Страница 31 из 93
Закрываю дверь за собой и Китнисс и сопровождаю ее в большую комнату от пола до потолка, отделанную мрамором.
– Раздевайся, – без церемоний говорю я. – Снимай свои грязные тряпки.
Китнисс поднимает на меня глаза и выглядит озадаченной.
– Тебе не ясно? – злюсь я.
– Выйди, – тихо отвечает Сойка.
Я точно вижу, что она смущается, и это как лекарство для моих душевных ран.
– Я останусь, – сообщаю я ей, и когда до нее доходит смысл моих слов, щеки Китнисс покрываются румянцем.
– Нет, – упрямо повторяет она, сложив руки на груди. – Или ты выйдешь, или я вообще не буду мыться.
Подобное заявление, как и любой торг, неуместны, так что я делаю шаг в ее сторону и вкрадчиво произношу:
– Неужели жизнь Гейла так мало для тебя значит?
Буря эмоций на ее лице забавляет меня. Я прекрасно понимаю, как унизительно для Китнисс раздеться перед чужим человеком, и я хочу испить ее муки до дна. Заслужила. Если я не могу мучить ее физически, значит, будет страдать морально.
– Пит, пожалуйста, – просит она, сменив упрямство на уговоры. – Я очень тебя прошу – выйди, и я все сделаю… Я не могу при тебе…
Хорошая тактика, думаю я. На прежнего меня это произвело бы впечатление, но новый я лишь улыбается в ответ. Протягиваю руку и, ухватив за слишком широкий воротник майки, дергаю его вниз. Тихий треск рвущейся ткани, и эта одежка становится не пригодна для ношения.
– Я никуда не уйду, Китнисс, – намеренно спокойного говорю я, наслаждаясь властью над ней. – Штаны мне тоже порвать, или сама снимешь?
Сойка отступает, пятится назад, прикрываясь разорванной майкой.
– Пит, – снова просит она и замирает, упершись спиной в мраморную стену.
– Стоило сделать это самой, – тихо говорю я и в один прыжок оказываюсь рядом.
Схватив ее руки одной своей, я дергаю за ремень ее штанов, пытаясь расстегнуть его. Китнисс извивается, старается вырваться, но я сильнее – у нее нет шансов. Поборов ремень, отщелкиваю пуговицу на поясе и тяну вниз замок.
– Ну же, Китнисс, сколько дней ты уже не мылась? Разве гигиена не превыше всего?
Одной рукой пытаюсь стянуть с нее штаны, но из-за того что Китнисс прижата к стене, мне это не удается. Чуть тяну худое тело на себя, но Сойка использует это в свою пользу и, изловчившись, вцепляется зубами мне в кисть. Возглас боли вырывается из моего рта и я, позабыв про штаны, бью Китнисс по лицу, заставляя разжать челюсти. Сойка стонет и выпускает мою руку.
Вид собственной крови сводит меня с ума. Она снова пытается меня убить, сломать, покалечить? Мое тело вновь будет страдать из-за нее?
Отвешиваю ей еще одну пощечину и, сильно дернув за растрепанную косу, вынуждаю запрокинуть голову назад. Китнисс больше не сопротивляется, покорно принимая то, как я, дергая, стаскиваю с нее штаны, и не пытается вновь прокусить мне руку, когда я снимаю с нее лифчик и в завершение резким движением рву сбоку ее плавки, оставляя ее совершенно голой.
Руки Китнисс стыдливо пытаются прикрыть обнаженную грудь и темный треугольник ниже живота, а из глаз сплошным потоком льются беззвучные слезы. Окидываю ее взглядом, отмечая про себя, какой испуганной и затравленной она теперь выглядит.
Вот оно – унижение. Наслаждайся, Китнисс, ты заслужила!
Протянув руку в сторону, поворачиваю кран, и на нас сверху обрушивается стена теплой воды. Слезы Сойки смешиваются со струями новой влаги, и я замечаю, как Китнисс дрожит. Ее плечи сотрясаются от рыданий, но она не издает ни звука и больше не умоляет о пощаде. Мы стоим, не двигаясь, некоторое время, и я непроизвольно рассматриваю ее.
Тощая, угловатая… Небольшие холмики грудей, кое-как прикрытых рукой, чуть раздавшаяся из-за беременности талия; аккуратный изгиб бедер, длинные стройные ноги… Ловлю себя на том, что мое сердце начинает биться сильнее, а низ живота наполняется истомой…
Плавные линии ее тела, светлая кожа, влажная и чуть блестящая от воды. Я с удивлением обнаруживаю, что мне хочется заставить Китнисс убрать руки, чтобы увидеть ее всю, целиком.
