Heartbeat

Вайолет задумчиво уставилась на него. Почему-то ей тоже хотелось погладить его, улыбаясь, будто она тоже была такой психованной. Поддавшись минутному порыву, Вай наклонилась и провела рукой по гладкой шерстке. Она была холодной из-за низкой температуры в Брайерклиффе. Котенок довольно замурлыкал с еще большим усердием, подаваясь прохладным прикосновениям руки Вайолет и шершавым рукава ее большого бордового свитера.

Внезапно сознание Вай будто ослепила яркая вспышка. Белый свет, мешающий видеть, будто оглушающий.

Затуманивающий сознание.

Что-то напоминает, да?

Вайолет будто выпала из реальности. Она была готова поклясться, что почувствовала желанный жар губ Тейта на своих, бледных и холодных. Готова поклясться, что ощутила тот самый холодок, который она ощутила, когда только услышала впервые голос Мэри Юнис. В голове отчетливо вспыхнул нежный обеспокоенный голос матери: «Саншайн!» и ее теплые прикосновения… и тут же сгорели, сменившись прохладными, или даже какими-то нейтральными, будто не имеющими температуры крепкими руками отца и строгим голосом, но, все же, с такими же заботливыми нотками: «Вайолет?». И вдруг все это будто ухнуло куда-то вниз, пропало, скрылось в темной пропасти сознания, в котором будто кто-то копошился, вызывая щекотку. Если бы могла, Вай бы сейчас открыла черепную коробку и почесала бы перегруженный мозг, как в каком-нибудь плохом комедийном хорроре.

Вдруг очередная вспышка — и Вайолет почувствовала привкус холодных круглых таблеток на языке. Отчаянно перегрызла их, почему-то давясь собственными слезами, соленый вкус которых смешивался с горьким антидепрессантов. В отражении перекошенного от рыданий и красного лица Вайолет еле узнала себя…

… И вдруг все будто смылось слезами Вайолет и исчезло…

*

Легкий ветер теребил зеленые листочки на высоких старых деревьях. Некоторые листья все еще были сухими, но они безвозвратно опадали, уступая свое место молоденьким, желто-зеленым. Маленькие фиолетовые, синие и белые цветочки нежно касались друг друга. Молодая, кажется, только выросшая травка помялась, когда на нее опустились двое молодых людей. Они просто сели, обнявшись. Девушка и парень наслаждались благоуханием трав, спокойствием и друг другом. Молчание прерывали только шелест ветра и дыхание молодых людей. Это было будто дыхание самой весны.

— Зу? — вдруг спросил парень, чуть отстранившись и скосив взгляд на девушку. Она с благоговением посмотрела на него и улыбнулась. Все спокойно. Наконец-то.

— Да? — мягко спросила она, будто прошелестела, как ветер.

— Все ведь закончилось, да? — с надеждой спросил парень, вглядываясь в родные глаза. Так нужно было, так нужно ему услышать это чертово «да». Это было бы сейчас уместно, правда, куда уместнее ее…

— Нет.

… да, вот этого.

— Случится что-то еще? Это продолжится? — напряженно спросил парень, чуть сжав руку своей девушки.

— Да.

Зу с нежностью посмотрела на парня, который устало, с отчаянием и любовью смотрел на нее. Она просто не могла допустить, чтобы с ними случилось что-нибудь еще, чтобы с ним случилось что-нибудь еще. Она должна быть сильнее. Она всегда была сильнее. И именно поэтому Зои поспешила успокоить его:

— Но не с нами. Почти не с нами, — мягко проговорила она. Кайл провел языком по своим губам, будто пробуя ее фразу на вкус. Горькая. А потом прошептал ее, словно молитву.

Зои почти всегда была сильнее. Будто покровитель, она не позволяла, чтобы что-нибудь случалось с ее Кайлом. Но все равно случалось. Зу любила его любовью, чем-то схожей с любовью матери. Не было особенной страсти, не было огня. Но это были и не тлеющие уголики, а теплое пламя, согревающее, но не обжигающее. Тепло, уют.

Кайл с благоговением относился к Зу. Любил ее, сильно, больше чего-либо, кого-либо, всего. Ради нее он… все. Кто угодно, кем угодно, как угодно, где угодно. Он готов был подстраиватся под ее редкие странности, под ее необычный склад ума. Зу не хотела. Она не любила доставлять людям неудобства. Ему неудобства.

