Страница 41 из 70
А вот ещё одна характерная вещь. В моей группе был темный индус. А другой индус, который изображал из себя системного архитектора (все индусы, которых довелось видеть, в норме не работают, они изображают работу), был светлый. И они никак не общались. Один раз мне надо было что-то сказать индусу-"блондину", и как-то вопрос относился к тому, что делал мой темный индус. Я сказал об этом своему темнокожему сотруднику и, особо не задерживаясь, проследовал дальше. В коридоре он ещё следовал за мной, но когда я зашел в кабинет к его, как мне думалось, соплеменнику и начал разговор, в какой-то момент понял, что моего-то индуса в кабинете нет. Удивленный, повернулся назад, и увидел его стоящим у открытых дверей кабинета в коридоре. Первое движение души было предложить ему зайти в кабинет, но его смиренная, если не приниженная поза меня удержала. Одновременно я вспомнил, что по какому-то поводу он сетовал, что темный, на что я тогда не обратил ни малейшего внимания. Но теперь, соединив его позу и прошлый разговор, понял, что дело тут в кастовых различиях, которые они оба беспрекословно соблюдали. Так он и подал свои две-три зажатые реплики, стоя в коридоре в смиренной позе. Вот так - Калифорния, не Калифорния, а индус остается индусом, и все эти западные штучки о равенстве и порицании расизма как об стенку горох, и плевать они на них хотели с высокого буддийского храма.
Ну и, пожалуй, хватит о компании. Трудился я там весьма напряженно, и по своему обыкновению не за страх, а за совесть. Мой трудовой энтузиазм и упорство, несколько необычные для работы по найму, не связаны с желанием заявить о себе, но являются следствием понимания простой истины - "сливать" нельзя. Люди думают, что можно достигнуть какого-то уровня, и оставаться на нём. На самом деле, есть только два жизненных пути - развитие и деградация. Остановка - это деградация, потому что жизнь не стоит на месте, она продолжает двигаться, неминуемо оставляя позади всех остановившихся или медленно двигающихся. Даже чтобы "идти в ногу" с жизнью, надо хорошо напрягаться, а кто хочет двигаться быстрее, чем жизнь, должен напрягаться непропорционально ещё больше.
В таком вот "непропорциональном" режиме я вкалывал по шестьдесят часов в неделю, а то и больше, и, разумеется, такое отношении к проекту сопровождалось разными нетипичными моментами, стоящими, пожалуй, нескольких десятков килобайт текста. Но наша созерцательная повесть с вкраплениями отвлеченных мыслей не производственный репортаж. Описание трудовых будней предстало вашему искушенному взору больше для того, чтобы дать вам, читателю, возможность почувствовать атмосферу того места. В отличие от многих других проектов, на душу на сей раз работа особо не давила, хотя делал не меньше, чем на остальных проектах, и проблем вроде тоже хватало. Но как-то оно нормально все шло - без дерготни, существенных переделок, и в таком хорошем равномерном темпе.
Поиски жилья
После работы, миновав гулкое пустое фойе, выхожу на улицу. Веет вечерней прохладой, да и вообще довольно свежо. Калифорния никуда не исчезла, по-прежнему на месте, но её утренние цвета как будто заволоклись мыслями о проекте, усталостью мозгов, мягкостью и приглушенностью красок вечерней палитры. Солнце, после дневных трудов праведных, окуталось легкой сизой дымкой, и на глазах перекрашивается в закатные красно-багровые оттенки.
"Бум-бум-бум", "Бум-бум-бум" - потряхивает мою машину на хайвэе во всех трех угловых направлениях. Наверное, это близость вечно волнующегося океана подвигла строителей дороги на такой необычный дорожный профиль этого участка дороги. "Ух!" - плавно проваливается машина между гребнями хайвэя, и тут же заваливается набок в килевой качке, чтобы в следующее мгновение гордо взлететь на гребень волны и, не удержавшись, снова с молодецкой удалью, без оглядки, ухнуть вниз. Класс! Не дорога, а аттракцион!
