Страница 23 из 43
К вечеру, когда они, наконец, возвращаются в дом, я снова на взводе, хотя изо всех сил стараюсь держать себя в руках. Китнисс выглядит растерянной и отстраненной, настойчиво игнорируя мои попытки заговорить, а Гейл, напротив, улыбчив и раздражающе любезен.
Ужинаем все вместе, после чего пару часов смотрим телевизор, и, едва стрелки часов отсчитывают позднее время, я тащу Китнисс спать.
– Все в порядке? – решаюсь снова выпытать у нее, что случилось.
В темноте глаза Китнисс поблескивают призывным светом, но она пожимает плечами и переворачивается на другой бок, так ничего и не ответив. Все, что мне остается, только упереться взглядом в ее затылок. Горько усмехаюсь, сжимая в руках угол подушки. Тревога – ядовитая и упрямая – подбирается к самому горлу, не давая дышать полной грудью. Задыхаюсь от недосказанности и сомнений. Неужели Китнисс размышляет над уговорами охотника? Может ли она сожалеть, что согласилась поселиться здесь со мной? У меня десятки вопросов, и я не знаю ответа ни на один.
***
Горячая кружка прижигает пальцы, но я только крепче сжимаю ее, позволяя теплу проникать в мое тело. Боль физическая отвлекает от моральной. Я вновь остался один. Раньше Китнисс ходила в лес всего пару раз в неделю, но теперь третий день подряд. Это изматывает меня, ревность сводит с ума.
Дергаюсь, различая гудок автомобиля. Быстро выливаю остатки чая в раковину и выхожу на улицу: сегодня вторник, и Глен, водитель, который привез нас с Китнисс в этот дом, приехал с продуктами. Я нахожу его возле фургона, когда он сгружает на землю пакеты.
– Привет, парень! – шофер кивает мне, а я здороваюсь в ответ, подходя ближе и подхватывая на руки свой груз. – Чего невеселый?
Глен похлопывает меня по плечу. Тяжело вздыхаю, но не пускаюсь в объяснения.
– Угостить тебя чаем? – спрашиваю я.
Мужчина усмехается.
– Спасибо, но нет: я не любитель этого пойла.
Я не настаиваю, хотя мне невыносимо хочется разделить свое одиночество хоть с кем-то, тоска подступила слишком близко – мы становимся неразлучными друзьями.
– Тогда подождешь здесь? Сейчас принесу деньги.
Я скрываюсь в доме, возвращаюсь уже через несколько минут. Протягиваю водителю плату за его услуги.
– Вот, за эту поездку и следующую.
Глен принимает деньги и пока засовывает купюры в задний карман штанов, прищурившись, разглядывает меня.
– Че-то ты совсем нос повесил, – констатирует он.
– Нормально, Глен, не бери в голову, – отмахиваюсь я.
– Как скажешь, парень, – он поднимает руки, показывая мне ладони в жесте повиновения. – Не хочешь говорить, я не лезу.
Шофер поправляет рукава своей рубахи, сдвигает кепку на лоб и разворачивается, забираясь в кузов машины. Я уже собираюсь попрощаться, когда он, обернувшись, неожиданно предлагает:
– Слушай, а хочешь, я прокачу тебя до города? Ты ведь дома один?
Хочу соврать, но взгляд мужчины такой проницательный, что, мне кажется, он заранее знает ответ.
– Я один, – признаюсь я обреченно.
– Ну, вот и отлично! Залезай!
Первый мой порыв – согласится и уехать, чтобы хоть как-то отвлечься, но сразу же я вспоминаю, что Китнисс, если вернется, будет переживать, что я пропал. Или не будет? Качаю головой – я накручиваю себя: мы заботимся друг о друге. Всегда! Хоторну этого не изменить.
– Я не могу… – отвечаю я. – Китнисс вернется к вечеру, мне надо быть дома.
Глен усмехается.
– Не переживай! Я верну тебя раньше, чем красавица-сойка прилетит в гнездо!
Шофер дружелюбен и добр, а мне действительно уже невыносимо сидеть в доме одному…
– Хорошо! Только куртку возьму!
***
Мы въезжаем в город еще до полудня. Осеннее солнце плавит серые, кое-где пострадавшие от пуль здания, но в целом в Седьмом не велось крупных боев, и Дистрикт почти не пострадал в войне.
Я прощаюсь с Гленом на вокзале, и он обещает забрать меня здесь же до темноты и отвезти обратно.
