Маска

— А ваше ремесло заключается в обеспечении обмена одного на другое. В товарообороте.

— Верно.

— И что же вы продаёте здесь? — поинтересовался я.

— Здесь я развлекался, ожидая вот этой самой беседы. — Златовласый легонько коснулся одной из прищепок, заставив её блеснуть рубинами и бриллиантами. — У меня уже давно хранилась партия таких вот прелестных маленьких безделиц, а здесь и публика подходящая, так что не устоял. Ненавижу упускать возможности.

— И как пошло?

— Оторвали едва ли не с руками, всё уже распродано, даже, собственно, этот экземпляр, который я напялил ради рекламы товара. Вам нравится?

— М-м-м… даже не знаю. Возможно, моя супруга была бы заинтригована, подари я ей нечто подобное.

— Несомненно. Но для прекрасной Бельмере я могу предложить изысканной красоты колье из нитей лунного света, украшенное слезами ангелов. Это такие бриллианты, с заточённым внутри неугасимым светом. Поверьте, ей понравится, гарантирую.

Его эмоциональный фон был ровен и благожелательно нейтрален, он никак не менялся, сколь бы внимательно я его ни изучал, а когда мой Голос попытался коснуться чувств неожиданного и весьма экзотичного собеседника, тот громко хихикнул, прикрыв накрашенные губы рукой.

— Право, не стоит. Ваш Голос не властен надо мной, тан л'Мориа, как и любое иное воздействие на разум. Эта голова защищена так, что проникнуть в неё не под силу ни богам, ни демонам. Работа обязывает, знаете ли.

— Я всенепременно это учту. Так и о чём же вы хотели со мной поговорить? Сразу же осмелюсь предположить, что о взаимовыгодной сделке.

— Вы попали в самую точку! Но к сути переходить пока что рано, сюда направляется посол ди'Кариа. Как только вырвитесь от него, поспешите покинуть дворец, у главного входа вас будет ждать мой паланкин, а после я помогу вам покинуть Башэн.

— Зачем бы мне его покидать?

— Если хотите вернуться в родной мир, я — ваш лучший шанс. Теперь прошу простить, мне нужно передать товар покупателям, а тани ди'Рахац выразила пожелания снять с меня прищепки собственными зубами. Разве я мог ей отказать?

Улыбнувшись напоследок, Эдвард Д. Аволик удалился, слегка виляя бёдрами, и оставил меня в изрядном недоумении. Впрочем, особо времени удивляться не осталось — по залу двигался чёрный шатёр. Именно так могло показаться при виде обширной конструкции из чёрной ткани с заострённой вершиной, которую несли четверо дракулин на длинных шестах, а охраняло четверо тэнкрисов при оружии.

Эти таны отличались от башэнцев как пираньи от золотых рыбок. Они облачались в доспехи чёрной кожи с множеством ремешков и сравнительно небольшими вставками металла, собирали длинные волосы в хвосты на макушках, на лбах носили металлические щитки с рожками, а на поясах — длинные серповидные гаффоры. От этих тэнкрисов не исходило никаких ярких чувств кроме, пожалуй, брезгливости, взгляды рубиновых глаз сверкали кинжальными ударами, движения были скупы. Воины.

Под всеобщими взглядами чужаки приблизились ко мне и один из сородичей молча указал рукой на прорезь входа.

— А если не пойду?

Вместо ответа он оскалился, демонстрируя клыки.

— Как примитивно. Вот, Себастина, как талогарцы привыкли подавать себя.

— Вы совершенно правы, хозяин, это вульгарно и непристойно.

Под переносным шатром царила полная тьма, и хотя глаза мои нуждались в свете меньше нежели глаза многих иных существ, даже им пришлось привыкнуть, прежде чем начать видеть хоть что-то. Тем "чем-то" оказалось лицо, едва-едва белевшее на фоне непроглядной черноты. Плотная ткань отрезала не только от раздражавшего лихорадочно изменявшегося освещения, но и от какофонии звуков, что царила снаружи. В темноте и тишине я смотрел на лицо, а лицо вглядывалось в меня.

— Ты видишь что-нибудь?

— Я вижу тебя, Разнек ди'Кариа.

— А я вижу тебя, Бриан, назвавшийся ди'Аншвар.

— Это моё имя.

— Да. Я знаю, кто ты.

— И ты не стал первым, кто сообщает мне об этом сегодня.

— Я знаю, что ты на самом деле.

