Страница 89 из 134
Взять себя в руки и успокоиться. Вот что сейчас важно. Глубокий вдох, затем выдох — не забыть повторить. Пока сердце не перестанет колотиться. Вспомнить, осознать и принять то факт, что между вчерашним спокойным вечером в компании отца и, собственно, самим сном в своей собственной постели ничего не произошло. Не произошло ничего страшного, криминального, ужасающего и бесчестного. Ничего такого, о чем стоило бы сейчас жалеть или расстраиваться.
Спокойно вытащив ноги из-под слоя постельного белья и поправив съехавшие набок пижамные штаны Вайолет прошагала до окна и открыла створку нараспашку, вдыхая свежий воздух с океана, затем быстро пособирала с пола вчерашнюю одежду, потом нашла в ящике комода свитер, натянула его поверх тонкой ночной майки, прошлась до зеркала, пожалев, что ванная не смежна с ее спальней, и, протерев глаза, повернула дверную щеколду.
— Доброе утро, — натянуто улыбнулась та, лицезрея растерянного отца по ту сторону дверной коробки. Бэн прошелся взглядом от макушки дочери до пят и, убедившись, что юное создание действительно только что проснулось, залился в ответ радостной улыбкой.
— Доброе, — мужчина указал пальцем внутрь комнаты, тем самым спрашивая разрешения войти. Вайолет поджала губы и почапала к своей постели, запрыгивая на матрас. Бэн, обведя взглядом комнату, продолжил.
— Сегодня седьмое… — аккуратно завел речь тот, сунув руки в карманы спортивных синих брюк и принявшись покачиваясь на пятках. Вайолет едва заметно передернуло.
— Я помню… — натягивала одеяло на ноги та.
— Ты не, — Бэн надул щеки, принявшись взъерошивать свою шевелюру, словно пытаясь подобрать правильные слова, — не хочешь спуститься вниз? Я хотел поздравить тебя…
Вайолет поморщилась, словно маленький ребенок, собирающийся канючить по пустякам.
— Ну па-а-ап, — жалостливо протянула та, — ты же обещал, что разрешишь мне остаться в постели на весь день.
Бэн улыбнулся.
— Ты проспала обед, сейчас полтретьего, — обойдя ковер и аккуратно опустившись на постель рядом Бэн накрыл рукой ладошку Вайолет, спрятанную под пуховым одеялом. — Давай, — тон смягчился, теперь он будто уговаривал, а не настаивал, — прими душ и спустись, у меня для тебя кое-что есть.
Вайолет закусила уголок губ, глядя на постельное белье. Мозг еще не до конца проснулся. И как можно вообще требовать чего-то от человека, пребывающего в полусонном состоянии?
— Хей, — Бэн коснулся подбородка дочери, — никто не даст тебе сегодня хандрить.
Вайолет улыбнулась. Было довольно умилительно слышать подобные обещания от человека, едва догадывающегося о том факте, что сегодняшних день был занесен в список наичернейших еще несколько лет назад.
Девушка кивнула, поджав губы. Бэн улыбнулся. Пальцы вновь оказались у лица девушки, ладонь прошлась по волосам, Бэн то ли прилизывал выбившиеся запутанные пряди, то ли проявлял жест любящего отца. Сердце Вайолет все еще колотилось, и было странно думать о том, что день рождения, начавшийся с довольно пугающего ночного кошмара, может обещать быть хотя бы на пятнадцать процентов счастливее минувших месяцев жизни Вайолет.
***
Что может придумать мужчина, не имеющий собственных детей, на восемнадцатилетие падчерицы? Гелиевые шары и мини-зоопарк? Торт на заказ и подарки с атласными ленточками? Хотя нет, это скорее подходит для шестнадцатилетия…
Не то, чтобы у Вайолет не проскальзывала мысль о сюрпризе, включавшем Тейта, который, возможно, уже с утра топчется где-то на участке, но эта пугающая и волнующая догадка тут же отлетала куда подальше. Мало того, что ненавистная дата подкралась незаметнее, чем Конфедераты в тысяча восемьсот шестьдесят втором на высотах Шилоха, так еще и навязчивые мысли и страхи после ночного сна висели тяжелым грузом. Вайолет же, прекрасно понимавшая, что на оставшиеся девять часов сего дня именно она будет персоной номер один, вокруг которой все будут порхать, точно птички и зверята диснеевских мультиков, просто хотела поскорее покончить со всеми этими празднествами, торжествами и пиршествами и забыть этот день как один из побочных эффектов жизни. Тебе восемнадцать, и этого факта никак не исправить и не отменить. Разве что… убить себя? Ведь до конца дня еще есть немного времени…
***
К чему пышные наряды и прочая атрибутика, если тебе невыносима календарная дата? Также думала и Вайолет, поэтому, ступая по мягкому светлому ковролину ступенек деревянной лестницы, поправляла темную толстовку и домашние сливовые лосины, радуясь хотя бы чему-то, что все еще было в состоянии дарить комфорт. Собранные в пучок на затылке волосы пружинили с каждой новой ступенькой.
