Крести

— Я и пытаюсь тебе рассказать, о чем я думала! — взмахнула я руками, стараясь остановить эту лавину осуждения. — Я знала, что он ничего не взорвет, потому что я оскорбила его.

— Оскорбила? — Джон снова моргнул, сцепив руки за спиной. — Не понимаю, как это связано, и в чем конкретно ты его…

— Я назвала его любителем, потому что повторение его действий, я имею в виду ход со взрывчаткой — это манера. Джим позиционирует себя как профессионального игрока, более того, игрока гениального, несущего хаос, то, что невозможно предсказать, и вдруг такой очевидный недочет в его образе. Если бы он взорвал больницу — это значило бы, что я права, и он предсказуем. Продемонстрировав ему собственный ход с побегом под конвоем полиции, я тем самым указала на свою оригинальность, что, конечно же, оскорбило его…. Я обставила Джима в этом раунде, когда у него на руках были все козыри, понимаешь? Это тоже часть моей теории, точнее нестандартного мышления, как мы успели убедиться с Шерлоком…

— Подожди. Вы что, поняли, в чем состоит теория? — снова заморгал Джон, успевая поменяться в лице столько раз, что у меня едва нервный тик не образовался.

Все же Ватсон очень мимически подвижен, реакции тела выдают его раньше чего бы то ни было. Как и неподвижность, проявляющаяся только в одном случае, как я теперь поняла. В том самом, когда он собирается убить и уже направляет на тебя пистолет. Поразительно, честно говоря.

— Да, примерно полтора часа назад, — кивнула я.

Джон всплеснул руками:

— А мне не судьба была сказать? Почему я все узнаю последним?

— Мне казалось, ты был не в настроении, засев сразу же в самый дальний угол и уткнувшись в книгу! — отпарировала я на его возмущение.

— Тшш, — властно взмахнул рукой Шерлок, не выплывая из размышлений, однако все же сообщив, что мы становимся помехой.

— Пойдем на кухню, — шепотом предложила я, поднявшись с дивана, и Джон кивнул.

Оставив Холмса в одиночестве, мы оккупировали кухню. Выгружая из холодильника все для обеда, я пересказывала Ватсону утренние открытия, терпеливо отвечая на многочисленные вопросы, возникающие по ходу рассказа.

— Я понимаю, что ты объясняешь, но я не понимаю, как это работает, — сдался, в конце концов, Джон. — Я не могу представить, как можно просчитать какое-либо событие, просто сравнив его с тактическим ходом азартной игры и додумать в голове целую партию.

— Это потому что ты не игрок, — покачала я головой, с каждым часом все больше веря в эту версию. Уж если Шерлок ее принял и сейчас всерьез обдумывал…

— Покажи на примере, — попросил Джон, доставая из микроволновки картофельную запеканку, пока я дорезала помидоры в овощной салат. — Например… Шерлок и Мориарти, кто они с точки зрения твоего мышления?

Я открыла рот, чтобы назвать их джокерами, но остановилась, внезапно поняв, что ответов несколько.

— В единичном случае, видя их поодиночке, я принимаю каждого за джокера, самую непредсказуемую карту колоды, но… если думать обо всем их противостоянии — это шахматная партия, где каждый из них ферзь, защищающий короля-интерес.

— Угу. Шахматная партия, — отметил Джон совершенно обыденным тоном. — И что за интерес они защищают?

— Конкретно в этой партии Шерлок старается убрать меня подальше от Мориарти, а тот всяческими способами пытается подобраться, закрывая то, для чего я ему нужна. Конечно же… — я откинулась на стуле, отложив вилку. — Знаешь, из чего состоит любая шахматная партия?

— Из ходов и выигрыша? — приподнял бровь Ватсон, прожевав кусок запеканки.

— Почти, — поморщилась я. — Существует три этапа игры в шахматы: дебют, миттельшпиль и…

— Эндшпиль, — закончил за мной Шерлок, входя на кухню и присаживаясь напротив меня, рядом с Джоном. Ватсон тут же встал, достал чистую тарелку и принялся накладывать на нее еды, начисто проигнорировав недовольный взгляд детектива, придерживающегося добровольной голодовки во время интересного дела. — Продолжай.

— Только если будешь есть, — пришла я на выручку Ватсону.

— Еда отупляет, сколько раз можно говорить?! — огрызнулся Холмс.

