Мой народ сиу

Но если неприятель будет пытаться застрелить тебя, как обычно бывает на войне, или же, быть может, он ранит тебя и ты попадешь в его руки, сохрани свое мужество и не падай духом: мне хочется, чтобы ты смело глядел в глаза смерти. Я буду с тобой, сын мой".

Эти слова заставили мое сердце биться так сильно, что я мог слышать его биение, и слезы готовы были хлынуть из глаз. Тогда же я дал себе слово во что бы то ни стало исполнить волю моего отца, потому что я очень любил его.

Один раз, когда наши индейцы сделали привал и расположились лагерем на опушке леса, мы с отцом отправились в лес поохотиться. Отцу удалось подстрелить антилопу; он взвалил ее на лошадь и повез в лагерь.

Прошло немного времени, и все собрались доужинать, и отец был рад, что ему попалась такая хорошая добыча, что смог накормить людей.

ТРУБКА МИРА

Не успели мы поужинать, как до нашего слуха донеслись какие-то возбужденные, взволнованные звуки. Мы вскочили скорей на лошадей и поскакали посмотреть, что там произошло.

Старый вождь племени Понка пытался догнать нас в течение последних четырех дней. Он привез с собой трубку мира. Это означало, что мы должны повернуть и отправиться в обратный путь. В то время индейцы верили, что, если они не примут мирных предложений неприятеля, откажутся от трубки мира, какое-то страшное несчастье постигнет их. И так как мой отец хорошо знал и соблюдал все индейские обычаи и крепко верил в трубку мира, он сейчас же повернул свою лошадь, и мы отправились домой.

Было очень досадно возвращаться домой, ни разу не повстречавшись с врагом и не испытав, что такое опасность на войне, но отец объяснил все тихим внушительным голосом, и я не мог ослушаться его. Мне было девять лет, когда все это произошло.

ОХОТА НА ДИКИХ ЛОШАДЕЙ

Вскоре после того как мы вернулись из военного похода, разнесся слух, что невдалеке появились дикие лошади - мустанги.

Старик индеец обошел весь лагерь, извещая, что сейчас все отправляются на охоту за дикими лошадьми и что надо подождать друг друга. Несколько человек, в том числе и мой отец, отправились к ближнему ручью и вернулись оттуда с длинными ивовыми прутьями. Прут, который я увидел в руках моего отца, был около пятнадцати футов длиной.

После того как с ивовых прутьев содрана кора, их выпрямляют и сушат на солнце. Пока мой отец подготавливал прутья, дедушка достал веревку, свитую из тонких ремней, достал также ремни и ремешки, то нарезанные из оленьей кожи, то из шкуры бизона; некоторые из них были длинные, другие короткие, одни тяжелые по своему весу, другие легкие.

Мой отец выбрал ремешок из оленьей кожи и привязал его к концу прута. Потом он привязал к пруту на четыре фута пониже другой такой же ремешок. После этого он взял веревку и сделал на конце большую петлю. С двух сторон он подхватил петлю ремешками, прикрепленными к пруту. Так получилось приспособление для ловли мустангов, известное под названием укрюк.

Все были уже наготове, но я следил только за своим отцом. Когда я спросил его, можно ли мне отправиться вместе со всеми на охоту, он ответил:

"Ну, конечно, я хочу, чтобы ты был с нами. Присматривайся ко всему во время охоты и учись. Настанет день, когда и ты сам станешь охотником на мустангов. Только сначала надо тебе будет подрасти".

Весь лагерь пришел в движение; выехали на охоту и женщины. Всадники с укрюками в руках мчались на быстроногих скакунах. Все были одеты так же, как и во время охоты на бизонов. Ни у кого не было головного убора из орлиных перьев. Индейцы украшают себя орлиными перьями только в торжественных случаях или во время войны.

Два молодых индейца поскакали вперед на разведку. Скоро они вернулись и объяснили, как будет происходить охота. Некоторых из охотников они направили на запад, за две или три мили от того места, где паслись мустанги; другие должны были скакать в северном направлении, третьи - в южном. Все всадники, у которых были укрюки в руках, оставались на восточной стороне. Таким образом стадо мустангов было окружено со всех сторон.

