Тенепад

– Мы сами дойдем. – отмахнулся от них Брендон и обнял свою Агнес за плечи.

Бросив мимолетный взгляд на машину, они двинулись, пошатываясь, словно пьяные, в направлении больницы. Они походили на выживших героев из боевика, которым не помешали бы обрезы для законченности образа, ну или еще что-нибудь внушительное.

– Пошли. – Марта озадаченно посмотрела на Эрика с Джулианой и устремилась вслед за парочкой.

Она никак не могла взять в толк, что происходит этим утром. Сначала девчонка, пустившая себе пулю в лоб, потом эти двое, разбившиеся в аварии. Как же они выжили? Прям благословение какое-то. А может, знак?

– Ну и денек… – словно читая ее мысли, заметил Эрик. Его ладонь интимно легла на шею Марты, утопая в бронзовых локонах.

– И не говори. – шепнула она в ответ. – Только есть ли смысл во всем этом?

– Не думаю, что стоит его искать. – ответил Эрик в своем обычном режиме. – Всё так, как есть.

Марта неопределенно пожала плечами, чтобы не лезть на рожон. Она слишком устала для этого. Марта не была согласна с его точкой зрения, но что делать – такова незыблемая позиция Эрика, с которым бесполезно спорить. Всё так, как есть, это он правильно сказал.

Тем временем раздраженная странным поведением Марты Джулиана думала о том же. Действительно – в чем смысл? Не то что – хорошо это или плохо, а просто… почему? Небось столько хороших и истинно добрых людей ушло по дурацким причинам и, может, даже этим утром! Но именно та, кто презрительно относилась к этой жизни, получила второй шанс. В голове у Джулианы до сих пор не укладывался тот факт, что она выстрелила себе прямо в лоб и при том не медлила, не репетировала, не сомневалась, а просто сделала это, считая, что уже и так давно не живет. Не существует даже. Пуля пробила ее череп и прошла насквозь через мозг, а Джулс даже боли не почувствовала, хотя по всем параметрам должна быть тяжело ранена или мертва в девяносто пяти процентах случаев, чего уж там. Самое интересное, что от всего этого она не испытывала никакого душевного подъема или радости, и не потому что оказалась неблагодарной свиньей. Просто ей было до одури страшно… так страшно, что тряслись поджилки, и сбивалось дыхание. И никого рядом, чтобы успокоить, поэтому она всё сильнее сжимала в объятиях пластмассовый горшок с таккой, словно та являлась ее единственной связью с реальностью. С тем, что пока еще не сошло с ума. Джулиана чувствовала, что стоит на самом краю бездны, и так просто эта история не закончится, потому что самое страшное только впереди. От этого поднималась жуть липкой волной из самого нутра, чтобы расползтись по сосудам ядовитыми парами, обещая в скором времени добраться до сердца и мозга. И тогда она перестанет быть тем, кто есть, навсегда запершись в собственном теле, и станет жить лишь отрадными фантазиями. И ни один Лиланд на свете не сможет ей помочь.

Когда началась регистрация, Олден и Адель открыли вторую бутылку. Они устроились в небольшом кафе, где плотно пообедали, и теперь пили скотч из бумажных стаканчиков, в которых им подали апельсиновый сок. Стыковка пролетела для обоих практически незаметно. И как ему удалось протащить целых две бутылки через таможенный досмотр? Загадка. Видимо, на Олдена не распространялись общепринятые правила. Может, он обладал даром гипноза?

– Не верю, что мы это сделали… – улыбаясь до ушей, Адель спрятала лицо в ладонях и растерла его. – Вот черт, я же в косметике! – охнула она, стукнув себя по лбу.

– Насколько я помню, когда ты вся перепачкалась в отбивной, то ходила умываться, разве нет?

Она наигранно захлопнула рот ладонью и засмеялась.

– Верно!

– Всё отлично. – заверил ее Олден.

Адель отмахнулась и улеглась на руки.

– Это время было бесценным, Олден. Как я буду без тебя? Не представляю, как я буду вообще….

– Всё будет хорошо, Ади. Как только ты поймешь, чего хочешь.

– А если этого не случится?

Олден расслабленно подпер щеку кулаком.

– Случится, поверь мне. Случится.

