Страница 91 из 106
Фрунзе (Кузнецову). Ступайте, друг мой… Принимайте дивизию.
Кузнецов ушел.
Семенов встает, говорит с нескрываемым раздражением:
— Не понимаю, к чему свелась моя роль здесь. В сущности, я лишний.
Фрунзе. Об этом я вам и хотел сказать… (Ворошилову и другим.) Товарищ Семенов откомандировывается по месту своей прежней работы..
Семенов. Вам еще придется за все это ответить!
Фрунзе. За все, что я делаю, я отвечаю перед родиной, перед партией, перед Владимиром Ильичем.
Молчание. Семенов собирает бумаги и уходит.
Фрунзе берет за локоть Ворошилова, подводит к карте, знаком подозвал других. Взял уголек и рисует на карте стрелку от деревни Строгановка через Сиваш на Литовский полуостров. Говорит:
— Будем атаковать с седьмого на восьмое ноября через Сиваш на Литовский полуостров.
Рисует стрелку на карте от Преображенки на Турецкий вал и продолжает:
— Ив лоб на Турецкий вал… Третий удар нанесем через Чонгарский перешеек с выходом в тыл противнику на Джанкой.
Ворошилову и Буденному:
— Ну, други мои, родные мои, помните, чдр надо во что бы то ни стало, на плечах противника, войти в
Крым. «На плечах противника», — повторяет Фрунзе с волнением в голосе, — Не мои эти слова, это слова Ильича.
Крепко пожимает обоим руки. Все уходят.
Фрунзе (один. Подошел к телефону). Штаб пятнадцатой? Как ветер? Вода в Сиваше… Очень хорошо. (Хотел положить трубку, задумался.) Да, кстати… Там у вас Матвеенко, командир полка… Ну как у него? Хорошо? Рад за него, если хорошо…
― ― ―
Ночь накануне штурма. Наши окопы перед Турецким валом. Полк, которым командует Матвеенко. Морозный ветер, холод. За пригорком, скрытый от неприятеля, костер. У костра бойцы ведут негромкий разговор. В отблеске костра видно лицо Матвеенко.
Бородатый красноармеец. А еще говорят, будто в том Крыму зимы нету и земля круглый год родит.
Боец из под Канева. Ни, товарищ Матвеенко казав — брехня. Усе такое само, як у нас пид Канёвым. Тилько солнце пече, та море…
Боец — кавказский горец. У нас — Дагестан, высокая гора. Наверху всегда снег, внизу — долина, виноград растет. Слово даю — правда.
Боец из-под Канева. Опять брехня.
Матвеенко. Нет, вот это как раз правда.
Боец из-под Канева (убежденно). Значит правда. Товарищ Матвеенко казав — значит правда. (Негромко запел.)
Половина тих садив цвите,
Половина развивается…
(Оборвал песню. Вдруг спросил у соседа.) Исаак, в тебе жинка и диты е?
Голос из темноты. Нема. Петлюровцы у том роки забили.
И снова тишина и тихая песня:
Половина тих садив цвите,
Половина развивается,
Не вся и пара под винець иде,
А иная и разлучается…
Вдруг вблизи музыка заиграла марш, послышались голоса. Бойцы встрепенулись. Идет группа бойцов других частей, человек двадцать. Они в лаптях, в опорках, двое-трое в сапогах. Впереди идет маленький веселый красноармеец с балалайкой.
Снимает шапку:
— Привет вам, товарищи боевые, от частей доблестной Красной Армии, что стоят у самого соленого моря, под названием Сиваш. Привет вам и поздравляем с третьей годовщиной красного нашего Октября.
— Спасибо, привет и вам, с праздничком и вас, — говорит Матвеенко. — Как дела там у вас, у Сиваша?
Маленький красноармеец. Дела на ять, солнышко светит, розы цветут, птички поют, известное дело— Крым… (Дует в пальцы и ежится. Все смеются.) Скоро в соленое море купаться пойдем.
— Вот как, — серьезно говорит Матвеенко, и у всех делаются серьезные лица.
