Страница 66 из 97
«Биржевые ведомости», поместившие информацию о совещании, отмечали странность происходящего. Военный министр Керенский категорически высказывается за наведение железной дисциплины, тогда как в Таврическом дворце, в Совете, группа людей определенно придерживается противоположной позиции[966]. Тем не менее совещание призвало сплотиться вокруг Совета и Временного правительств: наша армия, говорилось в одном из принятых им документов, должна проливать кровь во имя демократии и народных масс, а не во имя чьих-то импералистических устремлений.[967]
Все сказанное выше о военном вопросе позволяет сделать серьезные обобщения. Прежде всего можно говорить о распаде московского политического проекта. Его традиция, которая предусматривала привлечение и патронирование социалистических элементов разных оттенков, была разрушена бурным ходом событий. Не утихавшее брожение народных масс настоятельно требовало пересмотра отношений с радикально настроенными деятелями. Это лучше всех понял Керенский. Одной лишь демонстрацией поддержки буржуазной власти со стороны социалистических партий уже нельзя было – да и не следовало – ограничиваться. Сама жизнь подводила к тому, чтобы их представители стали составной частью этой власти. Поэтому молодой министр начал резко «капитализироваться», подавая пример соратникам по Совету. В отличие от них Керенский не отягощал себя теоретическими рассуждениями: мол, революция буржуазная, а потому не стоит брать на себя ответственности, пока страна не достигла соответствующего уровня экономического развития. Он напористо продвигался к вершине власти, начав действовать на военном поприще. Его стратегию поддержали находившиеся в стране в мае – июне 1917 года министры-социалисты из Франции, Англии и Бельгии[968]. Они, со своей стороны, рекламировали вхождение представителей социалистических партий во власть: к этому времени подобная практика была апробирована во всех ведущих европейских державах. Надо сказать, они искренне верили в свою миссию: помочь местной демократии обрести устойчивость и тем самым довести войну до разгрома Германии.
Таким образом, политический помощник, которого московская буржуазия привлекла для борьбы с правящей бюрократией, опиравшейся на питерскую банковскую группу, обрел самостоятельность. П.П. Стремоухов, чиновник Министерства внутренних дел, в своих мемуарах так оценил это обстоятельство:
«Призванный для черновой работы мавр, сделав свое дело, вовсе не думал уходить и своей грубой рабочей рукой тянулся к чаше, из которой так жадно пили нектар власти Милюков и другие»[969].
В накаленной политической ситуации «мавр» уже не довольствовался второстепенными ролями. Те времена, когда Керенского можно было снабдить деньгами и использовать для добывания копий полицейских докладов о деятельности оппозиции, безвозвратно ушли[970]. Или, например, трудно представить, чтобы в мае 1917 года Скобелев выслушивал наставления А.И. Коновалова, как это происходило немногим ранее в коридорах Госдумы[971]. Более того, в новых условиях социалистические лидеры, вдохновляемые Керенским, начинали претендовать уже не только на равноправное партнерство с буржуазными политиками, но и на ведущие роли в управлении жизнью страны. Предельно откровенно это выразил лидер эсеров В.М. Чернов. Сразу после своего назначения министром земледелия он заявил: прежнее правительство шло по пятам революционных событий, а не во главе их, и теперь:
«мы, социалисты, должны не только направлять революцию по руслу, но и определять это русло»[972].
С этими претензиями никак не могли согласиться ни А.И. Гучков, ни П.Н. Милюков, ни – чуть позже - А.И. Коновалов: их уход из Временного правительства ознаменовал распад политической модели, сформированной в Москве. В борьбу за контрольный пакет власти - в борьбу, которую почти два десятилетия вела московская буржуазная группа, - включился еще один игрок в лице российских социалистов. Причем включился на основе собственных представлений о путях развития страны. Как утверждал тот же Скобелев:
«исходной точкой участия социалистов в правительстве является не прекращение классовой борьбы, а, наоборот, ее продолжение при помощи орудий политической власти»[973].
В этих условиях триумф либералов и московского купечества, добившихся устранения Николая II, не получил желанного развития. Неудивительно, что Москва (устами князя Е.Н. Трубецкого) с ностальгией будет вспоминать первый состав Временного правительства, олицетворявший ее радужные надежды:
«Первое послереволюционное правительство заключало в себе цвет России, оно было составлено сплошь из имен, которыми мы, русские, можем гордиться»[974].