— И ты не стал первым, кто сообщает мне об этом сегодня.

А потом он меня удивил.

— Я знал отца твоего отца. Вы очень похожи.

— Приму это как похвалу

— Отурн нашёл тебя в том мире?

— Он нашёл и меня, и свою смерть.

— Ты смог убить его? — Казалось, посол Талогара удивился не тому, что внук убил деда, а тому, что у внука получилось.

— Да. К сожалению, отец моего отца неправильно повёл себя, не понял моих желаний и попытался навязать свою волю. Поэтому я его убил.

— Хм, ну, туда ему и дорога. Что ж, раз ты можешь видеть здесь, значит, Темнота принимает тебя как своего пасынка. Это хорошо, ибо иначе я не смог бы забрать тебя в Талогар.

— В Талогар?

— Да. Многие хотят встречи с тобой, а сестра твоего брата так и вовсе жаждет. Возможно, если она родит от тебя ребёнка, то род ди'Аншвар не прервётся.

— Как интригующе. Значит, ты хочешь отвезти меня в Талогар ради инцеста с тёткой? Есть ещё какие-нибудь?

— Ты посетишь родину предков, предстанешь перед архонтами и поделишься всеми своими знаниями о мире под Луной, дабы, когда наш принц проснётся, мы смогли представить ему план грядущей войны.

— Войны… да, для неё жизненно важны разведывательные данные. Значит, вы хотите воевать с тем миром?

— Мы готовимся уже много тысячелетий, но пока прогресс не впечатляет.

А он ведь действительно искренне верил, что уже завладел мной… Истинный тэнкрис. Он говорил так, будто грядущее уже решено, ибо ничто не способно было противостоять его воле, а мне оставалось лишь смириться и подчиниться.

— Вот только я тоже тэнкрис.

— Что?

Его дракулина, прятавшаяся за хозяином в той непроглядной тьме, отчаянно попыталась спасти ему жизнь, но Себастина, ведомая моей волей блокировала её рывок и, разукрашенный драгоценными камнями кинжал вошёл послу ди'Кариа под подбородок. Он, несомненно, тоже когда-то являлся воином, но годы взяли своё и, привыкший полагаться на телохранителей вельможа не успел перехватить умелый удар, издал влажный от крови клокочущий звук и погиб, прихватив с собой дракулину.

Вырвавшись из-под ткани, я ослеп от резанувшего по глазам цветного освещения, но смог метнуть окровавленный клинок в горло первому попавшемуся талогарцу. Другие выхватили гаффоры, но старший предостерегающе рявкнул, напоминая, что моя тушка слишком ценна для преждевременного расчленения.

— Три клинка и три дракулины против нас двоих, Себастина. Как думаешь, у них есть шанс?

— Нет, хозяин, они упустили его.

— Верно.

Они его упустили, когда позволили мне прибегнуть к Голосу и влезть в их головы. Трудная оказалась задачка, эти тэнкрисы своими эмоциями владели не в пример лучше башэнцев, и хотя внутри у них пылали сгустки алого гнева, опытные воины его подавляли. Пока я не надавил и не заставил их закипеть от ярости.

— Вы ненавидите друг друга, гнев переполняет вас, он кипит и требует выхода. Так не сдерживайтесь больше! Убейте друг друга немедля!

Последний удар Голоса швырнул талогарцев друг на друга и заставил их дракулин сцепиться в клубке белых, рычащих, ощетиненных костяными шипами тел. Кончилось всё быстро, и нам с Себастиной достались как трофеи их мечи. Я взял один клинок, а моя горничная — два. Внезапно мир расцвёл бурными овациями. Башэнцы, наблюдавшие внезапное действо, высоко его оценили и решили поблагодарить актёра за развлечение. Они понимали, что на их глазах случилось зверское убийство и им очень понравилось. Многие так возбудились, что принялись жадно совокупляться, упиваясь видом ещё не остывших мертвецов.

— Я бы с радостью убил вас всех до единого, но у меня не хватит, ни времени, ни сил на это… Себастина, ты чувствуешь, как мне горько от осознания сей несправедливости обстоятельств?

— Чувствую в полной мере, хозяин. Вы страдаете.

— Воистину! Этим тварям не стоит жить, их существование оскорбительно для меня, но что делать?

Мы спешили покинуть переставшую быть гостеприимной обитель рода ди'Локойн и препятствий нам не чинили вплоть до выхода к лестнице парадного входа, где Талио всё ещё встречал запоздавших гостей.