Сумеречное состояние

Дети так и не показались, их смех, кажется, уже звучал внутри дома. Арсений вспомнил заколоченную парадную дверь и вздрогнул. Или он ошибся, и дети смеялись в доме с самого начала? Не похоже. Он слышал их смех именно во дворе.

 С минуту Арсений колебался. Самым разумным в его ситуации было вернуться к пробоине и снова пойти прежней тропой. Тем путем он выйдет к мостику через Яузу, иначе и быть не могло. Любопытство в его положении вряд ли вело к чему-то хорошему. И все-таки он шагнул к двери, постучал. Его наверняка заметили из окон, и его уход после того, как он бродил вокруг дома, станет подозрительным.

И Арсению хотелось увидеть хозяев этого дома, убедиться, что дом всегда стоял здесь, и что в этом нет ничего нереального.

На стук никто не отозвался. Арсений потянул дверь на себя. Она чуть слышно скрипнула, обнажая темное пространство внутри, и он крикнул:

– Хозяева?! Есть кто дома?

Арсений осознал абсурдность своего крика. В нос ударил затхлый запах нежилого помещения. Когда глаза привыкли к темноте, Арсений понял, что внутри вообще нет стен, и он видит все пространство до забитой снаружи парадной двери. Пол местами провалился, его усеивали песок, какие-то темные пятна и, кажется, крысиный помет.

Арсений оцепенел. Его поразило несоответствие между внешним видом дома и тем, что он обнаружил внутри. Захотелось отойти на десяток шагов, окинуть дом взглядом, убедиться, что это не было галлюцинацией. Арсений точно помнил, какое впечатление произвел дом в первый момент, он просто не мог быть заброшенным. Покинутые дома снаружи так не выглядят. Что, черт возьми, вообще происходит?

Он прислушался к мертвой тишине в доме, его почему-то тянуло зайти внутрь, хотя в этом не было никакого смысла. Он вспомнил про детей, чей смех слышал считанные минуты назад, но его отвлекло какое-то движение.

Арсений посмотрел вправо, и этого оказалось достаточно, чтобы заметить, как человек в чем-то черном и длинном свернул за угол.

– Уважаемый! Постойте, пожалуйста! Минуту!

Он метнулся к углу дома. Едва не споткнувшись, выглянул из-за угла. И увидел спину мужчины в черном пальто. Еще один шаг – и мужчина опять скрылся за углом.

– Подождите! Я только спросить хочу!

Незнакомец не остановился. И его уже не было, когда Арсений обежал фасад и затоптался на месте. Он еще раз-другой окликнул человека, ответа не получил. Мужчина в пальто мог скрыться в зарослях окружавших дом, но только если сам этого хотел. Зачем же он это сделал?

Тихо выругавшись, Арсений попятился к пробоине в стене. В эту минуту узкая дыра в стене показалась чем-то родным, словно калитка собственного дома.

– К черту все. Без вас выберусь.

Сумерки брали свое – видимость ухудшалась, но Арсений убедился, что снаружи этот странный дом по-прежнему выглядит ухоженным, по крайней мере, жилым.

Когда Арсений выбрался на другую сторону к реке, стемнело быстро. Только что видимость была еще терпимой, и вот – полная темень. Арсений, будто с опозданием испугавшись, почувствовал озноб: чтобы он делал, если бы в том дворе не обнаружил пробоины, через которую туда попал?

Конечно, вопрос абсурдный. Куда денется пробоина за десять минут? Арсений двинулся вдоль берега, напрягая глаза, чтобы видеть, куда ставить ногу. Он настроился на долгий путь и удивился, когда всего через минуту сквозь листву появились проблески парковых фонарей. Спустя сотню шагов Арсений рассмотрел мостик и вздохнул с невероятным облегчением, которое в иной ситуации показалось бы смешным.

Дома жена уже спала. Оказалось, близилась полночь. Арсений забрался под одеяло с каким-то странным, необъяснимым ощущением. С одной стороны он хотел бы понять, что с ним такое случилось в парке, с другой стороны крепло желание вообще никогда не вспоминать об этом.

Лишь утром, проснувшись почти на рассвете, Арсений получил хоть какое-то объяснение случившемуся. Он вспомнил случай из собственного детства.