Но все хорошее кончается. Дорога постепенно переходит в "каньон" с высокими бетонными стенами. Дорожное полотно становится более-менее ровным. Вскоре появляется и мой выход с хайвэя - неприметная ниша, из которой дорога довольно круто поднимается вверх. Если бы здесь выпадал снег, такая дорога каждый раз превращалась бы в снежную горку для лихой езды на санках.
Ещё утром расспросил в гостинице, где у них ближайший продовольственный магазин. Сворачиваю на широкую пустынную улицу, и сразу закрадывается подозрение, что промахнулся - вид улицы как-то плохо вяжется с традиционной оживленной стоянкой у продовольственного магазина. Но вроде все приметные ориентиры совпадают, и то ли от этого, а скорее по причине обычной человеческой инерционности, когда ситуация поменялась и надо принять решение, но все тянешь, ожидая сам не зная чего, продолжаю ехать дальше. Вскоре в стороне от дороги замечаю даже не приземистое (для этого ему не хватает солидности и тяжеловесности), но какое-то плоское, блином, здание светло-лимонного цвета с ярко-красной окантовкой поверху. Легковесная калифорнийская постройка стоит посреди полупустой парковки с затейливой конфигурацией. Видать, владельцы по разным поводам распродали некогда прямоугольный участок.
В магазине многие этикетки продуктов незнакомые, приходится читать, прежде чем решить, брать или нет. Запросы у меня скромные, да и закупки невелики, и вскоре снова еду теперь уже по ночной улице - в Калифорнии темнеет быстро.
Но вот я в отеле. Наспех приготовив ужин на портативной плитке, приступаю к трапезе. Затем, расстелив на необъятной кровати карту, начинаю звонить по объявлениям насчет жилья. Поиски места обитания вопрос непростой. В разговоре прилагаю все усилия, чтобы побольше говорил владелец. Если дать человеку достаточно времени, чтобы высказаться, он многое скажет, даже помимо своей воли. И даже то, что он хотел бы скрыть. Потому и говорят - "молчание - золото" (впрочем, не только поэтому). Слушаю, фильтрую сказанное как какой-нибудь кит воду с планктоном, только в отличие от кита вылавливаю не планктон, а крупицы истины. Потом составляю список наименее сомнительных предложений, и отправляюсь по адресам. Несмотря на все усилия, мой информационный фильтр не стопроцентный, и об одном из таких ляпсусов, пожалуй, стоит рассказать.
Разговор по телефону, а вернее монолог, носил оттенок искренности, и на этом, и ещё на высокой цене, я и попался. Сложно было предположить, что за такие деньги кто-то осмелится предложить такое, с позволения сказать, жилье. Но все по порядку.
Освещенные улицы города остались позади. Чем дальше ехал, тем меньше было света, и, наконец, я оказался в полной темноте. Свет от фонарей машины выхватывал неопрятную, в колдобинах дорогу, и пару раз мне натурально пришлось форсировать большие грязные лужи. Слева в темноте угадывались какие-то нежилые постройки - не то заброшенные маленькие фабрички, не то склады. Справа тянулись заросли, периодически прерываемые съездами с дороги, где иногда проглядывал свет. Мне уже давно стало ясно, что снимать жильё здесь не буду, но любопытно было посмотреть, как живут обитатели этого забытого богом и властями места. Конечно, хорошо бы, если меня здесь ненароком не прибили, но место производило больше впечатление не бандитского, а такого, где просто всем всё равно. И я продолжал ехать дальше.
Кое-как нашел нужный мне дом, каким-то образом подъехав к нему сбоку. Обыкновенный одноэтажный жилой дом, довольно старый, на небольшом участке, огороженном штакетником. Впереди приделана пристройка, по виду самодельная, примерно на двадцать пять квадратных метров. В окно было видно весьма пожилую неприметную пару, сидевшую за столом. Они не то пили чай, не то ужинали. Голос по телефону не мог принадлежать старику, и я был предупрежден, что заходить в дом надо сзади. Постепенно начал понимать ситуацию. Эта пара сдает дом, а сами живут в пристройке. И новыми постояльцами занимается один из жильцов, за скидку по оплате, да ещё сам помаленьку обдирает постояльцев. Потому он и загнул цену, надеясь откусить кусочек для себя.