Страница 10 из 17
– Как вы думаете, отчего наши проблемы сегодня?
– В нашем обществе полностью отсутствует женский взгляд, женская точка зрения на происходящее. Все мы живем, исходя из мужского мировоззрения. А ведь они, наши мужчины, устроены по-другому, – они не ощущают Богоприсуствия в мире. Все наши властные структуры устроены по вертикальному принципу – так устроен мужчина. Но прямых линий в природе нет. По элементарному закону геометрии, окружность состоит из условных прямых, стремящихся к окружности и всегда скругляющихся, отчего в человеческом обществе любая властная вертикальная структура в итоге обречена на падение. Опыт исторического процесса подтверждает это.
Государственная, вертикально устроенная мысль есть изначальное психологическое нарушение естественного закона природной геометрии. У женщины же круговое мироощущение, которое властные структуры всего мира не хотят принимать. Что в результате мы имеем? Посмотрите на свои семьи, проткнутые вертикально-бюрократическими конструкциями, и задумайтесь: так было, так есть, но так ли должно быть?
– Лариса Николаевна, давайте поговорим о вас. Не так давно я была на вашем вечере, который назывался «Четыре женщины в окне». Все они носят одно имя – Лариса Васильева. Это разные женщины?
– Четыре возраста – детство, юность, зрелость, старость – это четыре единства одной женщины.
– Как вам в сегодняшнем возрасте?
– Это чудесный красивый возраст. Знаете, он, как и детский, немного спекулятивный. И я порой пользуюсь этим. К примеру, могу попросить молодого человека подать мне руку. Хотя прекрасно со всем справляюсь сама. Но женщине всегда приятно опереться. Раньше мне подавали руку, потому что я молода и красива. Теперь – потому что возраст…
– Ой, лукавите, Лариса Николаевна. Вы прекрасно выглядите! В этом убеждается вся страна, когда видит вас по телевизору…
– Спасибо. Говорят, лица отражают внутреннюю жизнь человека. Я много работаю: пишу, встречаюсь с людьми, все время в разъездах. И хотя порой нездоровье дает о себе знать, стараюсь обходиться без таблеток. Уж лучше сделать зарядку, побегать, принять холодный душ или облиться водой на морозе. Глядишь – и само пройдет. Больницы, очереди в поликлиниках – все это не для меня. Знаю, если пойду, обязательно положат. Так можно и в профессионального больного превратиться. А я не лежачее, я – движущееся существо. У меня в этой жизни, как и у каждого из нас, своя миссия…
Марианна Вертинская, заслуженная артистка России
Сравниться с папой никто не может
Сегодняшняя наша героиня – актриса. Она снимается в кино, служит в театре. Но главная причина, по которой мне захотелось встретиться, – ее знаменитая фамилия. Она озаряет ее потомков и продолжателей. Марианна – дочь великого Вертинского, знаменитого певца-шансонье, феерического актера.
– Марианна Александровна, вот шла я сейчас к вам на встречу по Старому Арбату и думала о том, как много сошлось для вас здесь: театральное училище, которое вы закончили когда-то, театр им. Вахтангова, которому отдали много лет, а теперь еще и дом, где вы проживаете. Эти совпадения случайны?
– Нет, не думаю. В Щукинское училище я поступила, потому что мечтала именно о театральной, а не о кинематографической школе. На Арбате живу лишь последние 20 лет. Кстати, не скажу, что мне здесь очень комфортно. Окна моих обеих комнат выходят на Арбат, где целыми днями гремит музыка, поют песни, идет гулянка. В такой шумной атмосфере трудно жить: невозможно сосредоточиться, работать над ролью. Фактически живу на кухне – только эти окна смотрят во двор.
– Ну, а как ваши дела в театре?
– Замечательно! Несколько лет назад уволилась из театра им. Вахтангова и перешла в театр «Модерн» к Светлане Враговой.
– Ничего себе – начало разговора. Насколько знаю, вы преданно служили театру в течение многих лет.