Сперва я немного растерян и никак не могу победить напавшую хандру, поэтому бездумно брожу по улочкам, сворачивая, где взбредет в голову: передо мной незнакомый город, и постепенно я, как мальчишка, поддаюсь стремлению разглядеть как можно больше. Ускоряюсь, начиная наслаждаться прогулкой: главная площадь Дистрикта, потом узкая улочка с кондитерской и музеем инструментов для обработки дерева… Места сменяют друг друга, но я жадно впитываю в себя все новые пейзажи и совершенно не чувствую усталости.
Некоторые прохожие узнают во мне Победителя Игр и заговаривают, стараясь то подбодрить, то выведать что-то интересное. Кто-то хвалится своим новым отстроенным домом или недавно родившимся сыном, а кое-то проявляет любопытство и вспоминает про историю несчастных влюбленных, задавая неприятные мне вопросы. Я улыбаюсь в ответ и несу какую-то общую ничего особо не значащую чушь, после чего упрямо продолжаю свой путь.
Постепенно я добираюсь до небольшого парка: зеленый оазис в сером море бетонных домов. Присмотревшись, выбираю спрятавшуюся от лишних глаз лавочку и усаживаюсь на нее. Жую купленный в кондитерской шоколад, запивая его холодным чаем. Лениво взираю на спешащих куда-то людей, торопливо бегущих по дорожкам, слушаю визги играющих в стороне детей.
Долго сижу, наблюдая за чужой жизнью, и внезапно замечаю в витрине одного из магазинов вдоль дороги манекен, наряженный в недлинное платье из клетчатой ткани. Сперва я не могу сообразить, что именно привлекло мое внимание, но неожиданно понимаю: это, должно быть, глупо, но платье действительно напоминает мне то, в котором я многие годы назад впервые увидел Китнисс: красивую девочку с двумя косичками, которая навсегда завладела моим сердцем.
Я поднимаюсь и быстрым шагом иду к магазину. Миную тротуар, перехожу дорогу, и проезжающая машина едва не толкает меня в спину, но я успеваю убраться с ее пути. Замираю перед стеклом: вблизи платье нравится мне еще больше, и я уверен, что Китнисс будет в нем великолепна.
Продавщица, взирая на меня с удивлением, а потом и с нездоровым восторгом, упаковывает покупку в голубую коробку, повязывая ее сверху пышным бантом.
– Спасибо, – говорю я и расплачиваюсь.
Принимая наличные, девушка касается своими пальцами моей руки: она делает вид, что это случайность, а я изображаю, что поверил в это.
Зажав коробку под мышкой, выхожу из магазина и снова направляюсь в парк. Перехожу дорогу, но оборачиваюсь, случайно привлеченный шумом чьей-то ссоры.
– Ты дурак, Рон! – женский голос кажется мне болезненно знакомым.
Всматриваюсь в лицо темноволосой коротко стриженой девушки, одетой в черное платье до колен, и стараюсь дышать поглубже: я узнаю ее из тысячи – слишком много горя мы разделили на двоих.
– Говорю же тебе, я не поеду к твоей тетке! – кричит Джоанна. – Тоже мне, дуру нашел! Семейные посиделки не для меня!
Мужчина, стоящий рядом с ней, высокий и широкоплечий, кажется скалой, возвышаясь над Мэйсон почти на две головы.
– Рыбка, ты слишком громкая, – он обнимает ее за талию, на что Джоанна демонстративно фыркает, но не пытается отстраниться. – Пойдем домой, там поговорим.
– Не надейся уболтать меня, Рон, я сказала, что не потащусь к твоей родне, значит, не пота…
Мужчина затыкает Джоанну поцелуем, а она, помедлив, обвивает его шею своими руками. Почему-то чувствую себя лишним, будто подглядывающим за чем-то интимным, хотя странная парочка, очевидно, совершенно не переживает, демонстрируя свои чувства на публику.
Вздыхаю и, отвернувшись, бреду к своей лавке.
Джоанна похорошела, раны на ее теле зажили, а волосы уже похожи на прическу. Она сильная и она справилась: переборола себя, переступила через те ужасы, что ей довелось пережить.
Я рад за нее, но вместе с тем мне становится совсем грустно: как мне залечить раны на теле и в душе Китнисс? Как помочь ей, как подтолкнуть к тому, что прошлое надо оставить позади? Мы прошли через Игры, боль, ад. Мы выжили, но продолжаем гореть в огне, разрушая сами себя…