Smoking gun

— Ты о рутинных мечтах во время прогулки или о фантазиях в постели?

Ее пылающие щеки наверняка были видны аж из самого Брайтона. Вайолет нервно сглотнула. Очень предусмотрительно было начать этот разговор после второго стакана.

— Мне всегда было интересно, о чем фантазируют парни.

— Перед сном или во время мастурбации?

— А есть разница?

Тейт улыбнулся, собирая пальцами челку с глаз.

— В первом случае представляешь реальных людей, события минувшего дня, грандиозные планы на будущее, в общем, вся эта романтическая чепуха. Во втором это обычно эротические мечты. Добираешься до самых потаенных уголков фантазии, вытаскиваешь наружу все грязные детали и прокручиваешь их в голове снова и снова, — Тейт изменился. Словно по щелчку пальцев голос его понизился, глаза потемнели, мимика стала резче, улыбка опаснее. Блондин подсел ближе, — снова и снова, пока тело не нальется свинцом, — голос посерьезнел, речь стала более размеренной и четкой, словно юноша зачитывал долгожданный финал детектива, — пока пот не начнет жечь кожу, пока дыхание не перехватит, пока все вокруг не станет полной ерундой, а потом происходит взрыв, и тебе хочется повторить это… еще раз и еще…

Вайолет зависла. Словно кровь перестала поступать в мозг, и мысли больше не генерировались. Тейт наслаждался ее реакцией, наслаждался эффектом, производимым его словами.

— Ты думаешь о реально существующих людях или о голых моделях Плейбоя?

— Как ты отреагируешь, если я скажу, что фантазирую о тебе?

— Это вопрос?

— Да. Правда или действие?

Вино в ее стакане кончилось. Вайолет поднесла к губам горлышко бутылки. Тейт откинулся назад, тихо посмеиваясь. Ответ был предельно ясен. Ее била лихорадка, как когда в младшей школе незнакомая женщина спросила ее домашний телефон, и она судорожно продумывала пути отступления. Он буквально признался, что она его порно фантазия. И как прикажете на это реагировать?

— Правда или действие?

— Действие, — Тейт взял из ее рук бутылку и точно также сделал пару глотков.

— Принеси мне стакан воды, — из-за каши в голове Вайолет не придумала ничего лучше, чем отправить предмет ее дискомфорта куда-нибудь на несколько минут.

Тейт вскинул бровь.

— Стакан воды? А как же выкрикнуть постыдную фразу в окно или нарисовать твоему отцу усы маркером?

— У нас еще будет для этого время. Давай, поднимайся и топай на кухню, — Вайолет, словно неваляшка, откинулась назад, а затем подалась вперед и потянула блондина за плечо. Тейт улыбался, кое-как поднимаясь на ноги и, прошагав до двери, тихо просочился в темный коридор.

Оставшись в одиночестве Вайолет рухнула на ковер, несколько раз вдыхая и медленно выдыхая. Щеки горели, и черт знает, от алкоголя ли или от стыда. Ковровый ворс щекотал кисти рук и кожу головы. Предметы медленно плыли перед глазами. Конечно, не та стадия опьянения, когда ты не контролируешь себя, но и не полная трезвость. Вайолет подтянула к себе подушку, которую Тейт подкладывал под спину минуту назад, и просунула под нее руки, сворачиваясь калачиком. В голове не переставала крутиться эта дурацкая песня…

***

— Ты не поверишь, что я там нашел… — Тейт запнулся, увидев, что Вайолет тихо свернулась на ковре. Опустив стакан с водой на комод, юноша расстелил постель и, аккуратно подняв Вайолет с пола, уложил ее в кровать, накрыв сверху одеялом. Ее ладошка скользнула под подушку, и девушка улыбнулась во сне, явно почувствовав приятную прохладу свежего белья. Постояв пару минут у постели, Тейт словно очнулся, развернулся, нашел глазами фото из семейной хроники одного из смотрителей, улыбнулся, отыскал на столе чистый линованный лист и ручку, начеркал несколько строчек, опустил лист на комод, сверху поместив фото, затем собрал стаканы и бутылку, найдя под кроватью пробку, а под шкафом штопор, забрал свою обувь и, уместив все это в одной руке, дернул за цепочку выключателя настольного светильника, после чего тихо вышел в пустой коридор уснувшего дома, прикрыв за собой дверь.

