Страница 5 из 13
Считаю, что следует пойти на ужесточение правил регистрации и санкций за их нарушение. Естественно, не ущемляя конституционных прав граждан на выбор места жительства».
Что значит, например, слово «ужесточение»? И как сохранить «системы» в «миграционно привлекательных регионах», которые «работают на пределе»? Например, пускать на жительство, скажем, в Красноярск из, к примеру, Туруханска лишь талантливых врачей или инженеров, а туруханским алкоголикам селиться в Красноярске запретить? Туруханск-то вряд ли государство «миграционно привлекательным» снова сделать захочет. Для этого деньги нужны, затраты… Но и не пустить алкоголиков в условный Красноярск тоже нельзя, иначе будет ущемление конституционных прав. Если же пустишь, они будут разрушать «системы», которые «работают на пределе». Как быть?
Но нет, не буду анализировать, показывать свою глупость. Хотя анализировать очень хочется.
Вот такая идея не может не спровоцировать на анализ:
«В некоторых ведущих американских университетах в 20-е годы прошлого века сложилось движение за изучение западного культурного канона. Каждый уважающий себя студент должен был прочитать 100 книг по специально сформированному списку. В некоторых университетах США эта традиция сохранилась и сегодня. Наша нация всегда была читающей нацией. Давайте проведём опрос наших культурных авторитетов и сформируем список 100 книг, которые должен будет прочитать каждый выпускник российской школы. Не вызубрить в школе, а именно самостоятельно прочитать. И давайте сделаем выпускным экзаменом сочинение на темы прочитанного. Или по крайней мере дадим молодым людям возможность проявить свои знания и своё мировоззрение на олимпиадах и конкурсах».
Про движение в ведущих американских университетах – отлично! И про олимпиады и конкурсы тоже. А вот про «список 100 книг, которые должен будет прочитать каждый выпускник российской школы»… Здесь и стиль хромает, и ещё кое-что. Это, как я пытаюсь понять, речь не о школьной программе, а о внеклассном, но обязательном чтении. «Самостоятельно прочитать». Так?
Отбросим первые четыре класса, да и ещё два-три, так как ко времени написания сочинения «на темы прочитанного» ученик забудет детали и имена героев, и скорее всего, сюжет. Хорошо, если фабула удержится в памяти. Значит, в оставшихся четырёх классах параллельно с «Войной и миром», «Тихим Доном» и прочим из программы, параллельно с физикой, химией, разными геометриями, тремя часами физкультуры и так далее, ученику ещё нужно будет вбить в мозг сто книг? Это какой мозг нужно иметь шестнадцатилетнему существу!
Нет, тут всё-таки прослеживается некая несформулированность. Не было редакторского глаза, видимо… А публицист автор статьи начинающий, до недавних пор предпочитающий идеи доносить в устных выступлениях.
Впрочем, Государственная Дума разберётся во всём. Не прошло и нескольких часов с момента публикации произведения «Россия: национальный вопрос», как «РИА Новости» бросило на ленты телетайпов такую информацию:
«Спикер Госдумы Сергей Нарышкин не исключает, что реализация предложений премьер-министра РФ, кандидата в президенты Владимира Путина потребует законодательного оформления.
По его словам, депутаты Госдумы внимательно изучат предложения, изложенные в программной статье Путина «Россия: национальный вопрос».
«Безусловно, мы внимательно рассмотрим предложения, изложенные премьером в статье, посмотрим, что требует законодательного оформления, какие законодательные инициативы могут быть внесены депутатами, какие – президентом», – отметил Нарышкин в беседе с журналистами в понедельник».
Что ж, для этого мы Госдуму и выбирали.
И в заключение – после прочтения этих двух статей ощущение такое возникло, что сочинил их человек, входящий не только в трудный жанр публицистики, но в политику. Вот, дескать, появился человек со своими идеями, предложениями, и это здорово. Но автор статей занимает высшие должности в государстве уже больше двенадцати лет. И хочется, свернув газеты, спросить: а что он делал до этих публикаций?
Январь 2012 г.
