Страница 43 из 70
– весь этот сброд "культурных", которые насыщаются потом героев!
19.
Я замыкаю себя в круги и священные границы; чем выше горы, на которые восхожу я, тем меньше людей поднимается вместе со мной: из самых священных гор возвожу я горный хребет.
Куда бы ни поднимались вы вместе со мной, братья мои, смотрите, чтобы не поднимался вместе с вами какой-нибудь паразит!
Паразит – это вкрадчивый пресмыкающийся гад, ищущий раны и скрытые больные уголки сердца вашего, чтобы жиреть, питаясь ими.
И в том искусство его, что угадывает он усталость в восходящих душах: в вашей тоске и бессилии, в нежной стыдливости вашей строит он свое мерзкое логово.
Где сильный бывает слаб, где благородный – слишком мягок, там устраивает он мерзкое жилище свое: паразит живет там, где у великого изъязвлено сердце мелкими ранами.
Что есть высший род сущего и что есть ничтожнейший? Паразит – это ничтожнейший из всех, но тот, кто велик, питает больше всего паразитов.
Ибо если длинна та лестница, по которой душа может восходить ввысь и спускаться в глубочайшие бездны: как не сидеть на ней множеству паразитов?
– ибо если душа широка и может бегать, блуждать и сбиваться с пути в себе самой; если это душа того, кто необходим, душа, которая страстно бросается во все Случайное;
– душа сущая, которая погружается в становление; душа обладающая, которая жаждет воли и страстных желаний;
– душа, убегающая от себя самой и вновь себя настигающая, описывая широкие круги; душа мудрейшая, которую так сладко уговаривает безумие;
– душа сама себя любящая, в которой все вещи обретают стремление и противоборство, прилив и отлив свой: – о, как не иметь ей, высшей душе, худших из паразитов?
20.
О братья мои, разве жесток я? Но я говорю так: падающее – подтолкни!
Все нынешнее – падает и разрушается: кто станет поддерживать его! Я же, я хочу еще и подтолкнуть его!
Знакомо ли вам это наслаждение – скатывать камни в пропасть с отвесных скал? Смотрите, как скатываются люди нынешнего в глубины мои!
Я – увертюра к игре лучшего игрока, братья мои! Я – пример! Действуйте же по примеру моему!
И тех, кого не учите летать, учите быстрее падать!
21.
Я люблю храбрых: но недостаточно быть рубакой, нужно еще знать, кого рубить!
И часто больше храбрости бывает в том, чтобы удержаться и пройти мимо: и сохранить себя тем самым для более достойного врага!
Да будут лишь те врагами вашими, кто достоин ненависти, а не презрения: вы должны гордиться врагами своими – так некогда учил я вас.
Для более достойного врага должны вы сохранить себя, братья мои: поэтому многих должны вы миновать на пути своем, – особенно же многочисленный сброд, орущий вам в уши о народе и народах.
Сохраните же чистым око свое от их "за" и их "против"! Много там правого, много и неправого: и исполнится гневом тот, кто уделит им внимание свое.
Всматриваться в них, рубить их – это одно и то же; лучше уходите в леса и вложите мечи ваши в ножны!
Следуйте своими путями! А народу и народам предоставьте идти своими! Поистине, темны пути их, не озаренные ни одной надеждой!
Пусть торгаш царствует там, где все, что блестит еще, – это лишь золото его! Время королей миновало: то, что сегодня зовется народом, не заслуживает королей.
Смотрите же, как народ стал подражать торгашам, извлекая малейшую выгоду из всякого мусора!
Они подсматривают друг за другом, они подражают друг другу – и это у них называется "добрым соседством". О блаженные, далекие времена, когда народ говорил себе: "Я хочу быть господином над народами!".
Ибо, братья мои: лучшее должно господствовать, и лучшее хочет господствовать! А где учение гласит иначе, там лучших не хватает.
22.
О чем стали бы они кричать, если бы хлеб свой получали даром? Поддержание жизни в теле – вот единственное, что поддерживает их существование и дает содержание ему; и пусть нелегко дается им это!
Они – хищные звери: даже в их "труде" жива еще хищная жажда поживы, и когда произносят они: "Заработать", мне слышится "Перехитрить"! И пусть нелегко дается им это!
Более хищными должны стать они, более хитрыми, умными и больше походить на человека, ибо он – самый хищный из зверей.
У всех зверей человек похитил добродетели их: потому все и дается ему труднее, нежели зверям.
Пока лишь птицы выше его. Когда же научится он и летать, то беда! Куда только не залетит хищность его!
23.
Такими хочу я видеть мужчину и женщину: его – способным к войне, ее – к деторождению, но чтобы оба они могли танцевать – не только ногами, но и головой.
Да будет потерян для нас тот день, в который мы хоть раз не танцевали! Да назовется у нас ложью всякая истина, которой не сопутствуют смех и веселье!
24.
Вы заключаете брак: смотрите же, чтобы не стал он для вас заключением! Слишком торопитесь вы, заключая брак, и вот следствие – расторжение брачных уз!
Но это все же лучше, чем унижаться и лгать! Вот что сказала мне одна женщина: "Да, я нарушила узы супружества, но до этого они – разрушили меня!".
Всегда замечал я, что супруги, составляющие плохую пару, самые мстительные: они готовы мстить всему миру за то, что уже не могут расстаться.
Поэтому хочу я, чтобы искренние говорили друг другу: "Мы любим друг друга; посмотрим, будем ли мы любить и впредь! Или обещание наше ошибочно?
Дайте нам время и недолгий союз, чтобы увидеть, годимся ли мы для истинного союза! Великое дело – всегда быть вдвоем!".
Так советую я всем искренним; и чем была бы любовь моя к Сверхчеловеку и ко всему грядущему, если бы я советовал и говорил иначе!
Разрастаться не только вширь, но и расти вверх – да поможет вам в этом, братья мои, сад супружества!
25.
Знайте же: тот, кто почерпнул мудрость в старых источниках, будет искать новых истоков и родников будущего.
О братья мои, скоро возникнут новые народы, и зашумят в новых глубинах новые родники.
Ибо землетрясение, что засыпает немало ключей и заставляет многих томиться жаждой, – оно же обнаруживает скрытые, тайные силы.
Землетрясение открывает новые источники. При сотрясении народов начинают бить новые ключи.
И кто восклицает тогда: "Вот источник для многих жаждущих, сердце для многих томящихся, воля для многих орудий", вокруг того собирается народ, то есть – испытующие.
Кто может повелевать и кто должен повиноваться – вот что испытывается тогда! О, какими долгими поисками, гаданиями, советами, промахами, опытами и новыми попытками испытывается это!
Вот учение мое: человеческое общество – это попытка, это долгое искание; ищет же оно того, кто повелевает!
– это попытка, братья мои! А вовсе не "договор"! Разбейте, сокрушите это слово, слово вялых и половинчатых сердец!
26.
О братья мои! Кто грозит величайшей опасностью будущему человечества? Разве не добрые и праведные?
– не те ли, кто говорит и чувствует сердцем своим: "Мы знаем уже, в чем добро и праведность, уже достигли мы этого; горе тем, которые все еще ищут!"
И какой бы вред ни приносили злые, вред добрых – наивреднейший!
И как бы ни навредили клевещущие на мир, вред добрых – наивреднейший!
О братья мои, в сердца добрых и праведных заглянул некогда тот, [53] кто сказал: "Это – фарисеи". Но его не поняли.
И не могли понять его именно добрые и праведные: ибо дух их пленен чистой совестью их. Глупость добрых необычайно умна.