========== Chapter XVII ==========

На окраине Флемингстауна, что в шести километрах западнее Дингла, у дома, расположенного на шоссе N86, в это утро было не так спокойно, как в остальной части графства. Территорию оцепили на время расследования. Миниатюрные полицейские Рено 4, выкрашенные в нежно-ментоловый цвет, выстроились у ворот. Врачи вытаскивали из больших машин скорой помощи каталки. Из-за раннего времени –как-никак, без четверти семь — констебль не выспался, поэтому, вылезая из автомобиля, расплескал кофе на непромокаемую желтую куртку, зевнул, поправил фуражку, попросил у сотрудников скорой салфетку, отер одежду и, продолжая зевать, направился к старшему инспектору. Констебль прошагал по сырой земле и остановился у места скопления блюстителей закона. Парень с камерой делал снимки места происшествия, еще один закладывал в герметичный пакет гильзы патронов, женщина в шапке собирала мазки бурой крови инструментом, напоминавшим ватную палочку. Старший инспектор склонился над трупом мужчины, заложив руки в карманы брюк. Почувствовав подле себя какое-то оживление, тот глянул через плечо и, завидев знакомое лицо, устало кивнул.

— Итак, — почесав затылок, завел речь инспектор, дождавшись, пока напарник не поравняется с ним, — кто стрелял, в кого стреляли и что они здесь не поделили…

***

Возвращаясь обратно к побережью Атлантического океана мы снова попадаем на маяк. Здесь хоть и не боролись со сном и преступностью, но зато сражались за последний кусок ветчины. Вайолет опередила отца и с довольным выражением лица победителя зашагала в свою комнату, сжимая в руках тарелку с тостом и кружку чая. Бэну ничего не оставалось, как разогреть оставшиеся с вечера бобы.

***

She was a child and I was a child,

In this kingdom by the sea

And the stars never rise but I see the bright eyes

Of the beautiful A

Четыре строчки, коряво выведенные на линованном листочке. Отпивая чай Вайолет глядела на бумажку так, словно пыталась прожечь дыру. Плед в шотландскую клетку спадал с одного плеча, забирая с собою и ткань домашнего свитера, шерсть неприятно раздражала кожу. Листок подрагивал на ветру открытого окна, но Вайолет ни на что не обращала внимания, словно и правда была занята чем-то чрезмерно важным. На самом деле ее просто заботило написанное. Отрывок стихотворения, а точнее, хаотично выдранные из оригинального произведения строчки заставляли немного волноваться. Этот маленький сюрприз был явно оставлен Тейтом, хоть сама она и не помнила, как уснула и когда уходил юноша. Поэзия несомненно авторства Эдгара По — нужно очень постараться, чтобы спутать единственное произведение с этим женским именем в содержании с чем-то еще, — и тут-то и кроется вся суть вопроса и дискомфорта девушки: что хотел передать этими четырьмя строчками Тейт? Тему гибели молодой девушки, раскрытой самим поэтом или намек на симпатию, раз уж в произведении затрагиваются чувства По? Если первое, то страшит сама причина, а если второе, то пугает способ признания…

Пока Вайолет размышляла, не глядя смахивая крошки со свитера, в дверь постучали. Оробев на пару мгновений, Вайолет кинула тост на тарелку, вытерла рот салфеткой и слезла с нагретого места, направившись к двери. Поворот защелки, и вот в коридоре уже видна фигура Тейта. Тот светился жизнью и бодростью. Поджав губы в улыбке, блондин протиснулся в комнату.

— Что это ты тут делаешь? — с любопытством спросил тот. Вайолет скептически покосилась на говорящего, плечом прикрывая дверь. — Просто так двери не запирают, — продолжил намекать юноша.

Вайолет улыбнулась.

— Привычка наверное. Уже на автомате закрываюсь.

Тейт протянул понимающее «м-м», обвел взглядом комнату, и толко после заметил в руке Вайолет листок. Это что, смущение на его лице?

Тейт забавно растянул уголки губ.

— Упс, думал, ты заметишь мое послание раньше, и мы избежим этого неловкого момента.

Вайолет склонила голову в умилении.