Страница 6 из 13
Возглавляет правительство Борис Ефимович Немцов, так как у него есть опыт государственного управления. Он берёт в советники Касьянова…
После триумфальной встречи в аэропорту «Домодедово», Ходорковский начинает возрождать «Юкос», активно занимаясь при этом общественной деятельностью.
Возвращается Березовский, заявивший, что Россия сделала правильный выбор; на волне всеобщего ликования ему прощают прошлое.
В Думе и правительстве идёт борьба социалистов и капиталистов, радикалов и постепенников. Удальцов и Зюганов требуют национализации, Немцов и Рыжков убеждают не ломать основы. «Государство невозможно изменить за сутки!» – говорят они.
Пока готовятся честные выборы, газ и нефть по-прежнему обильно текут по трубам на Запад и Восток, банковские счета заморожены только у самых одиозных фигур. Все международные договорённости соблюдаются. Интерпол ищет Путина, Сечина, Чурова, Суркова, но не особо активно, да его и не торопят, – исчезли враги, и ладно. Медведев здесь, под домашним арестом. Грызлов, Нургалиев, Голикова, ещё сотни три им подобных ждут своей участи.
Так, а дальше? Через месяц после революции, через два… Чтобы живо представить возможные варианты, я (нынешний) просматриваю программы нынешних кандидатов в президенты, лидеров оппозиции. Все первым делом обещают демократию. Так, положим, у нас демократия. Опять бесконечные политические дебаты, принятие любого закона происходит со скрипом. Правительство тоже коалиционное, там тоже споры, споры и споры. За всем этим интересно наблюдать по телевизору, а жить при этом не так уж уютно. Тем более что не получается выбрать модель. Половина против свободного рынка, половина – против национализации. Проханов требует строить заводы, объявить мобилизационный призыв. С ним, в принципе, соглашаются. Но вкладывать миллиарды в новые заводы, в научные исследования, которые вряд ли дадут быстрые плоды, опасно. Деньги копят на всякий случай. Тем более – новый виток мирового кризиса.
Правда, дан зеленый свет развитию малого бизнеса. Любой может открыть свое дело, и государство готово содействовать организации фермерских хозяйств, небольших производств, кафе и тому подобного. Но народ бездействует – не верит.
Антикоррупционные комитеты не справляются с работой, сам министр по борьбе с коррупцией Навальный валится с ног – работы невпроворот. Меняют и меняют чиновников всех уровней от Анадыря до Калининграда, увольняют, заводят дела, но улучшения не наблюдается – механизм сломать не удается. Хуже всего, что меняют и увольняют нередко честных, не коррумпированных: наветы, доносы, подставы.
Нет, конечно, воровать и откатывать уже боятся в прежних размерах. Хотя это подрывает экономику. Автомобилей покупают меньше, предметы роскоши – тем более. Да что там, пустуют элитные рестораны и гастрономы типа «Азбука вкуса» и «Калинка Стокманн». Ведущие бренды начинают сворачивать работу в России…
Надо быть экономистом, чтобы правдоподобно представить те изменения, что произойдут, случись у нас завтра революция. Да и экономист наверняка сломает голову. Наверное, легче фантазировать, кто придет к власти после переходного периода, который займет полгода или год. Не определенное лицо даже, а силу.
Левые? Зюганов, Удальцов, Лимонов, Косякин, кто там ещё… Вряд ли. «Россия уже проходила социализм с коммунизмом, – бросят им. – Нахлебались кровушки». Правые? Борис Ефимович Немцов с командой? Девяностых, когда они подруливали Ельцину, тоже хватило… Скорее всего, большинство голосов на выборах получат все-таки левые. Но правое большинство у руля переходного правительства вряд ли с этим смирится. Немцову с Касьяновым, да и Рыжкову снова идти на улицу не захочется. И опять фальсификации?
