Страница 5 из 19
Теперь всё встало на свои места. Редкое по тем временам «заказное убийство» обрело, наконец, заказчицу, исполнителя и ярко выраженный корыстный мотив, без которого, как известно, злодеяний подобного рода почти не бывает.
Но что еще важнее для оперативников, руководимых Александром Васильевичем: при раскрытии преступления впервые мелькнула фамилия Нулина (фамилия изменена). А в связи с установлением преступной группы Нулин – Красов впервые прозвучала и фамилия, которую сотрудники милиции всегда хранили в памяти: Писарьков.
Криминальный дуэт
Не сразу и не вдруг имена Красова и Нулина связались в представлении сыщиков со зверским убийством старшины. Вороша криминальное прошлое задержанного и еще гулявшего на свободе его напарника, оперативно-следственная группа выявила целый» букет» преступлений, совершенный этим «сработавшимся» дуэтом. Не упоминаем даже о бесчисленных кражах из квартир. Для Нулина и Красова такие правонарушения были «семечками». А вот во время своих «гастролей» по городам России они убили и сожгли в багажнике машины её владельца. «Авторство» этого преступления было неопровержимо доказано, а его почерк наводил оперативников на определенные размышления!
Нулин приходился земляком Красову, был родом из Петропавловска-Камчатского. А теперь проживал в пригороде Пензы. После задержания Красова он исчез и открыто нигде не появлялся. Пришлось для его задержания организовать засады и вести поиск в местах его вероятного появления, что и принесло успех лишь на третьи сутки.
Но и на допросах Нулин продолжал играть роль «неуловимого». Если Красов, сделав признание, впоследствии от своих слов не отказывался, то его напарник даже перед лицом очевидных фактов или начисто всё отрицал, или хитрил и юлил, беспрестанно меняя свои показания.
Рано или поздно «усилиями» двух допрашиваемых вырисовалась довольно четкая картина совершенного ими на Западной Поляне в 1989 году преступления.
Нулин и Красов поздно вечером «голосовали», стоя на обочине шоссе. Мимо проезжал на своих «Жигулях» старшина Писарьков. Он и притормозил, гостеприимно распахнув дверцу:
– Садитесь, парни! Вам далеко?
Откуда было знать старшине, что эти двое давно освоили жуткий промысел – убийство водителей автомобилей и завладения их имуществом?
Оказалось, что парням с водителем по пути. Но когда проезжали лесным массивом, бандюги внезапно напали на Писарькова сзади, оглушив его и убив. Машину отогнали в перелесок, и здесь обыскали вещи убитого. Обнаружив милицейское удостоверение (Писарьков был в штатском), подонки оторопели, а потом приняли решение: автомобиль надо сжечь!
Напрасно струхнувший Красов уговаривал напарника не брать никаких вещей из «ментовского» автомобиля. Хладнокровный Нулин все-таки присвоил несколько аудиокассет, принадлежавших Писарькову, а затем и Красов взял себе топорик на «память».
Потом, после ареста соучастников, оперативники сумели найти и изъять вещи убитого старшины, ставшие неопровержимым доказательством того, что преступление совершил криминальный дуэт.
Узнав, что его преступная деятельность разоблачена, Нулин попытался покончить с собой прямо в кабинете заместителя начальника Первомайского РОВД Волынкина. Допрашиваемый схватил со стола авторучку и воткнул её с силой в собственное «солнечное сплетение». Если бы преступнику удалось еще и надавить на ручку, возможно ему и удалось бы своеобразное «харакири».
Но беседовавший с ним в этот момент заместитель начальника УР УВД Александр Васильевич Маюлов сумел молниеносно отреагировать на действия арестованного и выбил ручку из его рук. После такой отчаянной выходки Нулина его допросы продолжались лишь в присутствии двух оперативников.
