Smoking gun

— Только не плачь. Все хорошо.

Вайолет кивнула, высовывая свою руку из его ладони, и с трудом втянула носом воздух, часто заморгав.

— Ну что, я думаю, мы можем отправляться. Как считаешь? — Снова бодрый Тейт, дамы и господа! Одним легким движением юноша захлопнул дверцу машины.

— А как же твоя рука?

Блондин неуклюже завозился с ремнем безопасности, сжимая серую грубую материю между большим и указательным пальцами. Услышав вопрос юноша улыбнулся.

— Ты умеешь водить?

— Н-нет…

— Тогда и не особо важно.

***

Солнце пробивалось через мокрую вечнозеленую крону аллеи, стволы то редели, то снова сгущались. Влажный туманный город был позади, теперь же открывались широкие просторы сочных полей. Форд пронесся мимо стада пасущихся коров, их тонкая угольная шерсть сияла. Мимо пролетали редкие участки, и каждый домик казался «тем самым местом», куда держал путь неизменный гид Вайолет, но кроссовер продолжал движение по узким асфальтированным дорожкам. Никто не говорил. Все были слишком уставшими и растерянными, чтобы что-то обсуждать.

Наконец, свернув за длинной земляной насыпью, Тейт притормозил на подъездной дорожке с открытой настежь калиткой из железных гладких прутьев. На территории располагался простенький белый домик с застекленной деревянной верандой. Рядом стоял припаркованный пикап Шевроле с открытым кузовом семьдесят третьего года выпуска.

Как только Тейт заглушил мотор, из-за кирпичной пристройки за пикапом выскочили две черно-белые собаки породы Бордер-колли и принялись громко оповещать хозяина о прибытии незваных гостей.

— Что нам даст одна ночь? Думаешь, завтра что-то изменится, и люди, искавшие тебя на маяке, больше не появятся? — шепнула Вайолет, словно собаки могли случайно подслушать.

— Это даст нам время. Когда Тревис пробьет номер мы будем на шаг впереди, будем знать, как действовать дальше.

Собаки мельтешили перед Фордом. Тейт распахнул дверцу, бесстрашно вылезая из салона. К удивлению девушки, животные лишь приветливо обнюхали новоприбывшего, затем каждая принялась весело запрыгивать на юношу со всех сторон, цепляясь передними лапами за джинсы, виляя хвостами и высовывая розовые языки. Тейт с улыбкой трепал черно-белую шерсть пока входная дверь не отворилась и со ступенек не сошел мужчина в ветровке и серой шапке и не свистнул, подзывая собак по их кличкам.

— Здравствуйте, мое имя Тейт Лэнгдон, мой дядя Хьюго был с Вами знаком… — слышала Вайолет начавшуюся речь юноши. Дернув ручку, девушка выскочила на траву. Мужчина, машинально похлопывающий своих собак по лохматым головам, производил впечатление начитанного домоседа. Не старый, не потрепанный жизнью, свежий, даже какой-то блаженный. Слишком непривычный вид для того, кто занимается разведением овец и пастушьих собак, — … это Вайолет, — уловила слова юноши девушка. Пока Тейт говорил, мужчина радостно улыбался, слегка кивая.

— Я Дэвид. Рад знакомству, — протянул тот руку Вайолет. — На мою ферму часто приезжают туристы. Люблю людей.

Закончив с рукопожатиями Вайолет улыбнулась, снова пряча ладошки в карманах. Тейт молчал, Дэвид улыбался. Наступившая неловкая пауза затянулась. Сухие листья шуршали под собачьими лапами, сильный ветер раздувал волосы во все стороны.

— Ладно, я пойду… схожу за шапкой… — выдавила Вайолет, зашагав обратно к машине. Ясно-ясно, мужские разговоры…

