Тенепад

Сейчас Еву бесило буквально всё: Джек, поскуливающий в переноске, пожилая пара справа от нее, тихо обсуждающая скулеж пса, близ сидящие пассажиры, искоса поглядывающие на нее, и эта тряска – невыносимая тряска, которой она боялась до одури. Больше всего на свете Ева ненавидела летать, испытывая холодный ужас от каждого ощутимого движения. На борту самолета все остальные раздражители буквально меркли. Она сидела, как на иголках, и молилась, чуть ли не вслух – Господи, да останови же это! Трясло так, словно они ехали по сельской насыпной дороге, разбитой грузовиками и превратившейся в барханы.

– Вы не могли бы утихомирить свою собаку? – наконец не выдержала пожилая дама, обливающаяся потом, в то время, как ее муж со слоновьим спокойствием зачитывался Нью Йорк Таймс.

– Не могла бы! – рявкнула Ева. – Я заплатила за провоз моей собаки в салоне семьдесят пять долларов – не многим меньше, чем ваш билет, верно? И меня, кстати, тоже бесит ваш пот на лбу и трепотня, но я же молчу!

С этим Ева отвернулась, оставив соседку «обтекать», а ее муж даже ухом не повел. Видимо, был полностью согласен или же просто не хотел конфликта.

Зло буквально перло из Евы, казавшись почти осязаемым. Невысказанное, накопившееся, но всё еще сдерживаемое. Она могла бросаться на незнакомцев, но что-то ей мешало противостоять родным. Может, потому что боялась остаться совсем одна? В любом случае в ее голове роились страшные картинки того, что она могла бы сделать, вместо словестной обороны, но Ева отгоняла их, чувствуя себя ненормальной. Она всю жизнь сопротивлялась этому огнедышащему напору тьмы, ограничивая себя в увлечениях, фильмах, которые могли спровоцировать в ней ярость, общении. Ева себя прекрасно знала, в свое время тщательно исследовав темную сторону своей луны, и впоследствии балансировала на самом краю, неустанно контролируя поведение и мысли. Мысли – это всегда нехороший звоночек. Их ведь можно даже не заметить, а потом наступает поздно. И так с самого детства. Не срываться – было ее главной задачей. Почему, – задавалась вопросом Ева. – Другие не сталкиваются с подобной проблемой? Не вынуждены постоянно быть на чеку и сопротивляться?

Иногда Ева задумывалась, а что если она и вовсе перестанет себя сдерживать? Что тогда будет? В кого она превратится? Откуда такое берется, Господи? Может, кровь порченная? Может, события прошлого? Может, проклял кто? Хотя при её осведомленности о своих корнях вряд ли выяснишь подобное. Мать Евы рано лишилась родителей, а отец вообще никогда не распространялся о своих родственниках. Хотя Ева всегда чувствовала, что зло, живущее в ней, может иметь и потустороннее происхождение, а поэтому вдвойне опасно. Говорят, что выбор всегда остается за человеком, и это правда. Но очень тяжело сопротивляться тому, что, возможно, и есть твоя сущность.

Была низкая беспросветная облачность, самолет, наконец, пошел на посадку, и этот неприятный пугающий полет обещал скоро закончиться. Трясло бесконечно, и Ева боялась дышать лишний раз. Сущий ад. Она даже вскрикнула, когда самолет подался в сторону, перепугав соседку, хотя муж ее так и не оторвался от газеты, сохраняя комично непоколебимый вид. Ева испуганно смотрела на вибрирующее крыло и думала, что оно сейчас просто оторвется, а самолет сломается напополам от этой тряски. Она была так напряжена, что, казалось, вот-вот схватит удар. Переноску пришлось поставить под сиденье, несчастный Джек заунывно подвывал и, судя по запаху, обделался. Но сейчас это было неважно даже для пожилой леди справа.

Можно сколько угодно сотрясать воздух статистикой, но правда в том, что когда ты заперт в железной махине в километрах над землей, где совершенно не за что уцепиться, то нет никакой надежды на статьи из интернета и никаких даже самых нелепых иллюзий. Люди же не летают? Когда самолет трясет, бездна под ногами ощущается, как никогда. Чувство абсолютной незащищенности. Остается напиться и молиться, но очень часто на первое просто не хватает времени, а что касается второго – Ева никак не могла вспомнить слова. И не потому, что давно этого не делала…. Просто во власти паники ты превращаешься в маленького ребенка с широкими от ужаса глазами, совершенно беззащитного, ведомого, неуклюжего и глупенького.

Стоял туман, и было уже достаточно близко, чтобы это рассмотреть. Стюардессы и стюарды сидели пристёгнутыми в креслах, сохраняя внешнее спокойствие, но отчего-то лица казались слишком белыми. Умирая от страха и немощи, Ева достала Джека из переноски – такого же напуганного, как и она сама – и прижала к груди. Соседи даже и не подумали протестовать, мечтая только о том, чтобы этот проклятый полет поскорей закончился. Пожилая леди решила, что вряд ли похвалит пилота хотя бы одним хлопком в ладоши.

Оставались считанные секунды до приземления. Кажется, вот-вот должны были коснуться полосы. И вдруг раздался грохот от столкновения с землей, невыносимый скрежет, визг в салоне и крики боли…. Ева и подумать не могла, что такое может случиться. Ее било головой об спинки сидений, словно тряпичную куклу, чему она не могла сопротивляться. Куда-то исчез Джек. Оглушительно визжали колеса, а дальше всеобъемлющая паника и дым, стоны, крики, грохот слились в единое месиво. И опустилась тьма.

Адель просто ненавидела летать, но, во-первых, сейчас с ней рядом сидел Олден, по виду ничего и никогда не боящийся, ну а потом они снова выпивали, так что турбулентность не возымела должного влияния, хотя трясло весь полет.

История с бумажником забылась, и Олден был снова самим собой, так что они прекрасно провели время, несмотря на очень долгий перелет. Он без конца подтрунивал над ее надуманной аэрофобией, но Адель сейчас была не в том состоянии, чтобы переживать, даже если бы пришлось совершать аварийную посадку. Хотя трясло жутко, особенно, когда самолет снижался. А еще этот туман….

Не осталось ни одной темы, которую они еще не обсудили, узнав друг друга от и до. Так казалось. Олден даже рассказал про ногу, что сломал ее, спьяну оступившись на лестнице, а потом каким-то образом туда попала инфекция, и ее ломали снова. Он провалялся в больнице пару месяцев, а потом еще с год ходил на костылях, в итоге так и остался хромым. Усилившийся акцент Олдена немного мешал, но Адель не решилась упомянуть об этом, чувствуя, что ее друг как-то болезненно реагирует на это. Также она не задавала никаких вопросов по поводу его семьи, побаиваясь испортить последние часы своей беззаботной и развеселой жизни, ведь как только они расстанутся, всё вернется на круги своя, как и сожаления.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.