Страница 22 из 36
Китайская действительность творящая смыслы в форме государственного бытия и работающая с идеальным минуя звуки, слоги и слова, объединяющая разные этносы, культуры, религии, отчасти цивилизации в своем метафизическом единстве Державы и Чистого Смысла явилась той предпосылкой к ориентософии, которую восприняли ее первые мудрецы.
В Китае существовала крайне развитая астрономия (имелись каталоги звездного неба, фиксировалось появление комет), уже на заре своей культуры был крайне развита культура счета. В этих фактах заложено зерно основополагающей идеи - Дао. Наблюдая за ходом светил и фиксируя их четкость и "вечность" рождалась мысли о неизменном пути "вещей". Первой известной нам попыткой осмыслить и выразить это интеллектуальное предчувствие является трактат VIII в. до нашей эры "Хунфань" ("Великий план"), излагающем учение о материальном мире и пяти "элементах".
Особый интерес вызывает уникальная книга "Ицзин" ("Книга перемен"). Его основу составляют восемь триграмм (ба гуа), каждая из которых представляет собой комбинацию из трех параллельных черт - сплошных и прерывистых. Триграммы, являющиеся символами неба, земли, огня, воды, озера, ветра, горы и грома, в определенном сочетании образуют 64 гексаграммы. Сплошная черта означает космическую силу света ян, прерывистая - силу тьмы инь. Первая триграмма, состоящая только из сплошных черт, представляет "небо", вторая, включающая в себя лишь прерывистые черты, - "землю", они выступают воплощением активного и пассивного, положительного и отрицательного начал, во взаимодействии и взаимопреодолении которых рождается все сущее. Среди ученых есть мнение, что в "Книге перемен" впервые в истории предпринята попытка представить явления мира в двоичной системе. Исходя из основной идеи "Книги перемен" об изменчивости, неизвестные авторы трактата середины I тысячелетия до х.э. "Сицы чжуань", комментируя "Ицзин", развивали мысль о движении как неотъемлемом свойстве объективного мира, истолковывали кардинальное ицзиновское понятие "тайцзи" ("великий предел") как первоматерию - некую изначальнодвойственную сущность - аналог Дао, порождающую двоицу образов - субстанциальные силы инь и ян" [История востока: 461].
http://pinme.ru/pin/4fb136b5be0470ff0e000027/
Рисунок 5 Ши Бо
Исторически первым протософийным мыслителем следует признать Ши Бо (кит. 史伯) - придворного историографа VIII в. до нашей эры из Чжоу, который противопоставив категории "гармония" (хэ) и "тождественное" (тун) (同), выдвинул положение о том, что "гармония рождает вещи" (夫和實生物). Принцип ставший одним из золотых правил Китайской ориентософии.
Ши Мо (Цай Мо) из царства Цинь - глава придворных летописцев и астрономов. Высока вероятность того, что его размышления легли "в основу доктрин конфуцианства: об универсальности космич. закономерностей, распространяющихся на об-во, о небрежении обычаями предков и ослаблении фиксированной социальной иерархии как признаке деградации об-ва, а также о правомерности устранения неугодного Небу монарха" [Китайская философия: 604].
Бо Янфу чиновник из Чжоу, который в определении природных, социальных и политических катаклизмов оперировал терминами Инь и Янь [Китайская философия: 22]. Это одна из первых, точно фиксируемых операций класическими символами Китая в целях аналитической работы с разнородными явлениями мира.
Заявленные тексты и мысли отдельных мудрецов - вне сомнения говорят о рывке мысли, причем рывке обеспеченным, как практическими наблюдениями, так и технически совершенной культурой. Целый ряд понятий имеют свои протообразы в мифах народов Китая, но как представляется протософийная мысль вышла не из родового мифа, а именно из натуралистических штудий астрономов и математиков, калиографов и политиков, которые использовали удобные символы для обозначения новой реальности, которую зафиксировал их разум и их органы чувств. Восьмой век - эпоха Восточного Чжоу это рубеж появления ростков протософии в формате государства и становления иероглифики. В этом смысле натуралистические опыты Ицзин и Хунфань, высказывания Ши Бо, Ши Мо, Бо Янфу - свидетельство тому, что китайский интеллектуал, творческий индивид, готов воспринять коллективный плод протософийного творчества. Умелая и эффективная работа этого индивида с мифологическими образами в нуждах точного знания, в формате стремительного обобщения и сведения к "рабочим" схемам объективирования реальности - свидетельствовало о готовности протософии Китая, уже существующей и явленной в государстве и иероглифах обрести своих выразителей в контексте индивидуального, личного творчества.
Усиливала эту возможность и подавая залог ее трансформации в сферу реального то, что изначально лимитированный объем текста (писали на бамбуковых пластинках) перестал играть роль, после перехода на запись на шелк кистью.
Одним из таких знаковых моментов (наряду с категориями Хэ, Инь, Янь) явилось также трансформация понятия "Ци" в серьезный инструмент объяснения мира: "в качестве первовещества ци противостояло божественному сотворению вещей. По мнению ряда ученых, ци было связано с предметным представлением о воздухе, но уже утратило конкретность единичного явления и превратилось в субстанцию. Ци выступает как единый общемировой субстрат - первоматерия, чистая и легкая часть которой, воспаряя, образует небо, а тяжелая и мутная часть, опускаясь, создает землю. Как сущность вещей, ци содержит в себе противоречие: ее сгущение образует женские частицы инь-ци, разряжение - мужские частицы ян-ци, взаимодействие этих противоположных начал порождает пять "элементов", а они - все сущее. Уже в "Книге перемен" прослеживается идея органической связи дао с понятием противоположности инь-ян: "Взаимодействие инь и ян и есть дао". Возникновение понятий пяти "элементов" (у син), ян, инь, ци и дао заложило основу категориальной системы древнекитайских философских учений" [История Востока: 464]. Этот момент позволил развести пути натуралистических штудий, узко историографических наблюдений, математических игр, астрологии и собственно ориентософии. Формирование универсальных категорий в глубинах Китайской древности позволило использовать их не столько для определения физической картины мира (как мы это увидим у эллинов), сколько перевести их в сферу этики, политики, психологии и эстетики (как это является нормальным и естественным для всего цикла ориентософских течений).
Речь идет о формировании некого абсолютного идеала в соответствии с которым приводится реальность политическая или, психологическая. По сути, сформировавшиеся ключевые категории дискурса ДО начала самого дискурса вновь нас приводят к удивительному своеобразию Китая. Когда наиболее трудное, наиболее сложное, то, что в иных культурах является РЕЗУЛЬТАТОМ мысли и духа, для Китая выступает НАЧАЛОМ его работы. Взрывная, интуиция китайских творцов категорий позволила им заложить в основу ориентософии прочнейший базис. Но этот взрыв был единичным явлением. После него мыслителям не оставалось ничего иного как осмысливать уже свершившееся и стараться достигнуть уже свершенного, понять границы уже совершенного в прошлом. Отсюда и направленность Китайской ориентософии как бы в спять, во истину стремление востановить идеал.
Это характернейшая черта китайской ориентософии заложенной уже на этапе протософии. То же, отчасти тоже заметно и в Индии, но взрывная интуиция о Сансаре и Дхарме это лишь предложение подумать. Приглашение к диалогу. Для иудея истина, Бог, Время, это субстанция мысли, зерно из которого рождается понимание Вечного. Для Китайца родившееся базовые категории это монолит вполне совершенный, не нуждающийся в обработке или трансформации, но лишь в лучшем освещении прожектором да красивой лужайке перед ним.