***

Когда Вайолет заверила Тейта, что не устала, но была бы не против что-нибудь перекусить, юноша скрылся в доме чтобы сделать звонок Тревису и достать чего-нибудь съестного. Сама девушка была передана на десятиминутное попечение хозяина фермы. А после того как Вайолет призналась, что не ирландка и никогда не видела, как и где разводят овец, то Дэвида и уговаривать не нужно было; мужчина сам потащил Вайолет по собственным владениям: прилегавшему просторному полю, находящемуся чуть на склоне, откуда виднелись ворота загонов, и двум амбарам — одно для стрижки и содержания овец, другое для размещения обучаемых собак. Детские компьютерные игры о юной сыщице оказались ложью: овец стригут не огромными машинами, похожими на космические аппараты, а специализированными электробритвами, чуть больше привычной мужской. Дэвид рассказал о весенней и осенней сборке шерсти, поведал о том, что приучать к стаду надо с щенячьего возраста, о том, что на обучение собачек уходит до четырех месяцев, — используются простые команды вроде «гони!» или «кругом!», и обычный свисток — и о том, что продает он готовых пастушьих собак и шерсть по всей Ирландии, а также принимает туристов, так как его ферма — одна из самых крупных на острове. Дэвид был еще одним знакомым Вайолет в череде всех, с кем ей довелось перейти от банального «Здравствуйте» до обмена именами и даже какими-то шуточками. Дэвид был ирландцем. Дэвид, также как и остальные знакомые Вайолет был олицетворением этой чудесной страны — немного странный и даже эксцентричный, но жизнерадостный и кажущийся абсолютно довольным своей судьбой, глаза его горели добротой, чуть выпуклые щеки хранили следы многолетних тренировок со свистком, а с бледных губ никак не сходила детская улыбка счастья. Более всего девушку поразило признание мужчины о том, что настоящие животные заменяли ему в детстве все игрушки. Вот в чем действительно заключается счастье. А мы все какой-то чушью заняты со своими смартфонами и соцсетями…

Вскоре на крыльце появился Тейт с нарытой неизвестно где корзиной для пикника. Юноша тряс ее, пытаясь перекричать собачий лай, интересуясь, не против ли хозяин одолжить плетеный предмет, простаивающий без дела на кухне. Дэвид улыбнулся Тейту, потом Вайолет, а затем заявил, что пойдет приготовит постельное белье.

Покинутая Дэвидом Вайолет затопталась на месте. Тейт спустился по каменным ступенькам, поместив плетеную корзину на одно плечо, и прошагал до растерявшейся девушки. Он опять изменился. Это снова был другой Тейт. Теперь загадочный и очаровательный, с его полуулыбкой, говорящей «Хей, как насчет очередного сюрприза?» Левая рука так и оставалась перемотанной. Тейт нащупал ладошку Вайолет, слегка неестественно — как мог с перевязанной кистью — сжал ее пальчики, и потянул девушку с открытого луга. Тейт пугал своей молчаливой таинственностью. Вайолет глупо улыбалась.

***

You drape your wrists over the steering wheel

Pulses can drive from here

We might be hollow, but we’re brave

And I like you

I love these roads where the houses don’t change

Where we can talk like there’s something to say

I’d like it if you stayed

I can tell that you’re tired

But you keep the car on

While you’re waiting out front

Ты берёшься за руль,

И ему передаётся твой пульс,

Может, мы и опустошены, но смелость все еще при нас.

И ты мне нравишься,

Я люблю эти дороги с рядами одинаковых домов по сторонам,

Здесь мы находим, о чем поговорить.

Уверена, ты устал,

То ты не отпускаешь руль

На пути вперед.

Lorde — 400 Lux

Мокрая трава щекотала кожу пальцев. Туман оседал на изумрудном клевере, и листочки словно покрывались мелким бисером. Вдох. Выдох. И легкие словно наполнялись полупрозрачными водяными парами, оставляя после себя легкое, едва заметное ощущение полноты в груди, невесомое, как паутина. Темно-сливовый вельвет шуршал, резиновые сапоги, сияющие от капель, скрипели. Темно-русые нерасчесанные пряди волос развевались на бегу. Голова кружилась. И подташнивало. Вайолет бегала среди нежно-розового колокольчика, среди скрытых за серой пеленой солнечных лучей. Возможно, уже вечер, возможно, ночь, быть может, их разыскивает полиция за нарушения правил дорожного движения, может, отец нанял конную гвардию, возможно, коварный Седан поджидает вон за тем толстым стволом дуба, но кому какое до этого дело? Вайолет уж точно было все равно. Сейчас на все было немного наплевать.

Тейт привез Вайолет на открытую поляну. Ни единого дома на несколько миль вокруг. Только леса, только узкая полоска реки Ком вдали, только природа и свежий чистейший воздух.