Страница 3 из 13
– Добрый вечер, Виктор. – Даря мне белозубую улыбку, девушка, которая явно числится еще и в каком-нибудь приличном модельном агентстве, помогает снять пальто, одновременно давая номерок. – Как всегда?
– Да, но чуть позже, минут через тридцать. Она знает, что́ я пью, когда бываю здесь, – апельсиновый сок. И, учитывая, что я попадаю на ее смену несколько раз в месяц, я, конечно, мог бы запомнить ее имя, но… когда я переступаю порог этого зала, женщины перестают меня интересовать, так что плевать… плевать, как ее зовут.
Я иду по относительно небольшому залу в сто двадцать метров, киваю множеству знакомых лиц и подхожу к столу с фишками.
– Привет, Виктор, – кивает мне лысый мужчина за сорок, с тройным подбородком, сидящий за столом со стопками фишек.
– Федор.
– Что, поменял числа?
– В смысле?
– В прошлом месяце приходил по нечетным.
– Это был прошлый месяц.
Меняю двадцать тысяч на фишки и иду к единственному столу с рулеткой в этом официально не существующем заведении. Мое счастливое место свободно. За столом только двое, какой-то топ-менеджер, который находится на первой стадии игорной зависимости, поэтому постоянно проигрывает. Когда он пришел сюда впервые, на его руке были Ulysse Nardin, теперь они перекочевали к барыге, который вечно зависает в двадцать одно и скупает все ценное у игроков. Второго же, не похожего ни на один тип игроков, я вижу впервые – неудивительно, ведь я сменил числа. С апреля я прихожу по четным, и так будет до середины мая. Когда сидишь на азартных играх так же плотно, как нарик, продающий осенью последние сапоги престарелой больной матери, лишь бы хватило на дозу, тут становится важным все: даты, в которые ты приходишь, время, когда садишься за стол, одежда, которая на тебе, и, конечно же, счастливое место за столом. Я знал одного парня, у которого были счастливые носки, и, разумеется, он их не стирал. Разница между мной и всеми нариками лишь в том, что их презирает общество, для него они лишь куча отбросов, которых неплохо было бы накачать тетродотоксином. Люди же как я – это люди, которых уважают, их пускают в лучшие рестораны, банки дают кредиты, а женщины – номера своих телефонов.
Я не новичок в этом деле, у меня есть записная книжка, куда я записываю все даты – даты, в которые на следующий год я приду в это казино, или, наоборот, не приду никогда. Так, двадцать второго апреля я выиграл тысяч сто пятьдесят, тогда я решил прийти в следующий раз в число, которое делится на два, это было двадцать восьмое, и мне снова повезло, я играл часов пять как заведенный и поднял тысяч триста. Как человек, уделяющий внимание мелочам, я заметил, что эти оба раза был в синем кардигане. В следующий раз я пришел второго мая, это было воскресенье, и народу было битком. Я не обратил внимания на какие-то мелочи, говорящие, что не нужно играть сегодня, – слишком был возбужден после предыдущего выигрыша. Сначала я не смог сесть на любимый стул, обитый красным потрескавшимся кожзамом, и кардиган мне не помог, я проигрался так, что потом еще месяц раздавал долги. И что бы сделал новичок? Он разорвал бы кардиган, отдал бы его бомжу, но только не я. Я записал все даты и отложил кардиган до следующего года, чтобы сегодня, двадцать второго апреля, надеть его снова.
Я завожу будильник, чтобы не играть больше трех часов, даже если будет чертовски везти. Я начал это делать после того, как летом засел в казино в субботу вечером и играл больше суток, мне приносили пиццу и суши прямо сюда. После этого я проспал целый день и сорвал серьезную сделку. Я думал, что это научит меня контролировать время игры, но уже через неделю снова потерял счет времени, правда, в тот раз это был рабочий день, так что начавшийся утром шквал звонков заставил меня выйти на работу. Для таких, как я, играющих запоями, в казино предусмотрена зубная щетка, дезодорант и свежее полотенце, чтобы была возможность хоть как-то привести себя в порядок. Тогда меня отрезвило только предупреждение шефа, что я вылечу с работы, несмотря на то что у меня одни из лучших показателей по продажам. В конце концов я все-таки заставил себя сдерживаться. Так что теперь я завожу будильник, хотя он не всегда помогает, к примеру, если мне будет везти, я не уйду, а заведу его снова, и его мелодия заиграет еще часа через два. И если я снова буду в этот момент в выигрыше, эта процедура повторится снова и, возможно, снова. Та же красотка, которая забирала пальто, передает мне купоны на бесплатные напитки в баре, но я ее уже не замечаю, я не заметил бы ее, даже если бы она стояла в одном только соблазняющем белье от Agent Provocateur. Пока я механическими движениями перебираю в руке стопку фишек, мое сознание полностью погружено в изучение чисел, которые выпали в течение последних восьми минут: 34 красное, 12 красное, 25 красное, 29 черное, 30 красное, 13 черное, 35 черное, 28 черное. Шарик благосклонен ко второй половине чисел, но я рискну, мои первые ставки – на красное и первую половину. И вот оно, то чувство, ради которого я здесь: сердце замирает, кажется, секунд на десять, а потом начинает дико биться, как подросток на дискотеке. Адреналин впрыскивается в кровь, а мозг начинает с ненормальной скоростью вырабатывать эндорфины, и я понимаю, что жизнь прекрасна.