Я (нынешний) вытягиваю себя из будущего, гашу вращение маховичка в голове. Лучше не думать, что там завтра. Хочется, конечно, чтобы появилась своя промышленность. Писать отечественными ручками, ездить на отечественном транспорте высокого качества, знать, что мы научились выпускать высокооктановый бензин в достаточном количестве, набирать тексты не на японском или южнокорейском ноутбуке, а на сделанном у нас, здесь. Чтобы на Марс всё-таки мы первыми полетели, а не китайцы. Да и территориальное расширение не помешало бы…
Но нужно ли это всё практически? Не развалимся ли, не сойдем ли коллективно с ума, изобретая отличный и при этом дешевый для потребителя ноутбук? Не оголодаем ли, возрождая деревню? Не потеряем ли последние силы, возводя новый завод-гигант, прорывая канал?
Анархию бы ввести, но где найти такое самосознание? Чтобы не воровали, не задыхались в роскоши, чтобы инженер уважал рабочего, а рабочий не старался подгадить инженеру. Чтобы каждый стремился помочь ближнему, а не утопить в дерьме…
Нет, тяжёлое, непосильное дело фантазировать на эти темы. Лучше уж тихо и приятно тревожиться, ощущая некое предвестие революции, чем угадывать, что там будет после неё… И я, более-менее известный писатель, вздохнув, оставляю попытки написать предложенный текст, за который получил бы десять тысяч рублей, и принимаюсь за повесть о сегодняшней, путинской, действительности. Её я хоть фрагментарно, но вижу… Через полгода закончу, отнесу в журнал, ещё через несколько месяцев её напечатают и заплатят мне тысяч пять. Что ж, тоже деньги.
Февраль 2012 г.
Муза публицистики и демон колумнизма
Поговорить о прозаиках, поэтах, критиках, пишущих в том числе и публицистические тексты, хотелось давно. Правда, поводов для этого почти не было. Точнее, возникали локальные поводы: в 2008-м году вышла книга Сергея Шаргунова «Битва за воздух свободы», в 2009-м – книга Захара Прилепина «Terra Tartarara», в начале 2011-го – Льва Пирогова «Хочу быть бедным», на которые я отзывался тоже локально – рецензиями. Во второй половине ушедшего года поводов стало больше, и они в итоге слились в некую тенденцию, да и события декабря – января заставили задуматься не о выборах, легитимности и прочих политических вещах, а о публицистике и её роли в жизни общества.
Несмотря на то, что сам я часто пишу нечто вроде критических статей и рецензий, а иногда и публицистические вещи, отношусь к этому занятию с опаской. Всё-таки разные участки мозга (да и сердца) включаются, когда пытаешься писать прозу и нечто иное. Беда, когда включаются не те участки, и проза становится публицистикой, а публицистика напоминает прозу. Да и нужно ли писателю вообще обращаться к орудию публицистики, если он способен (по крайней мере, уверен, что способен, поэтому и считает себя писателем) сказать о волнующих его проблемах в прозе, или в поэзии, или пьесу написать. Ведь эти жанры литературы изначально сильнее статьи.
В своё время меня напугала мысль Сергея Шаргунова из «введения» (термин автора) к книге «Битва за воздух свободы»: «Сначала я хотел написать роман про всё это (своё участие в политической жизни – Р.С), художественную вещь, акварельный пейзаж. Даже написал, представьте. Но пока раздумал издавать. Остановимся на публицистике. Хлёсткие мазки маслом».
«Вот как, – помню, изумился я, – проза для него, значит – акварельный пейзаж, а публицистика – хлёсткие мазки маслом! Ведь на самом-то деле наоборот! По большому счёту».
Прошло несколько лет, и вот читаю в предисловии к книге публицистики Захара Прилепина «К нам едет Пересвет»: «Есть вещи, которые никогда не напишешь в прозе – они выламываются из текста. Когда о прозе говорят: «слишком публицистично» – это всегда минус. Что вовсе не отменяет ценность самой публицистики».
Вот такие две мысли уважаемых мною прозаиков. И в литературе они двигаются хоть и невдалеке друг от друга, но разными дорогами. Сергей Шаргунов стирает (по крайней мере, пока, и довольно уже давно) границу между публицистикой и прозой (недаром его художественную «Книгу без фотографий» газета «НГ Exlibris» назвала в числе лучших пятидесяти в разделе «Non fiction»), а Захар Прилепин всё отчётливей уходит в прозе от злободневного, вспоминая то детство, то юность, конструируя полуфантастические страхи, погружаясь то в Африку, то в средние века, а о сегодняшнем предпочитая говорить языком публицистики…