Я скакал на своей маленькой черной кобылке и вместе с отцом придерживался восточной стороны. Ни одно движение отца не ускользнуло от меня. Я заметил, что время от времени он подгонял хлыстом свою лошадь, и каждый раз, когда он это делал, я подгонял и свою черную кобылку.

Скоро мы прискакали на место, откуда видно было, как пасутся мустанги. Их было сорок или пятьдесят голов, и все они щипали траву. Среди них была дикая лошадь, которая время от времени высоко поднимала голову и смотрела вокруг. Вид у нее был очень гордый. Отец сказал мне, глядя на нее:

- Видишь ли ты эту лошадь с высоко поднятой головой? Это жеребец, вожак табуна.

Мы все оставались за холмами. Только один спешившийся индеец был на страже.

Наконец прискакали охотники, которые отправились на запад, и стали переваливать через холм. Как только их заметили мустанги, они помчались на север. Дикие лошади продвигались с большой быстротой по склону холма, как вдруг перед ними появились другие охотники - те, которые держались северного направления. Мустанги остановились в испуге, но через минуту они уже мчались в противоположном направлении - к югу. И здесь их преследовали охотники. Дикие лошади бросились на восток и наскочили на нас.

Мустанги уже покрыли довольно большое расстояние, и охотники не сомневались в том, что мустанги выбились из сил. Всадники нашей группы едва сдерживали своих лошадей.

Вот, наконец, они ринулись в погоню за мустангами. В руках у них были длинные прутья укрюков. Я скакал на своей маленькой черной кобылке позади отца.

Когда мы поднялись на вершину холма и стали спускаться по противоположному его склону, я заметил, что отец преследовал очень красивого гнедого мустанга. Несмотря на усталость, мустанг бежал очень быстро. Вот мы поднялись на второй холм и стали спускаться по противоположной стороне. Отец в это время уже почти догнал мустанга. Он держал наготове свой укрюк и налаживал петлю из веревки, пока мы спускались. Я не обращал внимания на то, что делали другие всадники, мне только хотелось видеть, что делал мой отец, потому что в моих глазах он был совершенством. Итак, я подгонял хлыстом свою черную кобылку, чтобы быть как можно ближе к отцу и не пропустить ничего из того, что он делал.

Когда мы достигли подножия холма, отец поднял укрюк и опустил его над головой мустанга. Через секунду петля уже скользила по шее дикой лошади. Теперь отец дернул прут изо всей силы и оторвал его от ремешков, которые придерживали расправленную петлю, - укрюк сделал свое дело, прут можно было выбросить, мустанг был на аркане.

Измученное долгой погоней животное не могло уже быстро бежать. Отец взял в руки конец аркана, в петле которого был пойман мустанг, и перебросил этот конец через шею своей лошади, у самых ее плеч; не теряя времени, он поскакал на ней в противоположную от пойманного животного сторону. Аркан натянулся. Петля затягивалась все туже и туже и стала душить мустанга. Вот он остановился, тяжело дыша и храпя, зашатался из стороны в сторону и упал.

Отец быстро соскочил со своей лошади, сделал недоуздок из длинной веревки и надел его на морду мустанга. Потом он подошел к своей лошади, подвязал ей хвост тем же арканом и заставил ее пятиться назад, пока она почти коснулась хвостом морды мустанга. После этого он перебросил конец веревки от недоуздка через плечи своей лошади и подвел веревку снова к хвосту; таким образом, получилось, что вся сила натяжения ложилась на плечи верховой лошади отца.

Когда мустанг, очнувшись, вскочил на ноги и натянул лассо, он почувствовал, что веревка уже не душит его за горло, но что она сжимает ему морду; он почувствовал также, что привязан к другой лошади.

Лошадь отца вела за собой на привязи дикую лошадь, выдерживая всю силу ее сопротивления на своих плечах.

По дороге домой я все время старался понять, как это отец так хитро придумал, что заставил дикую лошадь следовать за своей. Как только мы прибыли в лагерь, к нам на помощь подоспели еще два индейца. Они помогли отцу уложить мустанга на землю. Это нужно было сделать очень быстро, пока животное не восстановило свои силы. После этого они взяли толстый ремень (отрезанный от шкуры бизона), на одной стороне которого оставался мех. Этим ремнем отец с индейцами стреножили мустанга.