— А голод ослабляет! — в один голос ответили мы с Джоном.

— Между тупостью и слабостью выбор очевиден, — отмахнулся Шерлок.

— Отлично, — едко ответила я, возвращаясь к еде. Хочет информационную забастовку — он ее получит.

Ватсон поставил перед другом тарелку и вернулся на свое место, снова берясь за вилку. Пару минут мы ели в тишине, старательно игнорируя буравящего нас взглядом Холмса.

— Подай, пожалуйста, соль, — обратился ко мне Джон.

— Конечно, — улыбнулась я, пододвигая к нему требуемое. — Если хочешь, в холодильнике есть маринованные огурчики, можно…

— Ладно! — рявкнул Шерлок, пододвигая к себе тарелку и демонстративно накалывая на вилку немного запеканки. — Видишь?

— Пока нет, — покачала я головой, красноречиво посмотрев на детектива.

Скрипнув зубами, напоминая маленького мальчика, вынужденного слушаться взрослых и весьма этим недовольного, Шерлок поднес вилку ко рту и захватил губами ее содержимое. Выражение лица детектива прекрасно отражало все, что он об этом думает.

— Мне кажется, у тебя мимический сбой, — фыркнула я, не сдержав смешка. — Никак не можешь решить, какую эмоцию выпустить на первый план: недовольство, чувство оскорбленного достоинства или гнев.

— У меня нет никакого сбоя, — процедил Холмс. — До моего появления ты говорила о шахматах. Продолжай.

Хотелось бы мне иметь возможность, хотя бы на минуту, посмотреть на нас с Шерлоком со стороны, глазами Джона. Думаю, основные принципы нашей коммуникации с детективом могли бы стать неплохой темой для чьей-нибудь диссертации.

— Мы остановились на этапах игры в шахматы, — подсказал Ватсон, заставляя меня вернуться в начало того течения, по которому я уже успела уплыть довольно далеко.

— Верно. Дебют — это начальная фаза, что-то около двенадцати ходов от начала партии. Их цель мобилизовать фигуры, перебросить те ближе к центру, но при этом создать хорошую защиту для короля. Перенося в реальность, это период с нашего знакомства, — я прищурилась, стараясь высчитать, в какой момент наступил следующий этап, — до моего отъезда к дедушке после инцидента с Лихниссом.

— Почему именно это событие?

— Король защищен домашними стенами, в то время как ферзь, — я кивнула Шерлоку, — в центре доски и открыт любым маневрам при поддержке офицера. Начинается миттельшпиль, фигуры исчезают одна за другой… Мерди, Винсент Райли, Джим направляет убийцу моего отца, тот избегает перекрестной линии ферзя и слона. Мориарти заходит с другого фланга, отвлекая на себя внимание, и тогда одна из пешек прорывается за защиту, вынуждая короля обороняться и покинуть зону комфорта…. Финала на миттельшпиле не будет, как можно было бы ожидать, — я склонила голову на бок, рассматривая шахматную доску с фигурами, вырисовавшуюся у меня в голове. — Все сведется к разменам того или иного значения, они уже начались…

Схемы игры прочерчивались сами собой, к черту ферзей, схлестнувшихся в центре, опасность от пешки! Пешки, с которой королю придется разбираться самостоятельно, потому что все его сильные фигуры брошены на оборону и противостояние с ферзем противника, а одна ладья и вовсе устранена с поля боя. Устранена и находится в больнице.

Моя линия свободна, вражеской пешке осталось сделать всего один шаг. Что происходит с пешкой, когда она оказывается в тылу, на «королевском» ряду? Перерождение. Игрок может превратить пешку в любую тяжелую фигуру. Что косвенно обозначает шах и, как следствие, мат. То есть, мою смерть.

========== Глава 56 Лицом к лицу ==========

В дедушкиной палате пахло лекарствами и цветами. Он еще не приходил в себя после операции, и его вид в паутине датчиков, проводков и гибких трубок ранил меня ничуть не меньше, чем в первый раз. Это был мой третий визит, и, каждый раз заходя в эту стерильную бело-голубую комнату, я надеялась, что он откроет глаза и скажет «привет, маленький шулер, что на кону?». Удивительно, но когда дело касается надежды и страха, все мы в какой-то мере остаемся детьми, уповающими на чудо.