Gift

Такси петляло по залитым солнцем дорогам, поворачивая то вправо, то влево, словно лодка, бросаемая в шторм огромными волнами. По правой стороне промелькнул Дом Ведьм, куда бабушка водила маленькую Вайолет на экскурсии. Девочке доставляло удовольствие бродить по огромному дому, принадлежавшему в годы суда над Сайлемскими ведьмами одному из судей – Джонатану Корвину. Вайолет и сейчас помнила, как ей нравилось отставать от группы, внимательно осматривать то, что больше всего приглянулось. Миниатюрная светловолосая девчушка в огромном берете и укороченном темном пальто-бушлате, с интересом разглядывающая необъятные черные, как смоль котлы и восковые лица ведьм. Где еще можно встретить хотя бы одного похожего ребенка? Конечно такое шалопайство не оставалось незамеченным, но девочке были приятны эти пять минут покоя, она словно переносилась в тот век, погружалась в ту атмосферу. Маленькая Вайолет, вышагивая за бабушкой по тротуару, при каждом удобном случае воссоздавала картину минувших дней. Ей нравилось воображать разгневанных, но все же сбитых с толку пуритан, горящие факелы, черный дым огня, багровое зарево, без единого намека на небесную голубизну, несчастных женщин, следующих за обвинителями на место вынесения приговора, внешне сильных, а внутри сломленных пытками, униженных, проклинающих каждого жителя этого мрачного города. Вы скажете « Не самые адекватные мысли для пятилетней девочки»? Я скажу «Самое то». Почему? Потому что это был ее мир, мир в котором ей было комфортно. Ей нравились ужасы, нравилось напряжение, атмосфера страха. Так почему бы не дать человеку наслаждаться тем, что приносит удовольствие? Ее бабушка понимала это, как никто другой.

Вайолет уже не плакала. Больше не плакала. Слезы, казалось, перестали появляться в тот момент, когда она начала верить в то, что мир живых тесно связан с миром мертвых. Теснее, чем может показаться. Благодаря Виллоби, Вайолет смогла поверить в то, что бабушка не ушла, в то, что она здесь, с ней рядом, наблюдает, радуется за свою внучку. Возможно даже где-то на подсознательном уровне Вайолет и мечтала, что увидит ее дух здесь, в ее старом доме.

Пустынная дорога вывела машину на еще одну – ту, что огибала небольшое озеро, на противоположном берегу которого пристроился коричневый домик. Вот он, родной кров, который скрывал ее от жестокого мира, наполненного ужасами и взрослыми, неустанно твердившими, что нельзя жить миром иллюзий, что воображение – это лишь балласт, мешающий существованию в обществе. Лишь бабушка ее понимала. Вайолет сомневалась в том, что сможет переступить порог.

- Вай, давай же, забери свои вещи. – послышался голос отца через открытый багажник. Девушка очнулась, дернув ручку такси, опускаясь на сырую землю, сплошь покрытую темными листьями.

Стоя перед домом и сжимая в руках свои сумки, Вайолет не могла поверить в то, что видит. Стены, облицованные панелями, многоскатная крыша, кофейные ставни на окнах, старый-старый толстенный дуб у самой веранды. Воспоминания нахлынули, словно ноябрьский ветер, но от них не было грустно, скорее спокойно, умиротворенно, как если ты встречаешь старого приятеля, с которым связана какая-то очень приятная история.

Попросив таксиста подождать, Бэн принялся нервно выискивать подходящий ключ. Вайолет поднялась по ступенькам. Так медленно, словно боясь, что все это мираж, который вот-вот рассеется в воздухе.

Наконец послышался щелчок. Дверь распахнулась. Родители разбрелись по дому: открывать ставни на окнах, раздвигать пыльные занавески, включать подачу воды. Вайолет свалила сумки в прихожей, пытаясь привыкнуть к ощущениям, несмело делая первые шаги по таким родным половицам. Сквозь запах пыли и времени можно было уловить знакомый тонкий аромат бабушкиного парфюма Estee Lauder White Linen, которым она надушивала практически все постельное белье и вещи в сундуках. В ванной на втором этаже все также пахло миндальным мылом и кремом для рук. Родители ничего не выкинули, все вещи остались лежать на своих местах.

- О, уже нашла себе комнату? – показался в проходе отец.

