Отражение

Я кивнул, пряча улыбку, и Гарольд пошел своей дорогой, на прощание подарив мне еще один свирепый взгляд.　

Если честно, Филип, — сказал Стив Миллейс, проходя мимо, — он тебя в грош не ставит.　Да нет, ты ошибаешься. Просто у него такая манера общаться.　Не знаю, я бы такое терпеть не стал.　

Глядя на слишком юное, воинственное лицо Стива, я подумал, что он еще не знает, какое грубое обличье порой принимает приязнь.　

Удачи тебе, — спокойно пожелал я.　Спасибо, — ответил Стив и прошел в весовую.　

Никогда ему не стать таким, как отец, — ярким,　

оригинальным, способным все понять, безжалостным и коварным, — никогда.　

Я прошел за Стивом в весовую и переоделся в цвета Виктора Бриггса. Недавнее внимание, которым почтило меня Братство Высшей Благодати, отзывалось болью в каждом мускуле. Пустяки, ничего серьезного, подумал я, надеясь, что пинки и зуботычины　

никак не отразятся на результатах предстоящего заезда.　

Я вышел на воздух. У дверей в весовую стояли Эл- джин Яксли и Барт Андерфилд. Они что-то шумно обсуждали, то и дело похлопывая друг друга по плечу. Они были пьяны. Увидев меня, Элджин Яксли поспешно ретировался на нетвердых ногах, а Барт, с трудом удерживая равновесие, пьяно шагнул мне навстречу.　

Здорово, приятель, — сказал он, обдавая меня запахом перегара. — Тебе первому скажу: Элджин новых лошадей покупает. Тренировать буду я, а кто же еще?. В Ламбурне о нас еще услышат! О нас скоро на всех соревнованиях услышат. — Он обласкал меня отеческим' взглядом. — Элджин — голова! У него такие планы!　Рад за него, — сухо ответил я.　

Трезвея, Барт вспомнил, что я никогда ему особенно не нравился, и отправился поделиться доброй вестью с другим, более благодарным слушателем. Я смотрел ему вслед и думал, что Элджин Яксли уже никогда не убьет лошадь ради страховки. Ни одна страховая компания не поверит клиенту дважды. Но Элджин Яксли уверен, что никто не знает о его преступлении… а человеческая натура не меняется. Однажды он смошенничал, и это сошло ему с рук — кто поручится, что ему не захочется попробовать снова? Планы… Слушать противно.　

И вновь я оказался перед выбором. Я мог бы представить полиции или страховой компании доказательства виновности Элджина Яксли. Но в таком случае придется сказать, что уличающие фотографии достались мне по наследству от Джорджа Миллейса… шантажиста. От Джорджа Миллейса, мужа Мари, которая сейчас ценой неимоверных усилий выкарабкивается из-под обломков своей жизни, хрупкими пальцами цепляясь за каждую ниточку надежды. Чтобы свершилось правосудие, я должен буду втоптать в грязь дорогое ей имя. После такого Мари уже не подняться. Правосудие подождет.　

…По программе Панцирь должен был участвовать в третьем заезде. Крупнейшим событием дня считался четвертый заезд — скачки на Золотой Кубок, финансируемые коньячным магнатом, ну а нам с Панцирем предстояли заурядные соревнования — двухмильные скачки с препятствиями. Панцирь занял первое место　

• Кромптоне, а потому стал фаворитом в Ньюбери, пднако почти всю дистанцию держался четвертым. У третьей перед финишем изгороди мы обогнали одну лошадь — у предпоследней — еще одну и последним прыжком вырвались вперед. Тут я опустился в седло и, хлестнув Панциря поводьями, взял его в шенкеля и положился на бога: сил после]утренней потасовки в Хорли у меня почти не осталось.　

Панцирь пришел первым. Я был совершенно измочален, чем немало удивил Гарольда, наблюдавшего, как неуклюже я расстегиваю пряжку подпруги. Нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу Панцирь [резким движением едва не сбил меня с ног.　

Что с тобой, Филип? Ты же всего две мили ;проскакал.　

Я, наконец, расстегнул подпругу и, сняв седло, ощутил неожиданный прилив сил.　

Со мной все в порядке, — сказал я, криво улыбнувшись Гарольду. — Отличный заезд. Можно сказать, образцовый.　

| — Да какой к черту образцовый! Просто ты выиграл　

I- вот и все. Ты, похоже, всякий удачный заезд считаешь образцовым.　