— А им будет тяжело? — спросил Кайл.

— Да.

Снова короткое, правдивое, словно режущее на куски. На этот раз без добавления какой-либо успокаивающей фразы.

Кайл на миг пожалел их, следующих, но потом тепло тела Зу, шелк ее волос и дурманящий аромат вымели эти мысли из головы. Она здесь. Она с ним. Она в безопасности. Она его.

— Ты помнишь?.. — спросил Кайл, снова посмотрев на Зои.

— Да, я тоже, — понимающе прошептала Зу ответ на только им понятную фразу и удобнее устроилась у него на груди.

Легкий ветерок обдувал лес и пару влюбленный, сидящих на залитой ярким весенним солнцем поляне.

Вайолет резко села на кровати. В нос резко ударили запахи хлорки, молока и старины. В помещении, в котором она находилась, а точнее сидела, было прохладно, темно и свежо, так что хлорка почти выветривалась. В полумраке Вайолет угадывала силуэты стеллажа, открытого окна и стула, на котором кто-то сидел. И снова, как будто ее сознание играет с Вай плохую шутку, девушка увидела два блестящих в темноте глаза — один голубой, другой бельмастый.

— Как ты себя чувствуешь, Зои? — услышала Вайолет скрипучий голос Мойры. Она, видимо, продолжала упрямо называть Вай «Зои». Что-то в голове дало тревогу. Вай будто снова почувствовала этот легкий ветерок на своей коже и запах благоухающих трав из этого странного сна. Что он мог значить?

Решив не задумываться сейчас об этом, Вайолет ответила Мойре:

— Хорошо. Где я?

— В моей комнате, — ответила Мойра, вставая, — Видимо, они с этим старым влюбленным идиотом придумали новый способ копания в чужой памяти, — зло прошипела Мойра сама себе. Вайолет опять ничего не поняла, но оставила эту фразу себе на заметку.

— Что произошло? — спросила Вай, вставая с кровати. Голова немного кружилась, а во рту снова был странный, неприятный вкус.

— Ты упала в обморок. Все эти эксперименты Мэри Юнис и Ардена! Они не оставят все как есть, это точно, — шипела Мойра, будто и не обращая внимания на Вайолет. Она нахмурилась.

— Сколько я уже здесь? — она обвела взглядом комнату, хотя Мойра этого, конечно же, не заметила.

— Два часа, — пробормотала Мойра и продолжила сыпать проклятиями на Мэри Юнис. Вай поджала губы и поняла, что уже опаздывает на ужин. Наощупь найдя дверь, Вайолет вышла в последний раз взглянув на Мойру, которая беспомощно смотрела на Вайолет. Вдруг захотелось сказать что-нибудь пафосное, вообще говорить громко и много, но Вай не могла. Но что-то сказать нужно было, потому что девушка не могла бросить Мойру вот так стоять посреди своей каморки. И Вайолет сказала. Что-то на первый взгляд бессмысленное, а на самом деле чертовски значимое, что нарушить уже нельзя будет.

— Я помогу.

И дверь захлопнулась.

Комментарий к Chapter XI

* — «mad» в переводе с английского значит «безумный». Читается как «мэд».

Ну, вот и глава ;3

========== Chapter XII ==========

Комментарий к Chapter XII

Готовьте свои лупы: глава вышла просто мизерная. Кошмар. Постараюсь в будущем исправится ;)

Remember

В орешнике, в тени кустов

Ее глазок мелькает синий…

Фиалка лучше всех цветов

В любом лесу, в любой долине.

Как хороша росы слеза

На лепестках передо мною!

Но есть прелестнее глаза,

И в них слеза блестит порою.

Луч солнца в неге летних дней

С утра осушит все росинки…

Так у притворщицы моей

Мгновенно высохнут слезинки.

(Вальтер Скотт, «Фиалка»)

Устроившись удобнее в уже знакомом кресле, Вайолет уставилась на Марви. Она все еще решала, разговаривать с ним или нет. Марви возился со своим синим блокнотом, раздражая Вай еще больше. Это просто вопиющее неуважение к пациенту!.. Но Вайолет, конечно, не пациентка, нет. Она вообще случайно попала сюда, в Брайерклифф. Марви, наконец, закончил свою бумажную работу и обратил свой взор на Вайолет, протягивая ей какую-то бумажку. Вайолет подозрительно посмотрела на него.