Если завтра… всё-таки
Я – писатель. Есть несколько книг, какая-никакая известность. Повести и рассказы ждут в журналах. Интервью берут, и гражданскую позицию имею… Такие писатели сегодня живут не на то, что пишут книги, а в основном на публикации колонок в периодике. Чаще всего редакторы предлагают написать на такую-то тему такое-то количество знаков. Час-другой за компьютером, и готово, можно отсылать. А через две-три-четыре недели получить гонорар.
И вот тут пришло очередное предложение: «Не могли бы написать рассказ (именно художественный текст, в картинках, как вы прекрасно умеете) о революции в России в ближ. время, как она произойдет и что это будет. Кол-во знаков: от 6000. Гонорар: 10 000 р. Срок: до 15 февраля». Заманчиво. Шесть тысяч знаков, это примерно две страницы двенадцатым кеглем. Нафантазировать что-нибудь поярче.
…Вот мы идём с женой к Красной площади помолодевшие, счастливые, не чувствующие январского (нет, текст напечатают в феврале, значит – февральского) морозца, и вокруг нас тысячи таких же… Или нечто вроде «Из рассказа, который никогда не будет окончен» Леонида Андреева – я собираюсь на улицу, где строят баррикады; жена меня провожает с почти бессловесным сочувствием, дети боятся за меня, но не упрашивают остаться. Сын просит не забыть ружьё. И мне, и им всё равно, за что я буду сражаться: нам важен – момент. Потом пусть снова рабство, что угодно, важно одно – баррикады…
Да, нечто вроде того. Шесть тысяч знаков, чуть больше, и в кармане десять тысяч рублей. Сорок килограммов хорошей свинины, или за два месяца долги по всем коммунальным жировкам можно заплатить. Да, заманчиво.
Несколько дней после предложения жил как обычно, но в голове постоянно крутился маховичок, который рождает сюжет. Крутился вхолостую, ни за что не цепляясь; я надеялся на сон, и спал долго, ожидая, что там появится оригинальная картинка революции и послереволюционного мира. Ну, не мира, и даже не России, и даже не Москвы, а хотя бы меня.
А кому нужен именно я? Да и что со мной произойдет? Малозаметную газету, в штате которой я состою и получаю пятнадцать тысяч в месяц, вряд ли закроют, коммунальные платежи вряд ли резко повысят или понизят, сосиски вряд ли исчезнут. Буду жить со своей женой и дочками, как и раньше. Внимательней, наверное, за новостями стану следить, на митинги загляну, чтоб впечатлениями набраться; эмоции наверняка яркие испытаю, иллюзия появится, что не так пуста ежедневность…
Так, а кто может совершить революцию? Ну, допустим, завтра на одну из площадей Москвы придут не пятьдесят тысяч человек, а полмиллиона. И вот эти полмиллиона катятся на Кремль, берут его. Занимают разные важные учреждения. Президент, члены правительства и прочие разбегаются, прячутся. Ну и так далее. Сценарий революций, в общем-то, всегда одинаков. То Бастилия, то Тюильри, то Зимний, Берлинская стена… Почему бы не штурмануть Кремль?
Так, взяли Кремль. Несколько сотен погибших только распаляют толпу. Вчерашние клерки становятся ненавистниками существующего порядка и остервенело рушат этот порядок. Москва переживает жуткую, но и восхитительную ночь. Пережившие её – никогда её не забудут. Даже я, запертый женой в квартире: «Дети! Подумай о детях!» – испытал небывалое для себя воодушевление. Не отрывался от телевизора, где в прямом эфире показывали этапы рождения новой эпохи… Захотелось написать роман о пробуждении.
Но наступает утро. Происходят попытки сформировать переходное правительство. Кто в него входит? Конечно, герои оппозиции последних лет: Рыжков Владимир, Навальный, Каспаров, Яшин, Удальцов (министр без портфеля), Кудрин (один из лучших финансистов в мире)… Рвётся и Эдуард Лимонов, но ему всё припоминают, все оскорбления, и разрешают митинговать на Триумфальной площади без согласования.