Страница 61 из 97
Тесное взаимодействие правительства и Петроградского совета определял и еще один важный фактор: оба находились в состоянии постоянного психологического напряжения из-за угрозы контрреволюции. Дом Романовых пал слишком легко, и страх реставрации не покидал никого из тех, кто принимал участие в перевороте. Первые дни после устранения Николая II были заполнены ожиданием неминуемого реванша. Многие на фоне начавшейся эйфории задавались вопросом: а не собираются ли вокруг сверженного трона оставшиеся ему верными войска[883]? И слухов об этом ходило более чем достаточно. Как заметил П.Н. Милюков,
«мы, подобно древним римлянам, сидели, уверяя себя, что заседание продолжается»[884].
О том же пишет и С.В. Завадский: думский комитет оглядывался не только налево, но и направо; тогда:
«оставалось под большим вопросом, будет ли и как скоро сметен старый строй за пределами Петрограда, где победа восставших далась так нелепо легко, что естественно казалось непрочною»[885].
Отсюда такая болезненная реакция на любые действия, в которых фигурировали члены императорской фамилии. Новой власти тени заговора мерещились повсюду. В середине марта поступили сведения о том, что на Кавказе, у бывшего великого князя Бориса Владимировича собрались офицеры. Военный и морской министр А.И. Гучков не замедлил провести ряд задержаний; под домашним арестом оказалась даже бывшая великая княгиня Мария Павловна, у которой изъяли переписку. Репрессивные меры не миновали и окружение Бориса Владимировича[886]. Началось бурное расследование, коим заинтересовался министр юстиции А.Ф. Керенский; для доклада обо всех обстоятельствах дела была сформирована особая комиссия[887]. Под негласным наблюдением находились все члены императорской семьи; обыски у них проводились с завидной регулярностью. Особо пристальное внимание привлекал бывший Верховный главнокомандующий российской армией Николай Николаевич, проживавший в Ялте. Во время проводившихся у него следственных мероприятий весь город оцеплялся; ходили слухи о готовившемся заговоре[888]. В атмосфере ожидания монархического реванша даже ограбление сената в Петрограде, имевшее явно уголовный характер, было воспринято в особом свете. Из здания похитили подлинники некоторых указов Петра Великого и рескриптов Екатерины II. Однако власти пребывали в уверенности, что истинной целью грабителей являлись вовсе не эти бумаги, а лишь случайно не найденные документы об отречении Николая II, которые кто-то якобы намеревался использовать в монархических играх[889]. Такие настроения захватили даже представителей революционной демократии. К примеру, Московский совет рабочих и солдатских депутатов набирал агентов из числа учащейся молодежи для выяснения из уличных разговоров, где в городе окопалась контрреволюция. Эту деятельность в совете аккуратно называли «содействием установлению нового порядка»[890]. Неудивительно, что на Всероссийском совещании советов в конце марта 1917 года Ю.М. Стеклов предупреждал:
«Совершенно очевидно, что контрреволюционные силы начали скопляться вокруг пока еще скрытого, но какого-то центра, готовят обход революционной демократии и организуют все свои силы»[891].
И по свидетельству очевидцев, в течение марта в Таврическом дворце несколько раз поднималась паника по поводу предполагаемых выпадов монархистов[892].
Желанием нейтрализовать монархическую угрозу были продиктованы и два наиболее громких решения, обнародованных во время переворота. По инициативе главы Временного правительства и одновременно министра внутренних дел князя Г.Е. Львова от своих должностей отстранялись все губернаторы России. Их лояльность вызывала у демократических лидеров большие сомнения; демонтаж региональной власти считался необходимым условием для утверждения нового порядка на местах. Обязанности губернаторов передавались губернским земским начальникам, наделявшимся соответствующими полномочиями. Напомним, что сам князь Львов долгое время являлся главой Земского союза, и то, что передача губернаторской власти в земства была осуществлена именно им, выглядело вполне логичным: он всегда благоволил земцам. Вместе с тем назвать данное решение удачным никак нельзя. Современники весьма нелестно отзывались о земских кадрах, которые «были за редкими исключениями весьма плохи»[893]. Помещичьи дети готовились главным образом не к общественной деятельности, а к государственной службе: именно там стремилась делать карьеру дворянская молодежь. Те же, кто не смогли закрепиться в структурах государственного аппарата, рано или поздно оказывались в земствах[894]. Добавим, что Временный комитет думы признал, к сожалению, невозможным назначение губернскими комиссарами (так теперь именовались и.о. губернаторов) членов думы, а ведь среди них были деятели более высокого уровня, чем местные кадры. Как отметил депутат думы А.А. Бубликов, в результате всех этих пертурбаций чиновники первого сорта были заменены чиновниками второго сорта[895].