Социалистические «звезды», вошедшие во второй состав кабинета, были настроены очень решительно. Показателен такой факт: Совет, в начале апреля 1917 года получивший на свои нужды из казны 10 млн руб., через месяц с небольшим повторно хотел испрашивать у правительства такую же сумму[975]. Но обретя статус членов правительства, лидеры Совета об этом ходатайстве решили забыть: теперь оно выглядело мелочью на фоне открывшихся горизонтов. Аграрная реформа, пересмотр налоговой политики, изменения в трудовой сфере – вот далеко не полный перечень тех ключевых направлений, где новые министры собирались показать себя во всей красе. Несложно догадаться, какие чувства вызывали у купеческих воротил грандиозные замыслы их младших партнеров по борьбе со старым режимом. Причем исходили эти намерения не откуда-нибудь, а опять-таки из северной столицы. Московская буржуазия усматривала в этом злой рок:
«Ведь у Петрограда есть свои прочные антинациональные традиции, традиции настолько прочные, что, по-видимому, они не зависят от перемен в государственном строе. Есть что-то в атмосфере этого города, что, безусловно, препятствует созданию национальной власти. Это замечалось и при старом порядке, это замечается и теперь»[976].
Иными словами, неприязнь к традиционному сопернику в лице питерской буржуазии и бюрократии дополнилась теперь откровенной ненавистью к Совету рабочих и солдатских депутатов, обосновавшемуся в Петрограде. (П.П. Рябушинский в сердцах назвал это «воцарением шайки политических шарлатанов», над которыми во имя России следует назначить опеку[977].) Купеческая элита с трудом скрывала обиду и разочарование; летом 1917 года о ней говорили: если при старых порядках она была «ходатайствующей», то теперь стала «проливающей слезы»[978].
Распад московской политической модели, приведший к выдвижению на первый план нового самостоятельного игрока, не мог не сказаться на положении питерского буржуазного клана. Конечно, февральский переворот и устранение царского правительства стали страшным ударом для деловых кругов Петрограда. Впервые за долгие десятилетия они оказались без административной поддержки и на вторых ролях; однако они быстро ощутили неустойчивость сложившегося политического положения. Разумеется, ничего, кроме отвращения к социалистическим деятелям, столичная элита не питала. Здесь никогда не испытывали потребности в общении с подобной публикой и теперь были уверены, что игры, затеянные оппонентами из Москвы, пришли к своему логическому завершению – полному политическому банкротству. Как говорил французскому послу М. Палеологу банкир А.И. Путилов:
966
См.: Гессен А. Фронтовые делегаты новейшей формации // Биржевые ведомости. 1917. 13 мая (вечер).
967
См.: Совещание делегатов фронта // Известия. 1917. 17 мая.
968
См.: Соловьев О.Ф. Империалистические державы против революции в России (март–октябрь 1917 года) // Новая и новейшая история. 1987. №1. С. 154.
969
См.: Стремоухов П.П. Все в прошлом. Воспоминания // ГАРФ. Ф. 654. Оп. 1.Д. 5. Л. 8-8 об.
970
См.: ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1916. Д. 329. Л. 97.
971
См.: Новиков М.М. От Москвы до Нью-Йорка. Нью-Йорк, 1952. С. 180.
972
См.: Министры-социалисты о своих задачах // Известия. 1917. 9 мая.
973
См.: В международном отделе // Известия. 1917. 30 мая.
974
См.: Отчет о московском совещании общественных деятелей. 8-10 августа 1917 года. М., 1917. С. 9.
975
См.: Протокол заседаний исполнительного комитета. 10 мая 1917 года // Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году. Т. 3. М., 2002. С. 34.
976
См.: Отчет о московском совещании общественных деятелей. 8-10 августа 1917 года. С. 13.
977
См.: Второй Всероссийский торгово-промышленный съезд в Москве. 3–5 августа 1917 года. М., 1917. С. 4, 6.
978
См.: Деревянко Н. Еще о русской буржуазии // Торгово-промышленная газета. 1917. 21 июля.