Бородатый красноармеец. Как же ты, милый человек, в лаптях через Сиваш пойдешь?
Маленький красноармеец. А так и пойду — на своих, на двоих… (Бренчит на балалайке и напевает.)
Эх, истоптал я лапти новы,
По паркеям ходючи…
Бородатый красноармеец. Разувайся! (Садится и начинает снимать сапогй.)
— Да что ты? — отмахивается маленький красноармеец.
Бородатый красноармеец. Сказано тебе— разувайся. Я у беляков сапогами разживусь.
Матвеенко. А ведь правильно, товарищи! Верно! Им через Сиваш-болото идти, а нам все-таки по суху…
И происходит живая, трогательная сцена обмена сапог на лапти и опорки.
Боец (кавказскому горцу). Может случиться, когда будешь в наших местах, — Рязанская губерния, деревня Конякино, Сеевской волости, мать, отец примут как сына родного.
Горец отвечает с достоинством:
— Спасибо, спасибо… Теперь мы кунаки, побратимы.
Другой боец (украинцу). Как будешь идти через проклятый Сиваш, вспомни обо мне, цеховом Иване Зотове, а я буду помнить о тебе, авось и пуля нас минет за нашу память…
Боец украинец. Спасибо за ласку. Тай шо б поздыхали вороги наши.
Маленький красноармеец, уже в сапогах бородача, бренчит на бала/Гайке и подпевает на частушечный лад:
Вы пляшите, ребята,
Не жалейте лапти.;
Коли эти побъяте,
Батька новы попляте…
Обращается к бородачу-красноармейцу:
— Как отблагодарить тебя, друг?.. Погоди… — лезет в карман шинели, достает кусок белого хлеба. — Давай пополам, я его берег на после штурма, да, думаю, вдруг убьют — пропадет белый хлебец, так и не отведаю.
Бородач принимает хлеб, оба жуют медленно и со вкусом.
И вдруг, с дальнего края окопов, в темноте занимается «ура», нарастает и катится все ближе и ближе. Приветственные крики. Все встают.
Появляется Фрунзе, окруженный командирами. Навстречу ему идет Матвеенко с рапортом.
Фрунзе (Матвеенко). Обстановка мне известна. (Повернулся к бойцам, он в настроении подъема, глаза его блестят.) Здравствуйте, товарищи бойцы!
Мощное ответное «здравствуйте».
Фрунзе. Товарищи красные бойцы! Поздравляю вас с третьей годовщиной великого праздника трудящихся и угнетенных всего мира — поздравляю вас с третьим Октябрем!
Он ждет, пока стихнут ответные крики.
— Перед лицом трудящихся и угнетенных всего мира, перед лицом матери-родины дадим клятву не щадить своих жизней и победить! Врангель — это последыш… Скинем его в море и возьмемся за мирный труд и будем работать, чтобы наступила, наконец, радостная счастливая жизнь для всего нашего трудового народа. Да здравствует победа! Ура! (Повернулся к Матвеенко.) Приказываю дать боевой салют по врагу в честь пролетарской революции.
В нарастающем громовом «ура» Фрунзе идет вдоль окопов, мимо восторженно приветствующих, хватающих за полы, за рукава шинели, здоровающихся с ним за руку бойцов. Над окопом взлетают шапки и мелькают в свете прожекторных лучей, вспыхнувших со стороны неприятеля.
Один за другим раздаются семь мощных залпов нашей артиллерии.
― ― ―
Как горный хребет, поднимается над рвом и степью Турецкий вал.
Здесь хорошо слышны крики приветствий и «ура» на стороне красных. Затихает последний, седьмой, залп артиллерии красных. В воздух взлетают ракеты. Прожекторы белых прорезают ночную мглу.
Солдаты бегут по окопам белых, занимая места у пулеметов.
Боевая тревога. На командном пункте — группа офицеров.
Голос Кутасова:
— Красные идут на штурм. Мы наготове! Я приказал полковому священнику отслужить по мне панихиду. Советую это сделать и вам. Убьют — так по крайней мере не умрете без покаяния. Здесь будет могила или им, или нам.