- Да, мне… захотелось остаться в бабушкиной спальне.

Бэн приуныл, водя рукой по гладкой темной двери, описывая взглядом интерьер. Вайолет попыталась выдавить улыбку, не зная, что можно ответить на немой крик души отца.

- Мы с твоей мамой планировали съездить в город, купить индейку и пирог. Хочешь с нами или может ты устала с дороги?

- С вами. Я поеду. – экскурсия по дому всегда подождет, а вот заново посмотреть город можно и не успеть.

***

Вайолет чувствовала себя такой старой, проезжая по знакомым улицам. Видя ребятишек, весело резвящихся под кронами деревьев в скверах, ей хотелось крикнуть “Эй, я тоже тут гуляла, это было моим местом!” В груди сдавливало, когда она замечала памятные места, связанные с ее бабушкой неразрывными нитями воспоминаний. Ее дорогая, добрая и самая любимая бабушка. Весь город словно поник, словно умер для Вайолет. Что ей здесь делать без близкого человека? Чувства переполняли ее, смешиваясь, оставляя девушку гадать, что стоит ощущать в первую очередь? Вайолет смотрела на отца, он был в таком же подавленном состоянии. Промелькнуло чувство вины. Может не стоило сюда приезжать?

“Чушь. Ради отца я не изменю себе самой, своим планам” – подумала та, возвращаясь к разглядыванию однотипных трехэтажных домиков.

Но, при всей трагичности ситуации, Вайолет любила Сайлем. Она любила каждый миллиметр это маленького городка, со своей богатой и жуткой историей, с маяком на Уинтер Айленд, с приветливыми экскурсоводами, которые шныряли туда-сюда, водя за собой группки туристов, с местными жителями, гордящимися тем, что их история так высоко ценится людьми по всему миру, с неописуемо красочными пейзажами, а особенно деревьями, делившимися на две категории: вечно голыми, словно сошедшими со страниц историй о ведьмах, и теми, чьи кроны неустанно переливались всеми цветами радуги: от темно-фиолетового, да багряно-алого.

Стоя в комнате бабушки после завершения всех покупок, Вайолет жалела, что родители не переехали сюда. Хотя эта грусть забивалась в дальний угол как только девушка вспоминала о Тейте. Но ей действительно нравился этот город. Что проку от дома, который стоит без дела? Жилье полностью принадлежало ее семье, так что за него ничего не платили после смерти матери Бэна, а продать его никто не решался по причине сильнейшей привязанности всех членов семьи к этому месту.

Створки шкафов скрипели абсолютно также, как помнила девушка, найденное чистое постельное белье источало все тот же аромат парфюма, матрас на кровати со столбиками для балдахина был все такой же толстенный и мягкий, на подоконнике, за шторами в нежную голубую полоску доживали свой век полусожженные свечи, залитые собственным воском, в тумбочке были найдены очки в кожаном чехле, почти совсем новая деревянная расческа и мятные леденцы. Вайолет улыбнулась, сквозь слезы, забираясь под мягкость одеял и толстенные пледы из разноцветных лоскутков. Все то, что она так часто вспоминала, снова перед ее глазами. Как можно спастись от прошлого, если тебя саму так нещадно тянет обратно?

***

Утро четверга началось с смски от Тейта. Юноша не приуменьшал, говоря, что будет скучать в День Благодарения.

Т: Я благодарен за то, что встретил тебя, но буду еще более благодарным, если ты скорее вернешься;)

P.S: Твой ноутбук – адская машина, не хочет воспроизводить видео онлайн. Тебе прийдется поторопиться, иначе я сам приеду.

Вайолет рассмеялась, утопая в пуховых подушках. Бабушка любила уют. Ну вот, снова эти мысли.

В: А я благодарна за твое невероятно ангельское терпение, за то, как быстро ты находишь, чем себя занять, я даже завидую немного, как у тебя это получается?

Попроси помощи с ноутбуком, чтобы усмирить свое желание. Твоей маме будет намного приятнее сидеть с тобой за обедом, если ты не будешь извиваться от возбуждения. Кстати говоря, я подумываю о том, чтобы уговорить родителей взять тебя в следующий раз с собой сюда. Кровать слишком велика для меня одной… а в комнате так душно… мне так жарко, Тейт…