Мельком поймав в поле зрения большое окно гостиной девушка заметила солнечные лучи, игравшие на сочной траве перед забором, и голубое небо, испещренное белыми полосами перистых облаков. До первого этажа все было тихо и спокойно, как и в обычные дни. Но с каждым новым шагом в сторону кухни все отчетливее и отчетливее слышалось тихое сдавленное шептание, смешки и шиканье. Стоит ли уже напрягаться или сделать вид, что ничего не было замечено? Или, может, обратно еще не поздно повернуть? Ну там, кашель изобразить и запереться в своей спальне до вечера?
Но вот пролет от лестницы до кухни был позади. С недобрым чувством Вайолет сделала большой вдох, бесшумно выдохнула и вступила в солнечный просвет на полу прямо под аркой кухни.
Моментально оглушило громкое, нескладное и фальшивое пение всем известной праздничной песенки “Happy Birthday“. Вайолет замерла на месте, прочувствовав на себе всю неловкость этой ситуации, наступавшей в жизни любого, когда, будучи в центре внимания, абсолютно не знаешь как себя вести и просто стоишь и скромно улыбаешься.
Кухонный островок полумесяцем обступили Бэн и Тейт с неизменным приятелем Тревисом. Старший придерживал большой бисквитный торт, — крем так и сочился сквозь толстые слои темных булочек, — Тревис вертел в руках спички. В центре праздничного пирога была вставлена одна единственная свечка в виде красной небольшой розочки. Вайолет хотела было прокомментировать эту удачную замену пугающих ее цифр, но не посмела встрять во все еще льющиеся, лишенные всякой тональности песнопения.
— С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ-Я! — закричали, захлопали и засвистели все присутствующие как только кончилась финальная строчка композиции. Вайолет могла поклясться, что чувствовала, как тают от смущения ее покрасневшие щеки. От блаженного лица отца хотелось разрыдаться, глаза Тейта буквально до безобразия искрились счастьем. Все они были так вовлечены в весь процесс, что Вайолет на долю секунды почувствовала вину за свое угрюмое настроение. На островке рядом примостился макбук, и со всей этой сумятицей Вайолет не сразу заметила копну рыжих локонов, обрамлявших улыбающееся по скайпу лицо.
— Мам?! — то ли вопросительно, то ли восклицательно выкрикнула девушка, оживленно хватаясь за кухонный островок. Экран изредка темнел, а голос лился в унисон с гудящими принтерами.
— Милая, как давно мы не виделись! — щебетала Вивьен. — Ты так изменилась, боже мой!
Вайолет смеялась, ведя небольшой пространный диалог с мамой по скайпу. Веселили ее коллеги по работе, сновавшие туда-сюда на заднем плане и махавшие руками в радостном приветствии. Сама же Вивьен немного пугала своей энергией, жизнерадостностью и любознательностью… впрочем, как и все родители, которые не видели своих детей более трех дней… Бэн ставил чайник, время от времени извиняясь, что тот кипит слишком шумно, Тревис продолжал вертеть в руках спички, тихо перешептываясь о чем-то с Тейтом, который почти не отрывал взгляда от Вайолет, поглощенной разговором со вторым родителем.
Наконец, когда часть, включавшая отвлеченный треп, закончилась, Бэн принялся раздавать указания. Первым был загружен Тревис — хранитель спичек. Пока тот возился с фитильком, Вайолет сконфуженно глядела на бисквитный торт, до последнего надеясь, что ей не придется все же задувать свечу как какому-то маленькому пятилетнему ребенку. Тейт задернул шторы больших окон, и кухня погрузилась в полумрак. Конечно, мебель и предметы вокруг по-прежнему были видны благодаря теплому оранжевому свечению, а лица освещались свечой, словно детские мордашки в лагере во время страшных историй с фонариком. Освещения хватало и на то, чтобы Вивьен оставалась бессменным интернет зрителем.