Ну же… Ну же! Все игроки с замиранием сердца уставились на металлический шарик, исступленно перепрыгивающий с одного числа на другое. 7 красное. Да! Теперь на нечетное, и оставляем на первой половине. Как человек, играющий в рулетку не первый и не второй год, я наизусть знаю все стратегии игры: Мартингейл, AMS, Биарриц, Фибоначчи, Лабушер, Оскара Грайнда, Томаса Дональда, Виттекаера. Но, как человек, играющий в рулетку не первый год, я не использую одну или другую стратегию в чистом виде, рулетка – это прежде всего интуиция.
Глаза снова прикованы к шарику, давай же! Шарик перескакивает еще три раза, все медленнее и медленнее, и падает в лунку с номером 23. Ну что же, я остался при своем.
– Ну как игра? – слышу я голос Лавэ и чувствую дружеский хлопок по плечу.
– Только сел.
Я крепко пожимаю руку двадцативосьмилетнему, слишком модно одетому для этого места парню и разглядываю огромную стопку тысячерублевых фишек, которые он держит двумя руками. Он сразу же начинает ставить их на числа, даже не взглянув на табло с недавно выпавшими номерами, в очередной раз показывая всем нам, которым деньги достаются тяжелым трудом, что для него эти бумажки грязь и расставаться с ними ему так же приятно, как нам лежать в шезлонге у бассейна, попивая мохито. Ему действительно плевать, ведь он до сих пор не понимает, сколько нужно пахать и сколько нервов нужно потратить, чтобы получить в конце месяца совсем небольшую стопку купюр. Этот парень еще ни разу не работал в своей жизни. И он единственный в этом зале, пропитанном разочарованием и разбитыми мечтами, кто не расстраивается из-за проигрыша, ведь через месяц на его счет будет снова переведен примерно миллион рублей. Эта возможность появилась у Лавэ благодаря отцу, которому принадлежала крупная девелоперская фирма в Москве, аффилированная с мэрией. Но почти сразу же после того, как бессменный мэр столицы навсегда уехал наслаждаться жизнью в Австрию, отец Лавэ скончался при загадочных обстоятельствах. Партнеры отца поделили лучшие куски, а Лавэ остались крохи в виде двух небольших бизнес-центров, прибыль от которых теперь регулярно падает на его счет. Так что кличка Лавэ этому парню подходит как нельзя лучше. Став богатым человеком, Лавэ несколько лет по полной наслаждался жизнью, стал ездить по миру, покупал современное искусство, знакомился со знаменитостями и даже приобрел себе квартирку в Париже. А затем, вернувшись на родину, решил, что нужно на что-то тратить время. Перебрав все варианты и придя к выводу, что имеет все шансы стать знаменитым художником (отсутствие художественного образования при этом его нисколько не смущало), он из порочной Москвы перебрался в богемный Питер. В шикарной квартире с видом на набережную Лавэ целых три месяца писал картины, вернее, обильно заливал листы фанеры краской, вбивал в них гвозди и вклеивал куски газет, попутно знакомясь с местными арт-деятелями. Они и привели Лавэ в первое в его жизни подпольное казино. Затем он договорился о том, что сам профинансирует свою выставку: и, разумеется, галерея согласилась. За солидный гонорар критики написали о его творчестве хвалебные статьи – и понеслось. Так Лавэ ворвался в мир современного искусства, и его работы даже пару раз купили. Но к этому времени искусство в жизни Лавэ уже отошло на второй план, ведь, однажды неосторожно открыв дверь в мир подпольных азартных игр, Лавэ был уже не в силах ее закрыть.