Поднимаю глаза к лицу Сойки, но непроизвольно задерживаюсь взглядом на ране – клейме. Выглядит паршиво, резко выделяясь красными рубцами на белоснежной коже. Китнисс все еще плачет и мне, кроме прочего, становится жаль ее.
– Сама можешь умыться? – спрашиваю я тихо, но даже так знаю, она меня слышит.
Сойка кивает, но не открывает глаз, заходясь в новом приступе слез.
Моя злость куда-то делась. Внутри неясное томление и желание почувствовать мягкость кожи Китнисс, прижать ее к себе, успокоить. Обычная жалость, решаю я, и тянусь за куском мыла. Разворачиваю Китнисс спиной к себе и поспешно убираю руку.
Я ведь ненавижу ее! Отчего же мое тело так странно реагирует на близость Китнисс? Одной рукой кое-как распускаю намокшую косу, а второй тщательно намыливаю волосы. Запускаю обе ладони в темный каскад и массирующими движениями мою голову Сойке. Случайно бросаю взгляд вниз, задерживаясь на маленькой ямке внизу поясницы.
Округлые ягодицы, тонкая талия…
Понимаю, что врать себе и дальше бесполезно: я возбужден и хочу обладать прекрасным женским телом, от которого меня отделяет только поток воды.
фанфик находится в разделе “Ждет критики”, и все отзывы награждаются подарочком :)
И не забывайте ставить плюсики - автор будет счастлив :)
========== Глава 18 ==========
Комментарий к Глава 18
включена публичная бета!
заметили ошибку? сообщите мне об этом:)
Аккуратно отвожу темную копну волос в сторону и касаюсь ладонью угловатого плеча. Поглаживая, не спеша, спускаюсь ниже: лопатка, изгиб в районе талии, вершина ягодицы…
Китнисс больше не сотрясается от рыданий. Наоборот, она замерла, словно ожидая моих действий. Я глубоко вздыхаю – мне не хватает воздуха. В паху стремительно нарастает желание, пока подушечки моих пальцев скользят по мягкой коже.
Тело Китнисс блестит: мокрое и манящее. Улавливаю легкий поворот ее головы и сразу же командую:
– Не двигайся.
Сейчас мне не до анализа природы своего влечения: все, что важно – красивое девичье тело в моих руках. Я помню, что надо быть ласковым, когда соблазняешь девушку, да мне и самому этого хочется. Лишь где-то глубоко в мозгу стучит упорная мысль, “ты ей не нужен, ни ласковый, ни грубый”.
Облизываю пересохшие, несмотря на льющуюся сверху воду, губы и хочу рискнуть.
Целую Китнисс в плечо, одновременно сжимая одной рукой ее предплечье. Второй поднимаюсь обратно к плечу, пробираясь вперед, ближе к груди. То ли специально, то ли оступившись, Китнисс чуть подается назад и оказывается плотно прижатой ко мне спиной. Настойчиво просовываю свою ладонь под ее руку, прикрывающую маленькие груди, и Сойка сдается, позволяя коснуться себя. Кольцо моих рук сходится, обнимая каждой ладошкой по холмику.
До моих ушей доносится стон, и я запоздало понимаю, что это мой собственный. Легко сжимаю ладони, ощущая приятную мягкость тела Китнисс.
– Пит… – подает голос Сойка.
Ласковый, будто приглашающий голос, манящий меня, как мотылька на огонь. Делаю легкое движение бедрами, трусь о ягодицы Китнисс и тереблю ее грудь. Она не сопротивляется, но и не поворачивается, как я ей приказал.
Чувство странной эйфории наполняет душу, будто сейчас сбывается мечта, но непроизвольно криво улыбаюсь. Чаянья прежнего Пита остались в прошлом, а мне нужно только тело Сойки. Душа у нее все равно гнилая насквозь.
Сжимаю свои ладони на груди Китнисс сильнее, мну ее, как когда-то тесто. К моему удовольствию Сойка покорна, даже больше – она наклоняет голову в сторону, подставляя мне свою шею. Касаюсь губами светлой кожи, провожу языком вверх-вниз, пробуя на вкус. Соленая.
Прикусываю мочку ее уха. Стон. На этот раз – Китнисс. Теплые волны расходятся по телу, мне нравится ее инстинктивный призыв к продолжению.
Легонько сжав бугорки ее груди своими пальцами, перемещаюсь чуть ниже по бархатистой коже. Накрываю обеими руками живот Китнисс и давлю, прижимая ее вплотную к себе, – пусть почувствует степень моего желания. Однако, Сойка в миг напрягается, становясь жесткой и неподатливой, а ее ладони ложатся поверх моих, требуя остановится.