Я оставил Гарольда принимать поздравления и отвечать на вопросы журналистов, а сам пошел взвешиваться, и, пока отдыхал на скамейке у вешалки, меня осенило: я вдруг понял, что делать с Элджином Яксли.　

В последние две недели я приобрел привычку возить с собой в машине не только два любимых фотоаппарата, но и фотографии, которые могли пригодиться. В багажнике лежали, например, перепечатки для Ланса Киншипа, хотя сам он все не приходил за ними; там же хранились четыре снимка, компрометирующие Элджина Яксли, и я забрал их сразу после окончания главного заезда. '　

8 последнем заезде я должен был скакать на одном из новичков Гарольда. Заявок на скачки для новичков на этот раз оказалось так много, что лошадей разбили на две группы и решили пустить по очереди, так что последний заезд оказался не шестым, как обычно, а седьмым. Мне выпало большое «окно» — довольно времени, чтобы осуществить задуманное.　

Найти Элджина Яксли было нетрудно — труднее оказалось оторвать от него Барта Андерфилда.　

Можно вас на минуточку? — спросил я у Яксли.　Не утруждайте себя вопросами, я вам сразу скажу — вы на наших лошадях скакать не будете, — начальственно заявил Барт.　Оставьте своих лошадей при себе, — сказал я.　Что же вам в таком случае нужно?　Мне нужно кое-что передать мистеру Яксли, — я повернулся к Яксли, — но с глазу на глаз.　Ну хорошо, хорошо, — Яксли не терпелось узнать, в чем дело. — Подожди меня в баре, Барт.　

Барт забеспокоился и искательно посмотрел на Яксли, но тот был неумолим, и Барту пришлось убраться.　

Давайте отойдем вот сюда, — сказал я, кивнув на зеленый островок у ворот, где нас не могла услышать любопытная толпа возвращающихся с больших скачек зрителей. — В ваших интересах, чтобы мои слова не достигли посторонних ушей.　Да в чем, собственно дело, черт побери?　Вам привет от Джорджа Миллейса.　

Его лисий нос заострился еще больше, усы ощетинились. Выражение тупого самодовольства сползло с лица, черты исказились яростью и страхом.　

Тут у меня несколько фотографий, — сказал я,　

— думаю, вам будет любопытно взглянуть. — И протянул ему жесткий конверт.　

На этот раз угощать отравленной котлеткой было легче. Возможно, я стал более толстокожим, а может… он мне просто не нравился, этот Элджин < Яксли. Во всяком случае, я наблюдал за тем, как он | вскрывает конверт, без всякой жалости. |　

Он вынимал одну фотографию за другой — встреча в кафе, два письма от Джорджа и, на закуску, признание фермера — вся история его преступления. Наконец он оторвался от этого увлекательного занятия и затравленно посмотрел на меня, силясь что-то сказать, — но голос ему не повиновался.　

Не торопитесь, — сказал я. — Я предвидел, что для вас это будет ударом.　

Он зашевелил губами, словно проверяя, способен ли говорить, но не смог произнести ни слова. — Я могу послать страховой компании — как, впрочем, и полиции — любое количество отпечатков, со всеми вытекающими отсюда последствиями.　

Из груди его вырвался сдавленный стон.　

Есть и другой путь, — продолжал я.　

Наконец, голосовые связки и язык пришли в　

движение, и Яксли хрипло выдавил одно-единствен- мое проклятие:　

Негодяй…　Допустим, — согласился я. — Так вот, повторяю, есть другой путь — путь Джорджа Миллейса.　

Никогда прежде никто не смотрел на меня с такой ненавистью. Я занервничал, но мне во что бы то ни стало хотелось узнать, что же получил Джордж хоть　

пт одной из своих жертв. Лучшего случая не　

представится.　

Мне нужно то же, что и Джорджу, — сказал я равнодушно.　Не…ет! — Элджин Яксли не закричал — он завыл, истошно, безнадежно.　Да, — я был неумолим.　Но я не могу, правда, не могу, — запричитал он. I- У меня просто нет.　

В его взгляде было столько ужаса, что я едва не　

отступил, но воспоминание о пяти застреленных лошадях подстегнуло мой поникший было дух.　

То же, что и Джорджу, — продолжал настаивать я.　Только не десять, только не десять, — повторял >н, как безумный. — Поймите, у меня просто нет.