– Ну откуда тебе знать? Хотя… ты же у нас Старик – человек, который знает всё. – улыбнулась Адель. – Но просто… не каждому ведь это дано, правда? Возможно, найти себя – это величайший дар, благословение. Большинство живут по инерции, даже на йоту не приближаясь к тому, что где-то существует именно для них. Ведь разговор не о деньгах. Люди, которые делают заработок самоцелью – просто занимаются самообманом, поэтому даже добившись миллионов, они не чувствуют удовлетворения и просто продолжают рефлекторно гнуть старую линию. Понимаешь меня?

Олден кивнул и поднял стакан.

– А есть среди них такие, кто бросают всё, что нажито, и пускаются, например, в кругосветку, потому что понимают, что созданный ими идеал жизни лишен смысла. Но ты знаешь, я слышала о человеке, который так и поступил, но когда вернулся, снова продолжил делать деньги ради денег. Понимаешь?

Тот лишь коротко улыбнулся.

– Я хочу сказать, что здесь всё упирается в удачу. А везет лишь единицам.

– Тебе обязательно повезет.

Но она отмахнулась.

– Адель… – Олден взял ее руку в свою. – Везение, как и счастье, вера, несправедливость – это только у тебя в сознании. Окраска эмоций. Знаешь, что в словаре про удачу написано?

– Нет. – улыбнулась ему Адель, изо всех сил стараясь понять, что он говорит. Его шотландский акцент крепчал с каждым часом.

– Что это лишь позитивно воспринимаемое событие в результате стечения обстоятельств. Ты понимаешь, что исходя из этого, ты можешь радоваться практически всему?

– Если события положительного характера, то да – могу. Но если я, к примеру, сломаю палец, то вряд ли буду преисполнена ликования, что не сломала всю руку. Хотя другой скажет: «Повезло».

Олден убрал свою ладонь и отклонился.

– Ади, дорогая, я всего лишь хочу сказать, что не события управляют тобой, хотя порой они складываются таким образом, что очень сложно сделать свой выбор.

Они ненадолго замолчали, уже с неохотой попивая скотч. У ворот № 6 выстроилась огромная, как обычно, очередь, так что ни Адель, ни Олден не стремились в нее пока вливаться. Тем более что в самолет не пропускали, не смотря на то, что посадка была уже объявлена. Такое происходит сплошь и рядом – необходимая порция командировочных унижений и неудобств.

– Знаешь, что я думаю? – сказала Адель, и Олден кивнул. – Ты, как и большинство, не воспринимаешь меня всерьез. Ты думаешь, что я слишком много себе надумала. И вместо того, чтобы попусту выпендриваться, мне надо найти работу и сидеть в офисе с утра до ночи. – вздохнула Адель. – Не знаю, может, так и надо сделать…. А вдруг попрёт?..

Олден пренебрежительно хмыкнул.

– Не помню, чтобы делал какие-то намеки, и не помню, чтобы ты была телепаткой. Напротив, я считаю, что тебе нужно подождать и хорошенько всё обдумать.

– Олден… – она взволновано посмотрела на него. – А что если я буду думать еще лет десять? Или ждать всю жизнь, пока она будет проходить мимо? Что если, умирая, я буду мучиться от сожалений так сильно, что ты и представить себе не можешь? Что тогда?

– Тогда? – тот задумался. – Тогда ты просто умрешь.

– О! – криво ухмыльнулась Адель. – Ты такой милый….

– Такова правда. Тебе не перед кем отчитываться. Проживешь, как проживешь, а затем умрешь.

– А в Бога ты, конечно же, не веришь, раз говоришь такое?

– В Бога? – с издевкой переспросил тот и залпом допил свой стакан. – Я сейчас.

Он взял свою трость и пошел в направление туалетов. На его лице застыло выражение неприязни, и это была никакая не маска. Адель наморщила лоб, словно бы заметила что-то не увязывающееся с образом человека, которого так хорошо знала, а потом отмахнулась.

Олден оставил свой бумажник на столе – забыл, наверное, убрать, когда расплачивался. Трезвой Адель ни за что бы, конечно, не осмелилась, но сейчас…. Ведь в бумажниках обычно хранят какие-то фотографии? Было бы интересно посмотреть на кого-то по-настоящему значимого для Олдена. Она смело взяла его в руку и раскрыла – бинго – миловидная девушка приблизительно двадцати лет пронзительно смотрела на нее с маленького цветного фото три на четыре. Ее красота не казалось яркой, но она, определенно, завораживала, словно каждой своей клеточкой эта девушка излучала сияние. Она была похожа на нежного ангела.