Другим скоропалительным решением новых революционных властей, имевшим еще более серьезные последствия, стал знаменитый приказ №1, адресованный Петросоветом полкам столичного гарнизона. В нем предписывалось незамедлительно создать во всех воинских частях солдатские комитеты на выборной основе; утверждалась подчиненность столичного гарнизона непосредственно Совету. Подчеркнем, что этот документ родился в кругах революционной демократии. Его главным следствием было то, что офицеры перестали быть единственными начальниками солдат и фактически лишались рычагов управления своими подчиненными; в подобных условиях военная поддержка ожидавшимся монархическим инициативам со стороны офицерства становилась попросту невозможной. Следует согласиться с мнением известного кадета В.А. Маклакова:
«Ни на что не было обращено такого подозрительного внимания со стороны революционной демократии и ни над чем не было сделано таких рискованных экспериментов, как над армией»[896].
Один из руководителей совета – М.И. Скобелев прямо назвал приказ № 1 «стратегическим ходом во время самого горячего боя»: благодаря этому приказу, парализовавшему реваншистские устремления офицерства, Гучков и Милюков смогли получить власть[897]. Нужно также учитывать, что публика, сгруппировавшаяся в советах, страховалась этим ходом и от попыток сохранить монархию со стороны своих союзников по перевороту – лидеров кадетов и октябристов, за что те ратовали в первые дни после ее свержения[898]. Хотя в годы советской власти член Петроградского совета социал-демократ Н.Д. Соколов – один из авторов приказа – оценивал его направленность совершенно иначе. По его мнению, с появлением приказа №1 революционная демократия осознала себя реальной силой, опирающейся на солдатские массы. Ознакомившись с ним, думцы перестали относиться к членам совета как к примазавшимся попутчикам, мешающим настоящей созидательной работе[899]. И действительно, данный приказ не мог вызвать у членов сформированного кабинета одобрения. Министр А.И. Гучков в ходе посещения Морского ведомства сорвал висящий на стене текст и, бросив его на пол, заявил, что приказы могут отдаваться только министром, а не какими-то самочинными организациями. Правда, как раз перед этим он утвердил в должности командующего Балтийским флотом «красного адмирала» Максимова, только что выбранного экипажами[900].
883
См.: Князев Г.А. Из записной книжки русского интеллигента за время войны и революции. 1915-1922 годы // Русское прошлое. 1991. Вып. 2. М., 1991. С. 130.
884
См.: Милюков П.Н. История второй русской революции. С. 67.
885
См.: Завадский С.В. На великом изломе // Архив русской революции. Берлин, 1923. Т. 11. С. 8.
886
См.: Авантюра голштинцев // Русская воля. 1917. 17 марта.
887
См.: Дело Марии Павловны // Русская воля. 1917. 20 марта.
888
См.: Обыск у Романовых // Русская воля. 1917. 3 мая.
889
См.: Вооруженное нападение на здание сената // Биржевые ведомости. 1917. 22 июля (утро).
890
См.: Ставровский С.Н. Черные годы, или BESTIA TRIUMPHALIS (1917-1922 годы) // Минувшее. №14. М.; СПб., 1993. С. 18.
891
См.: Выступление Ю.М. Стеклова // Всероссийское совещание советов рабочих и солдатских депутатов. 29 марта – 3 апреля 1917 года. С. 117-118.
892
См.: Бубликов А.А. Русская революция. С. 58.
893
См.: Лопухин В.Б. Записки бывшего директора департамента Министерства иностранных дел. С. 79.
894
См.: Там же. С. 80.
895
См.: Бубликов А.А. Русская революция. С. 36.
896
См.: Письмо В.А. Маклакова к Б.А. Бахметьеву. 16 сентября 1927 года // Совершенно секретно и доверительно. Бахметьев – Маклаков. Переписка. 1919-1951 годы. Т. 3. М.; Стэнфорд, 2002. С. 346.
897
См.: Протокол заседания Исполнительного комитета и бюро Исполкома. 28 марта 1917 года // Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году. Т. 1. М., 1991. С. 625.
898
См.: Верховский А.И. На трудном перевале. М., 1959. С. 221.
899
См.: Соколов Н.Д. Как рождался приказ №1 // Огонек. 1927. №11. 13 марта.
900
См.: Савич Н.В. Воспоминания. С. 236-237.