, а летит над рекой по воздуху. Лед шуршал под коньками и крошился. Местами, ближе к середине, где лед еще сравнительно тонок, в след от коньков натекала вода и вся ледяная поверхность прогибалась под тяжестью стремительно мчавшегося бегуна. Миннигали стало жарко, хотя одет он был очень легко: без шапки, тонкий казакин, да и тот расстегнут, а штаны не шерстяные — холщовые. Так он ходил до самых морозов, закалялся.
Миннигали волчком крутился на льду, когда к нему подкатил Гибади:
— Тебя зовут!
— Кто?
Гибади показал на берег. Увидев стоявшего там Сабира, Миннигали побледнел.
Сабир манил его пальцем.
— Чего тебе? — крикнул Миннигали.
— Иди-ка сюда, дело есть.
— Какое дело?
— Иди сюда, скажу.
Миннигали отмахнулся от него:
— Какие у нас с тобой дела! Иди своей дорогой!
— Испугался! Эй, сын Хабибуллы, ты в штаны пе напустил? Трус несчастный! -
Сабир кричал с берега обидные слова, и все их слышали. Этого Миннигали не мог стерпеть:
— Кто трус? Я трус?
— А кто же еще?
Миннигали рванулся к берегу, но его пытались удержать друзья:
— Но ходи! Не надо!
— Не мешайте! Я должен с ним поговорить как мужчина с мужчиной, один на один.
Видя решимость Миннигали, друзья отступились.
Когда Миннигали подошел к Сабиру, тот совершенно неожиданно заговорил в спокойном тоне:
— Ты не бойся, я поговорить с тобой хочу.
— А я и не боюсь.
— Не сердись за тот случай. Ну, тогда, в переулке. Выпивши я был. Не сердишься?
— А-а, вон ты о чем! — Миннигали сразу успокоился. — Ерупда, я об этом и думать забыл. Чего не бывает.
— Ну, тогда мир? — Сабир прищурился: — Ты в клуб идешь сегодня?
— Иду.
— Алсу-Закия позвала?
— А что? — Миннигали не хотел отвечать прямо.
— Так просто… Хочешь папиросу?
— Не курю.
Сабир вытащил «Казбек», закурил и, пуская дым, пристально посмотрел на Миннигали:
— Сегодня в клуб не ходи. Мне нужно повидаться с Закией.
Миннигали вспыхнул:
— Как ты смеешь так говорить!
— Я в жены ее беру, понимаешь?
— А она? Согласна? — Миннигали ждал, что скажет Сабир, и сердце у него замерло.
— Согласна или не согласна — мое дело, — сказал Сабир небрежно.
— Не имеешь права брать девушку насильно. И потом, она еще девчонка, ей всего шестнадцать лот.
— Об этом мы у тебя спрашивать не будем. — Сабир хохотнул. — Самое главное, ты под ногами не крутись, понимаешь? А то вдруг испортишь всё дело…
Миннигали был впе себя от ярости, но сдержался. Ему хотелось больше узнать о том, как же относится сама Закия к Сабиру.
— Закия любит тебя? — как бы между прочим спросил Миннигали.
— Любит! До смерти любит! — засмеялся Сабир.
— Врешь!
— Тихо, тихо, мальчик. Не годится орать на старших. Кого же она может еще любить, кроме меня? Тебя, что ли? Ты же молокосос. Ты себя еще не можешь прокормить, — сказал Сабир довольно спокойно. — Или ты тоже собрался жениться?
Чувствуя какую-то правоту в его словах, Миннигали промолчал.
— Ну, сынок Хабибуллы, смотри, я тебя предупредил.
— Не пугай.
— Я не пугаю. — Сабир внимательно посмотрел на свой здоровый красный кулак. — Только я тебе все ребра переломаю, если не послушаешь меня!
Сабир жевал погасший окурок, и по скулам у него бегали желваки.
— Я сказал, не пугай, — твердо ответил Миннигали и посмотрел Сабиру в глаза. Теперь Миннигали не мог отступить. От волнения у него пересохло, во рту.
— Ах ты, блоха! Да я тебя сейчас задавлю! — Сабир одной рукой схватил Миннигали за правую руку, а другой за горло и начал душить: — А ну повтори, сынок Хабибуллы! Повтори, что ты сказал? Не пугать?
С реки на берег уже подбежали товарищи Мипнигали, в любую минуту готовые прийти ему на помощь, но Миннигали прохрипел:
— Не надо, не мешайте нам!
С этими словами он вырвался и ударил Сабира свободной левой рукой.
Сабир сообразил, что имеет дело с левшой, отскочил от Миннигали, вдруг выхватил из-за голенища нож.
— Теперь спасайся, блоха! — прорычал Сабир. — Здесь твоя смерть!
Драка приняла неожиданный оборот. Ребята отбежали в сторону. Кто-то испуганно закричал:
— Миннигали, уходи! Беги!
Но Миннигали не мог склонить голову перед врагом. Он внимательно следил за ножом и хладнокровно выбирал удобный момент для нападения.
— Ну, беги! Беги отсюда, — наступал Сабир, — беги! Я же тебя сейчас зарежу. Ну!