Пределы неоднозначности

– Ты видишь, что делаешь?! – спросила Чарли, чуть ли не сойдя на крик.

– НЕ ЛЕЗЬ НЕ В СВОЕ ДЕЛО!!! – взвыла та в ответ.

На лестнице отчетливо послышались шаги. Потом в районе второго этажа кто-то отделился, но одна пара ног точно поднималась на чердак.

– Ты не можешь этого сделать! – закричала Чарли, не способная выносить причитания и этот безнадежный плач… эти трясущиеся руки.

Теперь всё это действительно стало похоже на дом с заложниками. На то, что она изначально ожидала здесь увидеть.

– Ты не имеешь права превращаться в убийцу! – выкрикнула она в сердцах.

В это время в дверь ударили, и голос полицейского настоятельно потребовал открыть ему, а иначе он выломает её. Кейси встрепенулась, не зная, что делать, но глаза смотрели на девочек… и теперь как-то иначе.

– Ты не думала, зачем тебя сначала втянули во всё это, а потом послали меня, чтобы остановить? Всё было направлено на то, чтобы ты не превратилась в монстра! Узнала правду, но не стала убийцей!

В дверь ударили снова, и тут же голос повторил уже сказанное.

– Да пошел ты! – яростно крикнула ему Чарли, а потом снова обратилась к Кейси. – Отпусти их и помни, что я сказала – они уже наказаны, и будут дальше нести это наказание до тех пор, пока их память не отберет маразм… до самой старости. Ты понимаешь это? А ты должна жить дальше и начать сначала, потому что всегда можно начать сначала, даже если ты стар или устал от всего этого. А это… это действительно совсем другие девочки. Тех ты уже убила! Их больше нет.

– Сюда-сюда! Они здесь! – подал голос полицейский за дверью.

– Сейчас они выломают дверь. – покачала головой Чарли. – Больше нет времени. Я не знаю, что еще добавить. Ну, пожалуй, только то, что тебе не дадут срок, потому что девочки скажут, что находились здесь по собственной воле. Ты мне только винтовку отдашь, вот и всё.

За дверью послышались другие голоса, и последовал сильнейший удар. Чарли на секунду задумалась, а откуда она, собственно, взяла, что Кай позаботится о ней в дальнейшем? О том, чтобы она вышла отсюда целой и невредимой?

– И надо будет придумать, что сделать с твоим звонком и заявлением. Там прозвучали недвусмысленные угрозы, и от этого уже не отвертеться.

В дверь снова ударили, и стало ясно, что третьего удара, замок не выдержит, впрочем, как и петли.

– Но ты можешь сказать, что вы с девочками задумали это совместно, потому что уже давно поддерживали отношения, и ты знала об их проблемах, да и у тебя из-за дочери поехала крыша. И короче, вы решили ото всех сбежать и сидеть здесь. А потом вам пришла в голову идея еще и прославиться. – тараторила Чарли. – Но так как ты не особо шаришь в таких делах – всё получилось вот так нелепо. И вы понятия не имели, как выбраться из сложившейся ситуации, потому что все круглые идиотки. А выстрел был не выстрел, а… – Чарли бешено рылась в мозгу, но ее фантазия явно иссякла.

– Давайте скажем, что я свалилась с чердака! – предложила Мэри. – Здесь очень крутая лестница и ступени короткие. Немудрено!

– О чем ты говоришь? – вмешалась Лизи. – Выстрел ни с чем не спутать.

– Да, но если мы будем талдычить одно и то же…

В дверь долбанули еще раз. Нижняя петля с корнем оторвалась, но верхняя всё еще держалась. Похоже, Чарли слегка недооценила эту дверь. Сейчас, вероятно 6:14. А Кейси всё это время держала их под прицелом, как будто, живя в своем собственном мире, никого и ничего не слыша.

– Именно. – согласилась Чарли. Она еще никогда не говорила так быстро. – Если вы все будете утверждать одно и то же, у них ничего против вас не будет. Если всё случилось по взаимному согласию – какая разница? И да, они найдут след от пули, но винтовки-то у вас не будет. Могут хоть весь дом перебрать! Слово за тобой, Кейси, отдай мне винтовку. – Чарли шагнула вперед с протянутой рукой.

Та отступила, направив дуло ей в лицо. Только сейчас Чарли заметила, что слезы текут по щекам Кейси.

– Я прошу… не надо. Счет на секунды. Они сейчас выломают дверь, и тогда будет поздно. Они не должны видеть тебя с оружием. Пожалуйста… – проникновенно сказала Чарли, но Кейси… она, словно, боялась расстаться с этой винтовкой, как будто та была последним, что связывало ее с Кейт… самой последней надеждой.