Вокруг и после следствия
Разного рода неприятности приходилось выносить не только от подозреваемых, но и от… начальства. Получив первые оперативные данные о том, что, возможно, к убийству Писарькова причастны Красов и Нулин, Александр Васильевич не стал делиться ни с кем из вышестоящих руководителей этой информацией, а решил её тщательнейшим образом проверить. Тогда-то он и пригласил Александра Евсеевича Вдовина и Ивана Николаевича Волынкина для проведения допроса Красова. Цель допроса: установление причастности задержанного к убийству старшины. Протокол мастерски проведенного следственного мероприятия подтверждал: Красов – один из убийц Писарькова!
Тут Маюлов не утерпел и поделился новостью с непосредственным своим руководителем – тогда начальником уголовного розыска УВД, ныне покойным Шитовым. Тот тоже не утерпел и распространил информацию выше.
– И мы все получили… «по шеям»! – заключает рассказ Маюлов. – Не благодарность за то, что раскрыли такое трудное, много лет «висевшее» дело, а нахлобучку от начальства лишь за то, что не поделились вовремя ценной информацией, требовавшей обязательной тщательнейшей проверки. Хотя, по словам руководителей УВД, в случае раскрытия данного преступления, сотрудники могли получить сумму, эквивалентную стоимости автомашины и квартиры.
Но если бы только руганью вышестоящих заканчивались для сыщиков все злоключения! Начался суд над Красовым и Нулиным. Каждое доказательство, добытое с превеликим трудом, каждое слово обвинительного заключения профессионально составленного следователем облпрокуратуры А.И. Аброськиным, подвергается неугомонными адвокатами язвительному сомнению.
– Я понимаю, – говорит Александр Васильевич, – у защитника в судебном процессе обязанность такая. Но зачем же, выгораживая подсудимых, адвокаты порой доходят до нелепостей?
Вот и на этот раз, когда Александр Васильевич, стоя, по его собственному меткому выражению, на лобном месте, отражал атаку чересчур агрессивных защитников Нулина и Красова, он услышал следующий иронический вопрос:
– Как вы считаете, что заставило подзащитных сознаться в убийстве Писарькова – спустя столько-то лет!?
– Совесть! – лаконично ответил Маюлов.
– Что? – не понял адвокат.
– Совесть, говорю, замучила, – терпеливо пояснил Александр Васильевич. – Вот и Раскольникову она спокойно не дала жить…
– Ах, не вспоминайте сейчас другие ваши уголовные дела!.. – с досадой отмахнулся то ли недослышавший, то ли недочитавший адвокат.
Судья, чтобы скрыть невольный смех, прикрылся толстым томом уголовного дела.
Что мог ответить Маюлов такому «защитнику»?
Убил и… забыл
«Черные дыры»
«Что за дурацкая у меня башка? Ничего не удерживается в ней! Стоит выпить накануне – и наутро не могу вспомнить: с кем пил, сколько и где? Все бы ничего, но только от такого беспамятства становится порой мерзко и…страшно!»
Так рассуждал сам с собой житель Тамалы Невзглядов (фамилия изменена), занимаясь ранним октябрьским утром похвальной самокритикой. Впрочем, несколько отвлеченные, можно сказать, философские размышления очнувшегося после очередного загула Невзглядова имели вполне конкретную подоплеку.
Утренний страдалец никак не мог вспомнить, куда он припрятал вчерашнюю поллитру с недопитым почти стаканом водки. Заначил на опохмелку, да вот – запамятовал!
Зачем Невзглядов в собственном доме, где он проживал один-одинешенек, прятал оставшееся от попойки спиртное? Во-первых, по привычке, укоренившейся в ту пору, когда была жива еще его жена. Во-вторых, опасался он и приятелей-собутыльников, имевших обычай врываться в его домишко в любое время суток. Такие «орлы» могут без зазрения совести полакомиться хозяйской выпивкой, даже не спросясь спящего хозяина.
С подобными вот невеселыми мыслями всклокоченный и багровый Невзглядов перевернул всё кверх дном в своей квартире, вышел в сени и заглянул даже в корыто и ведро. Бутылки нигде не было!
«Была или не была поллитра? Или она примерещилась – припомнилась с прошлой попойки? А с кем же я пил вчера? Хоть убей, не вспомню! В голове – какой-то черный провал!»