– В театре Вахтангова я была, как говорится, «седьмая у фонтана». Меня обходили званиями, не давали играть. 17 лет играть один спектакль «Будьте здоровы», который к тому же без конца хотят убрать из репертуара, – это не по моему характеру, темпераменту. В конце концов я не выдержала и подала заявление об уходе.
– Актеров в этом смысле часто выручает кино…
– Да, но это бывает не так часто, как хотелось бы. Но бывает. Не так давно снялась у режиссера Ишмухамедова в фильме «Наследницы». В картине «Влюбленные – 2» я играю главную героиню 20 лет спустя. Как вы помните, в первом фильме эту роль исполнила Настя. Так как она была занята, вместо нее сыграла я. Снялась и у Натальи Бондарчук в картине о Пушкине. Здесь я играю гадалку А. Ф. Кирхгоф, которая предугадала поэту его судьбу. Роль безумно интересная, сложная.
– Вы знали многих режиссеров. Кто произвел на вас особенно сильное впечатление?
– Прежде всего, конечно, Марлен Хуциев. С него все и началось. Когда я начала сниматься в фильме «Мне двадцать лет» («Застава Ильича»), самой мне было всего 17 лет. Атмосфера на съемках была необыкновенной. Хуциев собрал вокруг себя творчески одаренных людей. Здесь я познакомилась с Андроном Кончаловским, Андреем Тарковским, Геной Шпаликовым, Юлием Файтом. Съемки были длинными. Мы не могли наговориться. Жили воздухом того времени. Нам всем было интересно.
– Наша беседа проходит у вас дома в окружении фотографий ваших родных и близких. На одной из них – отец с двумя маленькими дочками. Что сохранила детская память об отце?
– К сожалению, не так уж и много. Мне ведь было 13 лет, когда его не стало. Я помню его безмерную доброту, нежность, его непохожесть ни на кого. Папа был потрясающим рассказчиком, сочинял для нас сказки, а мы с Настей, затаив дыхание, слушали. Папа все нам разрешал, баловал нас с Настей – покупал игрушки, шубки. Он ведь поздно стал отцом – в 54 года. А потом ему было с чем сравнивать – его детство легким не назовешь. С пяти лет сирота, воспитывался по чужим теткам, спал на сундуке в передней. Все это он описал в своих воспоминаниях.
– Вы ощущали, что ваш отец – не совсем обычный человек?
– Для нас он был просто папой. Большим и нежным, как Божье солнце. Мы его обожали. Он был потрясающим отцом, настоящим главой семейства. Всегда чувствовал свою ответственность за нас, детей, да и к маме он относился, как к ребенку, ведь между ними была большая разница в возрасте. Когда семья приехала в Россию, папа сразу же отправил маму учиться. Он сказал: «В этой стране я ничем не смогу тебя обеспечить. Надо получать профессию». Мама закончила Суриковский институт и стала художником по костюмам. Отец всегда мечтал о даче, где семья собиралась бы в полном составе. Наконец ему удалось купить участок земли. Конечно, его обманули, взяли втридорога. Дом надо было доделывать. Но папа был счастлив. «Вы представляете, что значит для меня кусок родной земли», – говорил он. Мы редко его видели. Он вынужден был зарабатывать – надо было кормить столько ртов: бабушку, маму, нас, работницу, наших учителей. Не удивляйтесь, у нас все было, как в лучших домах. Так хотел папа. Видимо, он надорвался…
– Известно, что Вертинский никогда не был обласкан властями. Тем не менее в 1951 году ему присудили Сталинскую премию. Как он к этому отнесся?
– Отец вернулся в Россию, прожив за границей 25 лет. Он имел там все – блистательную карьеру, известность. И все-таки вернулся. В страну, где сажали, унижали, не давали выступать. Сегодня я понимаю всю трагичность его поступков. И все это глубоко во мне. Власти все время делали вид, что Вертинский будто бы и не вернулся. Ему не давали выступать, гоняли с выступлениями по всем гиблым местам. И вдруг – Сталинская премия. Отец очень гордился этим. Ведь ему при всей его популярности даже не сочли нужным дать звание заслуженного артиста. Отец всегда говорил: «У меня ничего нет, кроме мирового имени».