– Нет. – выдавила она сквозь слезы таким отекшим глухим голосом, почти обиженным.

А следующее произошло очень быстро. Четвертый удар в дверь вырвал замок и последнюю петлю. Полицейские наводнили проем, тыча стволами во всех направлениях. В тот же самый миг Чарли бросилась на Кейси и вырвала винтовку – вытащила, словно нож из масла, а Кейси вцепилась ей в волосы. Они обе упали и откатились в угол, расчистив проход для полицейских, которые в свою очередь уже подошли к девочкам. После короткой потасовки Чарли, наконец, отбилась от Кейси, и винтовка осталась при ней. Волосы ее были изрядно всклочены, и оторванная лямка майки сиротливо повисла, обнажив верхний участок черного лифчика, но Парсон выглядела намного хуже, отхватив финальный удар прикладом, и теперь на левой скуле растеклось и припухло красное пятно, которое неминуемо должно посинеть. Теперь они обе поднялись с пола и замерли. Кейси, вроде бы, сделала поползновение шагнуть вперед, но Чарли удержала ее, мягко положив на плечо руку.

Девочки выглядели растерянными. Только что им был задан вопрос, где та женщина, которая их держала в заложницах. Они переглядывались, шарили глазами по углам некоторое время, и, наконец, догадавшись, что кроме них троих, полицейские больше никого не видят, Роуз сказала:

– Она уехала сразу после того, как позвонила вчера. Мы хотели выбраться, но не смогли.

– Это так? – сурово спросил один из полицейских, пронырливо глядя на других девочек.

– Да. – четко ответили те, не задумавшись ни на секунду.

– А почему вы не разбили окно на чердаке, что бы подать нам знак?

– Мы были сильно напуганы. – без запинки ответила Элизабет.

– Она сказала нам сидеть здесь, и мы сидели. – добавила Мэри.

– Я вообще до конца не была уверена, что она не в доме! – сказала Роуз с энтузиазмом.

– Был выстрел. – возразил полицейский, неприятно и холодно оглядывая девочек.

– Выстрел? – удивилась Лизи и перевела взгляд на подруг.

– Я вообще-то упала с лестницы… – замялась Мэри.

– С лестницы? – с издевкой переспросил другой полицейский. Тот, что стоял совсем близко от Чарли. – Так вы же, вроде, тут сидели?

– Ну да. – согласилась Мэри. – Я просто хотела посмотреть, в доме ли та женщина, и упала.

– Неужели?! А чего дверь-то не открывали? – спросил первый коп.

– Испугались… – в один голос ответили девочки.

– Да ну! А чего-то не выглядите напуганными.

– Да ладно, оставь их. – остановил его снова тот, что стоял с Чарли. – Они же все зареванные – посмотри. В участке разберутся.

Потом он, шагнул вплотную к двум всклоченным женщинам, на которых почему-то никто не обращал внимания, и повернул лицо… мертвое рыбье лицо. Его губы дернулись, и очень тихо произнесли. Одни губы. Всё.

– Вам пора.

Чарли посмотрела на Кейси и кивнула. Та пребывала в полной растерянности, поэтому действовала скорей на автомате. Прежде чем подойти на цыпочках к проему и начать спускаться по лестнице вниз, Кейси бросила последний взгляд на своих заложниц. Так ли они изменились на самом деле? – думала она. – Чтобы заслужить жизнь? Кем они стали для нее самой за эти три месяца? Чарли сказала о важности пребывания здесь для девочек, но ничего не сказала о самой Кейси. А ведь и для нее время, проведенное в этом доме, стало чуть ли не панацеей. Настоящая иллюзия семьи.

Ступени поскрипывали, но никто не обращал совершенно никакого внимания, как будто это происходило в параллельном измерении. А, может, так и было. Оказавшись на первом этаже, обе женщины заметили, что на столе нет и намека на недавний недоеденный ужин. Он сиял чистотой, как новенький, и стулья, задвинутые вплотную, казались не более чем бутафорией – спасибо Каю, который, наверняка, позаботился и о пуле. Кейси покосилась на Чарли, но та лишь улыбнулась и пожала плечами – мол, всё правильно, всё хорошо. Потом они вышли из дома и двинулись к заградительной ленте, словно призраки. Кейси постоянно прижимала голову к груди и сильно нервничала, а Чарли, уже побывавшая в подобной ситуации, чувствовала себя вполне естественно. Она знала, что на них никто не смотрит. Знала, что таков вклад Кая в общее дело, и принимала это сейчас с распростертыми объятиями и превеликим счастьем.