Одно из самых странных происшествий его жизни.

Дом у дедушки был старым, но просторным. Как и двор. Соседские деревенские дети и те, кто приезжал сюда на лето, как Арсений, тянулись сюда неспроста. Есть где поиграть в прятки, можно забраться на сеновал, полакомиться малиной и вишнями, а позже – яблоками и грушами, можно залезть на дерево и орать, сколько влезет. Дед Арсения никому ничего не запрещал. Он любил не только собственных внуков, и дети отвечали ему тем же.

В тот вечер в прятки играли не меньше десятка ребят, хотя иногда собиралось и побольше. Среди детей было две девчонки. С одной из них, Леркой, уже две недели как дружил Арсений. Ей в конце весны исполнилось семь, Арсению скоро должно было исполниться восемь. Как и Арсений, Лерка приехала из Москвы к дедушке и бабушке на лето.

В деревне она жила всего через три дома от Арсения, и во дворе его деда проводила больше времени, нежели у своего. Они почти не ссорились, хотя Арсений нередко ссорился даже со своим лучшим другом. Казалось, не будь они разнополыми детьми, их бы вместе укладывали спать.

Ничего удивительного, что даже во время игры в прятки Арсений с Леркой частенько прятались вместе.

Игра только начиналась, но Арсений уже после первого кона обнаружил самое подходящее место, чтобы прятаться. Место, где каждый должен был постучать кулаком и крикнуть «Туки-туки, сам за себя», тем самым, опередив «водящего», находилось между огородом и задним двором – невысокий столик с двумя скамейками. Именно там «водящий» закрывал глаза (или только делал вид, что закрывает) и громко, чтобы все слышали, считал до двадцати пяти, пока играющие, хихикая, разбегались и прятались. Затем «водящий» выкрикивал: «двадцать пять, я иду искать! Кто не спрятался, я не виноват!». И шел на поиски остальных. Дальше все зависело не только от прыти и скорости, но и от места, где ребенок прятался.

Этот столик находился всего в шести метрах от сеновала, с другой стороны от столика шел соседский забор. Обычно детвора пряталась где-нибудь во дворе – там было больше подходящих мест. На огороде прятались лишь самые отчаянные или тот, кто по какой-то причине хотел быть «застуканным» и «водить» следующий кон. «Водящий» в первую очередь шагал на угол сеновала, убеждался, что там никто не стоит, заодно прочесывал взглядом огород.

Наверняка многие из играющих знали, что через чердачную дверь сеновала можно без проблем выбраться на огород и оказаться возле самого угла постройки. Выход располагался всего в двух с половиной метрах над землей. Повисни на руках – и спрыгни на мягкую землю. Но определить момент, когда это надо сделать, чтобы не оказаться в лапах у «водящего», было сложно, и никто из ребят выходом из сеновала не пользовался. Арсений же обнаружил в боковой стене щель между бревен, небольшую, но достаточную, чтобы видеть, когда «водящий», проверив огород, пройдет к заднему двору.

Когда Арсений увидел, как «водящий» прошел мимо, он взобрался по лестнице на верхний ярус сеновала, приоткрыл дверь и спрыгнул вниз. Он «застукался» первым и без всяких проблем. Когда «водящий», рыжий соседский мальчик, обнаружив кого-то, несся, чтобы «застукать» первую жертву, Арсений уже сидел на столике и самодовольно улюлюкал. Можно было использовать этот вариант снова и снова, бессчетное количество раз, использовать до тех пор, пока кто-нибудь не догадается, и способ откроют.

Арсений захотел, чтобы вместе с ним была и Лерка. Она была не менее ловкая, чем любой из играющих мальчишек. Да и трудностей никаких не было: из внутреннего дворика войти в хлев, пройти вдоль стены, чтобы не втоптаться в коровьи лепешки, проскользнуть на сеновал, приникнуть к противоположной стене и дождаться, пока «водила» пройдет мимо. И поставить последнюю точку.

«Водил» один из деревенских, смешной лопоухий мальчишка с носом картошкой, последняя жертва Рыжего – его «застукали» последним. Чтобы пробежать к дому, прошмыгнуть в хлев, а после на сеновал, Арсений с Леркой потратили чуть больше двадцати секунд. Лопоухий как раз заканчивал счет: